В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Вся трагедия органов заключается в том, что мы действовали, руководствуясь зачастую недемократическими законами. Я сам на Съезде народных депутатов СССР голосовал за то, чтобы была отменена злополучная статья «антисоветская агитация и пропаганда», по которой арестовывались лица, не согласные с общественным устройством и административно-бюрократической системой. Сама перестройка привела к тому, что все поняли абсурдность подобного рода «законодательных актов». Но самым важным является то, что за последние годы, начиная с 1987-го, несмотря на то что сложная ситуация складывалась вокруг многих имен, КГБ Украины воздержался от применения этой статьи.

Да, была еще такая непонятная сейчас для юристов статья «клевета на советский государственный и общественный строй». При этом понятие «клевета» трактовалось достаточно широко и включало подчас критику деформаций в жизни, о которых мы сейчас говорим открыто, принципиально и без опаски. Возникает нынче вопрос: а кто эту статью когда-то вводил? Это сейчас мы можем задавать подобные вопросы. Но не сбрасывайте со счетов, что КГБ, милиция, другие правоохранительные органы работают на основе действующих законодательных актов и обязаны их строго исполнять. Так что неверно говорить, что во всех нарушениях законности виноваты только «органы».

— Николай Михайлович, вам не показалось, что во многом вас депутаты неверно поняли, когда утверждали в должности?

— Да, точки зрения, которые высказывались во время рассмотрения заявления об отзыве сотрудников МВД Украины из горячих точек, не совпали с тем, что я говорил с трибуны. Конечно, я поддерживаю мнение тех, кто считает, что призывники должны выбирать место службы. Но сегодня в конкретных условиях нельзя просто так внутренние войска отозвать, тем более что они осуществляют благородную, гуманную миссию по защите людей, а не какие-то карательные функции.

— Вы профессионал, умеете владеть своими эмоциями. Что вы испытали, когда кричали в зале: «Не голосуйте за него!»?

— Конечно, это очень тяжело. Мне было обидно. Многие, несмотря на большие усилия по расширению гласности, еще мало знают, что сейчас делается в республике, чтобы вернуть органам госбезопасности «человеческое лицо». Мне кажется, что мы стали более открытыми, многое изменилось в нашей работе. Здесь же я столкнулся с предубеждением. Конечно, присутствовала и личная оценка со стороны тех людей, кто в прошлом незаслуженно пострадал. Досадно было, ведь обструкцию устраивают совершенно не знакомые со мной депутаты, они бросали упреки не столько личностного плана, сколько в адрес ошибок и недостатков прошлого.

Я позвонил в Москву Крючкову и рассказал о той атмосфере, которая сопровождала обсуждение моей кандидатуры. Как выяснилось, серьезный кадровый вопрос — мое переназначение на должность — было для него новостью. Украинскими властями этот вопрос даже не согласовывался с центром, хотя КГБ оставался союзно-республиканским органом. Все это выглядело или недоработками в кадровых решениях, или сознательным демонстрированием республиканской самостоятельности.

Годом раньше, в августе 1989-го, на сессии Верховного совета СССР состоялось подобное утверждение в должности председателя КГБ Крючкова. Оно было публичным, страна наблюдала эту процедуру, словно спектакль в прямом телевизионном эфире. Не обошлось без нападок на органы госбезопасности со стороны депутатов Ельцина, Собчака, Лауристин. Крючков вел себя выдержанно и достойно отвечал на вопросы. При голосовании получил всего шесть черных шаров. Журналистам он заявил, что для него обсуждение в Верховном совете было «самым трудным экзаменом в жизни», и посетовал на то, что стало тяжело работать в новых условиях, находить общее понимание задач органов КГБ с президентскими и парламентскими структурами, с межрегиональной депутатской группой в Верховном совете СССР во главе с Ельциным, в которую входили известные критики Горбачева.

После сессии Верховного совета я не испытывал особых переживаний или разочарований. Только супруга упрекнула в том, что «не стукнул дверью» украинского парламента. Я считал, что при назначении такое обсуждение министров, их личности, политической и нравственной позиции, видения и оценки ими происходящих в обществе событий должны быть нормальным явлением в правовом государстве. Скажу откровенно, что после такого парламентского испытания мне стало работать намного увереннее, опираясь на полученную депутатскую поддержку.

С Кравчуком отношения оставались сугубо деловыми. Мы оба не переходили служебную грань, но я старался на первых порах отмечать перед руководством КГБ СССР его позитивное отношение к органам госбезопасности республики. Я знал, что Горбачеву направляется ежедневная информация особой важности, получаемая через разведывательные и специальные электронно-технические каналы. Когда мне стало известно, что такие сведения стали направляться в адрес Президента Ельцина, я переговорил с Крючковым о возможности ознакомления Кравчука с этой важнейшей для руководителей страны информацией. Согласие было получено, и я начал знакомить его, единственного (помимо Ельцина) из тогдашних руководителей союзных республик, со сводкой сообщений особой секретности. Это делалось до определенного времени и было прекращено по вполне понятной причине — нарастающему недоверию (поводом служило его активное сближение с националистической оппозицией).

Вскоре после избрания Кравчука главой Верховного совета началась его международная деятельность, прием иностранных делегаций. 18 ноября 1990 года в столицу Украины прибыла официальная делегация Российской Федерации во главе с председателем Верховного совета Ельциным. Это было его первое посещение Украины после провозглашения республиками государственных суверенитетов. В последующие годы, как известно, за время нахождения у власти Ельцин более пяти раз под разными предлогами отказывался от посещения Украины, срывая уже подготовленные протокольные визиты и подписание важных соглашений, по причине неурегулированности каких-либо второстепенных вопросов. На Украине придавалось огромное значение приезду российской делегации. У Киева появилась возможность, в отличие от прежних лет, когда вся международная политика вырабатывалась только в Москве, показать «старшему брату» собственную украинскую дипломатию. Перед московскими визитерами Кравчук продемонстрировал лучшие качества нового правителя Украины. Именно о таких образно высказался Кучма: «Украинские деятели, решительные и умные, вместе с тем по-хорошему хитрые и упорные. Свойством украинской коммунистической элиты сделалась ловкая податливость. Умение в дождь прошмыгнуть между каплями».