Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Почему он согласился и позволил Фортинбрасу войти в Лабиринт, а Гилберту — стать его ракатаном для души? Почему не пошёл с ними? Они были лишь детьми, глупыми, уставшими и запутавшимися детьми, и он должен был их защищать, как и обещал когда-то Жозефине.

— Они сальваторы, Киллиан, а Гилберт и вовсе стал лидером… коалиции, — последнее слово Эйлау произнесла осторожно, словно оно до сих пор жгло ей язык. — Они справятся.

Он хотел возразить, но в этот момент Эйлау вновь едва ощутимо провела губами по его виску, и внутри Киллиана что-то окончательно сломалось.

Он не мог точно понять, что с ним происходило. Не мог облечь в слова то, что чувствовал, и объяснить, почему присутствие и поддержка Эйлау стали так важны для него. После того, как исчезла Башня и они потеряли всякий след сальваторов, Эйлау навещала Омагу так часто, как только могла. Когда магия стала возвращаться, она могла без предупреждения открыть портал и пробыть у них всего пару часов, максимум полдня, после чего возвращалась в Тоноак. Пока феи следили за местом, где стояла Башня, а Джинн то и дело срывался в разные уголки Диких Земель, проверяя выбросы магии, Киллиан изо всех сил пытался наладить жизнь в Омаге и успокоить людей, испуганных исчезновением Третьего сальватора.

Эйлау была рядом намного чаще, чем позволяло её положение.

Грань между служебными делами, деловой перепиской и дружескими разговорами между ними стёрлась слишком быстро, и Киллиану какое-то время даже казалось, что его зачаровали. Несмотря на мир, в который возвращалась магия, но который рушился для Киллиана, несмотря на незнание, где Фортинбрас и что с ним, рядом с Эйлау было хорошо и спокойно. Настолько, что Киллиан и не заметил, как впервые показал слабость, сказав, что больше не может выдерживать груза ответственности, не может изводить себя мыслями о том, что он не знает, где Фортинбрас. Рядом с Эйлау было настолько хорошо и спокойно, что Киллиан и не помнил, в какой момент посчитал, будто позволить ей остаться на ночь — это нормально.

Он не понимал этого даже сейчас. И тем не менее крепко обнял её, чувствуя, как бьётся её сердце, слыша её мягкий, бархатный голос, и зная, что она не отвернётся от него.

— Всё будет хорошо, — произнесла Эйлау, обняв его в ответ, — и ты это знаешь.

Киллиан поднял на неё глаза, чувствуя себя идиотом и совсем ещё юнцом, которого впервые выпустили в свет. Он не мог точно понять, что происходило между ним и Эйлау, и сомневался, что сможет когда-нибудь понять. Вряд ли это была любовь: Киллиан никогда не любил кого-то по-настоящему, а Эйлау не клялась ему душой, не говорила, что может сделать это.

Это было бессмысленно. Всего лишь утешение, найденное в том, кто оказался рядом. Киллиан был уверен.

И тем не менее он коснулся губами губ Эйлау и сказал:

— Твоя магия, оказывается, не такая уж и бесполезная.

Эйлау рассмеялась, покачав головой, и поцеловала его ещё раз.

***      Николас завершил последнюю линию и, наконец, представил схему Лабиринта, которую сумел изучить и запомнить с помощью Движения. Структуры во внутреннем устройстве Лабиринта не было: здания, улицы и целые города могли появиться в любом месте, могли обрушиться и восстать вновь всего за секунду. Безжизненные пустыни соседствовали с тёмными коридорами, которые переплетались между собой, а те — с огромными пустыми залами, через которые была проложена одна-единственная прямая дорога. Николас едва успевал отслеживать изменения, происходящие в Лабиринте, и понимал, что дальше будет только хуже.

В момент, когда Лабиринт вышвырнул их обратно в Дикие Земли, Николас почувствовал искажение в пространстве, разлом, который и стал новыми вратами. Те бесследно исчезли сразу же после того, как они оказались в Диких Землях, и Николас довольно быстро сообразил, что это из-за нарушенного равновесия. Ни Райкер, ни Фортинбрас не солгали — чтобы пройти Лабиринт, сальваторам нужны были оба ракатана. Николас, однако, сомневался, что и Карстарс в полной мере осознавал это, и тем не менее он сильно замедлил их.

Николас не понимал только одного: неужели и Иснан нашёл ракатанов? Не могли же Маракс и Карстарс стать ими…

Тряхнув головой, Николас постарался загнать мысли о демонах как можно дальше. Сейчас им нужно было понять, как вернуться в Лабиринт, как ориентироваться в нём и как найти источник силы, сковавшей богов.

— Мы можем создать трёхуровневую связь с помощью Движения, Времени и Силы, — начал Николас, оторвавшись от очертаний Лабиринта, которые расплывались в воздухе фиолетовыми линиями, и поверх них посмотрев сначала на Пайпер, потом — на Фортинбраса, которые сидели напротив него.

После довольно тихого завтрака и собрания с леди Эдон Фортинбрас сказал, что им нужно поговорить, и нашёл тихое место, коей оказалась дальняя часть библиотеки, куда леди Эдон пустила их скрепя сердце.

— Я запомнил ощущение, которое возникает, когда Лабиринт перестраивается, — продолжил Николас, когда Фортинбрас кивнул ему. — С помощью Времени я смогу отслеживать эти изменения, а вместе мы научимся предугадывать их. В результате мы создадим собственную карту и будет знать, когда и где Лабиринт будет перестраиваться, и сможем вычислить, какие участки перестраиваются чаще, а какие — реже. Рано или поздно, но мы найдём место, где окажется нужный нам источник силы, и сможем до него добраться.

— А Сила? — глухо уточнила Пайпер.

— Сила будет удерживать Время и Движение в равновесии и питать их, позволяя мне всегда чувствовать даже мельчайшее изменение.

Немного подумав, Пайпер качнула головой.

— Круто. Это всё?

— Ну-у… Я немного изучил место открытие последних врат, а ещё запомнил, какие сигилы рисовал Катон, так что, думаю, я смогу найти врата, которые откроются нам.

— Ближайшие находятся недалеко от дома Бехар, — добавил Фортинбрас, постучав пальцами по столу, разделявшему их. — И нам следует проверить их.

— Ла-адно.

— Вдвоём. Только ты и я.

Николас, удивлённо округлив глаза, активно закивал головой.

— Перенесёшь нас туда, проверим, откроются ли нам врата, и вернёмся обратно, обсудим, что узнали. Мы ненадолго, — добавил он чуть тише, наклонившись к Пайпер, когда та уже была готова возмутиться, — и двоих заметить намного труднее. Демонам не нужно знать, что мы вновь пытаемся попасть в Лабиринт.

Возведя глаза к потолку, Пайпер кивнула. Фортинбрас улыбнулся, и Николас заметил, как его рука скользнула под стол и легла на руку Пайпер. Всего на мгновение, но ему захотелось исчезнуть.

Иногда он и впрямь чувствовал себя лишним, но потом понимал, что зря накручивает себя. Может, ему всего пятнадцать, но он сальватор, и он, в отличие от Иснана, не пытался убить Пайпер и Фортинбраса. Он с ними на одной стороне, и, как оказалось, они доверяли ему достаточно, чтобы позволять себе проявлять чувства в присутствии Николаса.

Он бы не то чтобы против, но уж точно задавался вопросом, откуда Фортинбрас знает, что делать. Может, если Николас спросит его, он ему подскажет?..

— Есть ещё кое-что, — добавил Фортинбрас, и Николас, поняв, куда ушли его мысли, постарался отмахнуться от них. — Иснан.

— Иснан, — повторил Николас, тогда как Пайпер скрипнула зубами и собрала руки на груди. Николас даже услышал, как затрещали рукава её кожаной куртки. — Что с Иснаном?

— Не могу понять, как он мог попасть в Лабиринт и пройти так далеко, не имея ракатанов. Есть ли у демонов душа? — как бы вскользь спросил Фортинбрас, откинувшись на спинку скрипнувшего стула. — Если и есть, то поглощает ли она человеческую душу? А если её нет, то переходит ли человеческая душа в тело демона? Как Иснан сумел зайти дальше нас?

Николас опустил плечи и сжал край стола. На прошлом собрании Фортинбрас сказал, что Иснан, вероятнее всего, раньше был человеком, и Николас до сих пор не мог уложить эту мысль в голове. Неопровержимых, стопроцентных доказательств у них не было, но слишком много различных фактов указывали на это.