Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако существует и другой путь, хотя наше время и нехватка путников сделали его труднопроходимым и тернистым. А ведь в старое время все богоносные отцы шли этой дорогой. Потому и я, наималейший, с душой, горящей божественной ревностью, ради пользы моих братьев предпринял этот малый труд, повинуясь Божию повелению, говорящему: кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так желающего послушать его, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется[376]. Эту заповедь любви и я премного возлюбил и, не удовольствовавшись писаниями боговдохновенных отцов, вознамерился явить мое косноязычие, ибо если я удостоюсь того, что окажется это полезным хотя бы одному брату, то будет мне от Господа награда за труд. Если же я окажусь недостойным принести пользу другому, то и в таком случае не лишусь своей мзды, но, обдумывая и прилежно изучая то, о чем пишу, разбужу хотя бы собственную убогую душу от великого бесчувствия.
Должно тебе постичь, что путь сей, о коем мы сказали, — это не человеческой науки изобретение, но Самого Владыки нашего вдохновение. И Он наставляет [на этом пути] каждого, как Сам пожелает и как Ему угодно, к исполнению Своей святой воли. Итак, если Господь, любящий человека и его душу, пошлет луч Своей Божественной благодати, так что войдет он в душу согрешающего пред Ним, тот сразу восстает и ищет духовников для исповеди.
Он прикасается к Писанию и с волнением объявляет о дурных делах, какие содеял. Он ищет убежища в пустынях и пещерах, чтобы найти хоть некоторый покой и начать борьбу со страстями, чтобы загладить свои прежние грехи суровым во всех отношениях житием, то есть [терпя] голод, жажду, холод, зной и [неся] иные подвиги, о которых говорят примеры [из жизни] святых.
Сладчайший же Господь еще больше умножает в нем пыл, который, словно огненная печь, объемлет его сердце, побуждая его к любви и пылкому божественному рачению, а еще и к безграничной ревности в исполнении Божиих заповедей, равно как и к великой ненависти ко грехам и страстям. Тогда он начинает с великой готовностью раздавать нуждающимся всё, что имеет, много ли, мало ли, поскольку возлюбил нестяжание и разделил свою участь с алчущими Иисуса.
Поскольку же он посильно соблюдает божественные заповеди Христовы и перед ним раскидывается оная сеть божественного призвания, то, словно рыба, пойманная на крючок благодати, где приманкой служит любовь Распятого, он более не в силах выносить волны моря Христова, бьющие в его сердце, и потому бежит он в преизобильном свете божественной любви, как олень, стремясь к источникам, из которых бьют эти воды благодати.
И оставляет он родителей, братьев, друзей и прочих близких.
По Одному лишь жаждой томится, к Нему единственному, взыскуя, стремится, и изо всех сил следует за Тем, Кто Иисусом зовется.
И, как следопыт, [в поисках] зверей обходящий пустыни, ищет он, где бы ему найти желанного проводника и наставника души, под чьим руководством он бы достиг цели, которая подвигла его на эти поиски, и тем самым познал способ, которым мог бы он восходить в духовном житии.
Однако, к сожалению, нелегко в наши дни найти такого духовного наставника и очень немного тех, кто идет по этому пути. И поэтому он начинает плакать и рыдать, ибо не находит того, что было в старые времена, того, о чем он читал и чего горячо желал. Что же делать человеку, если пыл его души толкает его к любезному ему и вожделенному безмолвию? Поэтому он, исследуя, ищет и Бога просит, да найдет ему желанного деятельного руководителя и души исцелителя, Богом избранного, который спас бы его от множества зол и предал его матери-послушанию[377].
Итак, с молитвой и благословением своего наставника начинает он свои духовные подвиги. Как показывают жития преподобных отцов, многие из них в те времена, имея этот пыл, пройдя испытание и облачившись в ангельский образ, удалялись в уединение ради безмолвия, неся с собой молитвы и благословение Старца как оружие, необоримое для врага. И время от времени они приходили за духовными наставлениями и утоляли голод своей души.
А другие оставались жить вместе и имели позволение [от своих наставников] в определенное время предаваться безмолвию и исполнять всяческие добродетели: плакать и скорбеть, поститься и совершать бдение, непрестанно молиться и
читать умилительные жития святых, творить поклоны, сколько в силах, и вообще заботиться о чистоте и воевать со страстями. И так они, тем или иным образом, безмолвствовали.
Впрочем прошу тебя, дорогой мой, приложи еще немного внимания и уразумей сказанное нами, и, слыша слово «безмолвие»[378], не думай, что каждому легко безмолвствовать, не подвергаясь никакой душепагубной опасности. Ведь и в древности и теперь многие не потому отделились от старцев, что горели божественной любовью к благоугождению воле Божией, желая подвигов и скорбей ради Христа, но потому, что полюбили покой для служения страстям, не вынеся послушания в Господе, которое требует терпеть ради Него обличения и оскорбления. Таким образом предпочтя свою собственную волю, они по невежеству своему отвергают пребывшего послушным даже до Креста и смерти Иисуса, Господа нашего. Такие, становясь рабами страстей — гнева и вожделения, подчиняются им, как своим владыкам, и с готовностью творят угодное им. Поскольку же привычка укореняется и становится законом, они совершенно сбиваются с пути и впадают в прелесть.
Тот же, кто поистине пребывает в безмолвии по велению воли Божией, постоянно оплакивает свои грехи, искренне болезнуя о своей душе. И, раскаиваясь в своем дурном прошлом, он заботится о всякой благой добродетели и, всей душой доверяя словам наставника, предает подвигам свое тело как жертву, приносимую любви Иисусовой, если бы было возможно — даже до смерти.
Он старается собрать свой ум в сердце, как учат отцы- подвижники, и при вдохе и
