Загадочная пленница Карибов - Вольф Серно

они начали дикий танец, который становился все более неистовым. От топота их ног дрожала земля.

Хунган включился в ритуальную пляску, высоко подпрыгивая, бросаясь под копья и уворачиваясь от них. Он скакал как безумный, дразня и распаляя охотников, а под конец очертил вокруг себя чуть не замкнутую линию из нескольких рядов маленьких косточек, должно быть, куриных или кроличьих. И, несмотря на экстаз, в котором пребывали теперь будущие воины, ни один не переступил эту черту, даже не коснулся ее пальцем или пяткой.

В какой-то кульминационный момент танца хунган скоком бросился к дальнему краю площадки, где кем-то невидимым уже были зажжены новые факелы. Они бросали красновато-желтые отблески на густой кустарник высотой в человеческий рост, который вдруг, как по мановению волшебной палочки, расступился и открыл взорам соломенную куклу. Она была точной копией испанского пехотинца, даже на голове блестел настоящий стальной шлем с высоким гребнем. Хунган остановился перед ней и опрыскал кровью из туловища мертвой птицы. С широко раскинутыми воздетыми руками он прокричал в ночное небо диковинные слова: Awan aran daia woran daria sere!

Витус повернулся к вождю:

— Что значит этот возглас?

— Держи глаза открытыми, чтобы узнавать врага, и молчи! — перевел Окумба.

Одним рывком кольцо юношей разомкнулось. Теперь они выстроились в шеренгу, держа копья на правом плече и зрительно измеряя расстояние. Их тела были напряжены. И вдруг разом, словно сговорившись, все выпустили копья в чучело испанского солдата. Ни одно копье не пролетело мимо. Полдюжины пик торчало в груди соломенной куклы, которая от тяжести металла завалилась набок и рухнула в кустарник.

Из метавших тоже как будто выпустили дух, один за другим они попадали на землю, их груди тяжело вздымались. И снова появился хунган. Теперь в его руках была миска с каким-то питьем. Он обнес ею всех будущих воинов.

— Что он дает им на этот раз? — шепотом спросил Витус.

— Противоядие. Оно быстро снимет действие нанакатла. Останется только тяжесть в голове и вялость движений, вроде вашего похмелья после слишком большой дозы алкоголя.

— А с этим разве нельзя справиться каким-нибудь вашим средством? — полюбопытствовал Магистр.

Окумба улыбнулся:

— Такое состояние вместе со слабостью тела после сильного напряжения должно создать дополнительные трудности во время испытаний. Теперь можете подойти ближе. — Он, раздвигая ветви подлеска, зашагал к площадке. — Я уже говорил вам, что не слишком большой приверженец этого культа, но я избран моим народом и должен делать то, что от меня требуется. Сейчас я как вождь открою следующие за ритуальной частью испытания.

Друзья последовали за ним. В ярком свете множества факелов они увидели, что юноши и впрямь находились в помраченном, почти бессознательном состоянии.

— А куда делся хунган? — поинтересовался Витус.

— Жрец погребает петушиную голову в священной земле, на месте, которого никто, кроме него, не знает. Это жертва великому духу Эве Вуду, чтобы он охранял наших юношей во время того, что сейчас начнется.

— А чучело тоже жертва? — с любопытством спросил Магистр.

Окумба покачал головой:

— Нет, это поверженный враг. По верованиям приверженцев Эве Вуду, убить куклу — то же самое, что живого испанца из плоти и крови. Или всех испанцев. Эта символическая смерть претворяется в реальность.

Маленький ученый вздрогнул:

— Упаси Боже! Надеюсь, этого не случится, я как-никак тоже испанец.

Вождь улыбнулся:

— Думаю, тебе нечего опасаться за свою жизнь, Магистр. Вряд ли растерзание соломенной куклы принесет смерть испанцам. Я сильно сомневаюсь, что от этого умрет хотя бы один-единственный дон. Но мне приходится держать свои мысли при себе или высказывать их перед чужаками вроде вас. Иначе может ослабнуть боевой дух моего народа. А драться он умеет, как сам дьявол, которого вы, христиане, так боитесь. — Улыбка исчезла с лица великана. — Отвага и мужество для нас — вопрос жизни и смерти. В открытом бою нам испанцев не победить: у нас нет ни лошадей, ни оружия. Мы сражаемся с ними, нападая внезапно на небольшие отряды или отбившихся солдат, большей частью в той местности, которую хорошо знаем только мы. Быстро и безжалостно наносим удар и снова исчезаем. Сюда, в наше потаенное место среди джунглей. Сюда доны не заглядывают. Не осмеливаются без конницы. И все-таки врага не стоит недооценивать.

Окумба обвел взором юношей, постепенно приходящих в себя, и продолжил:

— Среди испанцев тоже есть люди беспримерного мужества, но куда им до симарронов! Ведь наши воины сражаются за свободу, а доны всего лишь за золото.

Витус внимательно посмотрел на Окумбу:

— Симарроны должны гордиться, что во главе их стоит такой вождь, как ты.

— Спасибо. Но и ты, Витус, предводитель не из последних, у меня на это глаз наметан. Ты определенно понимаешь, как важно держаться вместе. У нас, симарронов, каждый воин еще и отец семейства, а то и не одного. Многие из моих людей имеют по две-три жены и больше дюжины детей. Поверь мне, они знают, за что борются: за семью и за свободу. И Эве Вуду для них из тех жизненных ценностей, которые сплачивают людей и поднимают дух.

Энано, наслушавшись высоких речей, подал голос:

— Уй, скажи-ка, начальник черного воинства Окумба, а тот с фокусами-покусами тоже словил пилу?

Окумба недоуменно сдвинул брови.

— Ну, абракадабра-говоритель, у него есть жернов на шее, кербер на страже, тупая ножовка?

— Коротышка спрашивает, есть ли у хунгана жена, — усмехнувшись, пояснил Магистр.

— Ах, жена! Есть. Есть даже дети. А когда он не в роли жреца, то такой же воин, как и все мы.

— Вот это да! — присвистнул Магистр. — А мы его видели?

— И даже хорошо знаете, — усмехнулся Окумба. — Это Донго. Он пришел к нам несколько лет назад, как рассказывал мне Ктико. И нашел здесь убежище, как и все, кому удается спастись бегством от своих хозяев. Поначалу он никак не мог понять, кто такие симарроны. Да и трудно это объяснить. Мы не племя, не нация, у нас нет своей земли, по крайней мере, законно признанной. Нет ни короля, ни армии, ни крестьян, ни ремесленников. Есть только боевой дух и воля к жизни. Скорее нас можно назвать тайным сообществом или общиной с выборным главой и его советом.

— Но ведь это, наверное, не единственное поселение симарронов в этих краях? — спросил Витус. — А сколько вас вообще?

— Точно не знаю. А если бы и знал, не сказал. И не потому, что не доверяю вам, нет. Просто я наслышан, как испанцы умеют вырывать из любого нужные им сведения.

— Кому ты это рассказываешь! — воскликнул Магистр.

— Вот поэтому и отвечу вам так, как