Фантастика-1971 - Сергей Смирнов

— Три тысячи филистимлян, — сказал вместо приветствия Валерий. — И тогда, ослиной челюстью, тысячу. Вот это показатели!

— Берете? — наверное, не в первый раз осведомилась продавщица.

— Брать или не брать? — спросил у меня Валерий. — Это мой двухнедельный бюджет.

Я назвал его дураком, взял под руку и вывел из магазина. Жил Валерий далеко, на Кронштадтском бульваре. В метро он сообщил мне, что работает над квазибелковым костюмом. Это искусственная мускулатура: она выращивается в особом термостате и приживляется к настоящим мышцам человека. Условное название костюма «Самсон».

Прошло несколько месяцев. Ударил холодами ноябрь. Ночью ко мне явился Валерий Ровный.

От него пахло водкой, во взгляде и движениях чувствовался бешеный восторг. Я начал было ругаться, но Валерий швырнул мне мои брюки и молча снял с вешалки пальто. Видимо, у него был серьезный повод так поступать.

Мы выбежали во двор: холодный, дождливый воздух подействовал на меня, как крепкий кофе, остатки сна были смыты ледяным туманом. Валерий впихнул меня в машину — я до сих пор не знаю, где он взял эту машину, — и мы помчались куда глаза глядят. Сидя за рулем, он пел на разные мотивы, что меня ждет невиданный сюрприз.

— Сюрприз, сюрприз, па-рампам-пам-пам-па!

Худой Валерий казался мне странно поплотневшим. Просторный плащ сидел на нем туго, как майка: рукава прямо-таки обтягивали бицепсы, руки утонули в громадных кожаных перчатках.

В общем, к концу пути я приблизительно догадался, что меня ждет. Он привел машину на один из строительных пустырей Юго-Запада. Я посмотрел в окно и не захотел выходить. Валерий вышел и, увязая в глине, бросился к подъемному крану. Высоко на кране горел фонарь. А потом раздался тяжелый скрежет, и фонарь сдвинулся с места. Кран ехал по рельсам. Через минуту в свете фар показался совершенно мокрый Валерий. Он нес железобетонную панель. Валерий подпрыгнул, панель пролетела над автомобилем и ухнула, как снаряд, посреди пустыря. Так была испытана квазибелковая мускульная система «Самсон», модель первая.

Шло время. По вечерам на квартире моего друга собирались серьезные люди обоего пола — молодые и старые, в очках и без очков. Пили чай, курили до звона в ушах, писали, чертили, малопонятно спорили. На столе у Валерия лежали стопки книг с названиями типа: «Переменная Кольерса и ее использование в целях определения характеристик активности искусственных аминокислот». Результатом всего этого был сенсационный случай на новых ленинградских верфях. Вы, конечно, видели цветное фото в журнале «Огонек»: аспирант Валерий Ровный останавливает плечом сходящий со стапелей транспорт «Варна» Болгарской Народной Республики, водоизмещение тридцать тысяч тонн. На голом, очень толстом и коричневом плече Валерия стоит белый штамп: «НИИ ИБС. Самсон-2».

Буквально за неделю до этого мой друг познакомился с Зоей Чернецкой. Зоя была девушка хрупкая, но видная, с короткими пышными волосами оттенка недозрелого лимона — в другие цвета она почти никогда не красится.

Недавно мы отпраздновали годовщину Зоиного диплома: тогда же она училась на втором курсе филфака. Их знакомство нельзя назвать оригинальным: Валерий заговорил с девушкой в автобусе.

Они мгновенно понравились друг другу, стали встречаться каждый день и уже к концу первой недели знакомства ссорились по пустякам, как настоящие влюбленные.

Зоя восхищалась опытами Валерия, чистила щеткой с мылом его новую гладкую коричневую кожу.

Как-то она примерила мускульный костюм. Валерий пришел в ужас, увидев изящную Зоину головку на коричневой бычьей шее с жилами толщиной в канат. Больше Зоя к «Самсону» не подходила.

Скоро настало лето. Мы часто гуляли втроем, ездили за город.

В июле Валерий начал бредить левитацией. Он читал нам отрывки из беляевского «Ариэля» и гриновского «Блистающего мира». Он тщательно пытался разобраться, были ли Дедал и Икар левитантами, или же хитрый критский архитектор придумал компактные двигатели.

Я ждал поразительных событий, и ждал их весьма недолго.

Девятого октября родился «Самсон-3». Теперь Валерий уже не снимал костюма, да и не смог бы снять его при всем желании. Мы выходили среди ночи, тесно обнимались, город уходил вниз, над головой горели небесные звезды, под ногами горели частые огни бессонной столицы, пахло озоном, кровь колола в кончики пальцев, и я крепче обнимал тройные лопатки Валерия, стиснув другой рукой нежную, крепкую руку Зои.

Часто он взлетал один и возвращался через две-три ночи. Рассказывал, где побывал и что видел. Однажды над Японией за ним погнались реактивные истребители. Валерия спасла только скорость…

Надо сказать, что я по своей натуре — идеальный «третий».

Я очень нравлюсь женам и постоянным девушкам своих приятелей.

Каждая из них говорит мне, что любит меня почти так же, как своего жениха или мужа. Приятели ревнуют своих подруг к кому угодно, только не ко мне. Иногда это неприятно. Неужели они не считают меня способным даже на элементарную подлость? Или, что еще обиднее, совершенно не верят, что я могу понравиться женщине?

Зоя не составляла исключения.

Часто она бывала со мной куда откровеннее, чем с Валерием, ибо его характер нисколько не соответствовал фамилии. Но я видел, насколько неизлечимо она его любит, любит этот стовосьмидесятикилограммовый человеко-самолет с грудью, руками и ногами, закованными в темный камень синтетических мышц.

Я помню, как Зоя неожиданно зашла ко мне на работу. Маленькая, прямо-таки портативная девушка с круглыми, близко посаженными глазами. Тревожное, милое лицо. Синий плащ, черные чулки и туфли, в руках пакет картофельных крекеров. Она стояла возле кабинета старшего референта и нервно ела хрустящие кусочки.

Я отпросился у шефа. Зоя взяла меня под руку, и мы долго гуляли по холодной солнечной Стромынке. Болтали на разные нейтральные темы: мне хотелось, чтобы она сама начала интересующий ее разговор.

— Извини меня, — сказала вдруг Зоя, прервав мою отлично построенную саркастическую тираду в адрес недавно дублированного боевика производства «Метро-Голдвин-Майер». — Извини, пожалуйста. Мне страшно за Валерия. Очень страшно… Мы оба любим его, но Валерий становится чужим. Молчи. Он ласков со мной, он целует меня, он смотрит на меня как на икону. Нам так хорошо, что я боюсь.

— Чего же бояться, если хорошо?

— Я всегда боюсь, когда хорошо, — быстро сказала она. — Лампочка ярко вспыхивает перед тем, как перегореть. Можешь назвать меня дурой, бабой, но… Он уже наполовину не человек. Он весь прошит искусственными нервами и сосудами. Его сердце питается радиоактивными элементами…