Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн

Он привел свои обычные доводы и, как всегда, нашел в лице доктора горячего сторонника своей теории. Впрочем, выводы Гаттераса были довольно убедительны.

— Несомненно, — сказал он, — если океан очистится ото льдов в районе бухты Виктории, то от них очистится и его южная часть вплоть до острова Корнуолла и пролива Королевы. Пенни и Бельчер видели там свободное море, и, конечно, они не могли ошибиться.

— Я тоже так думаю, Гаттерас, — отвечал Клоубонни, — тем более что нет оснований сомневаться в правдивости этих славных мореплавателей. Правда, некоторые утверждают, что их ввел в заблуждение мираж, но это предположение не выдерживает критики. Они так уверенно говорят о свободном море, что нельзя усомниться в его существовании.

— Я всегда был того же мнения, — заговорил Альтамонт, который до сих пор молчал. — Полярный бассейн простирается не только на запад, но и на восток.

— Это вполне можно допустить, — заметил Гаттерас.

— Это необходимо допустить, — ответил Альтамонт, — потому что свободное море, которое видели капитан Пенни и Бельчер у берегов Земли Гриннелла, видел также лейтенант Мортон, сподвижник Кейна, в проливе, который носит имя этого отважного ученого.

— Но, к сожалению, мы сейчас не в проливе Кейна, — сухо сказал Гаттерас, — и не можем проверить этого факта.

— Во всяком случае, его можно допустить, — заметил Альтамонт.

— Конечно, — подхватил доктор, которому хотелось прекратить бесполезный спор. — Альтамонт прав, и если только окрестные земли не отличаются какими-нибудь особенностями, то под одинаковыми широтами всегда можно ожидать одинаковых явлений. Поэтому я думаю, что свободное море простирается и на запад и на восток.

— Во всяком случае, это для нас не имеет особого значения, — сказал Гаттерас.

— Я не согласен с вами, Гаттерас, — возразил американец, которого начинало раздражать притворное равнодушие капитана. — Весьма вероятно, что со временем это будет иметь для нас значение.

— Но когда же, позвольте вас спросить?

— Когда мы будем думать о возвращении.

— О возвращении! — воскликнул Гаттерас. — А кто же об этом думает?

— Никто, — ответил Альтамонт, — но я полагаю, что где-нибудь мы должны же будем остановиться.

— Где же именно? — спросил Гаттерас.

Вопрос был поставлен ребром. Доктор отдал бы руку на отсечение, лишь бы прекратить этот разговор.

Альтамонт не отвечал; капитан повторил свой вопрос.

— Где же именно? — настаивал он.

— Там, куда мы направляемся, — спокойно ответил Альтамонт.

— Кто может это сказать? — сказал Клоубонни, пытаясь успокоить соперников.

— Итак, я полагаю, — продолжал Альтамонт, — что если мы захотим воспользоваться для возвращения полярным бассейном, то можно попытаться проникнуть в пролив Кейна, который приведет нас прямо в Баффинов залив.

— Вы так думаете? — насмешливо спросил Гаттерас.

— Да, думаю. Я думаю также, что если полярные моря сделаются когда-нибудь доступными, то туда будут отправляться именно этой дорогой как кратчайшей. Открытие доктора Кейна — великое открытие!

— В самом деле? — сказал Гаттерас, до крови закусив губы.

— Разве можно это отрицать? — спросил доктор. — Надо каждому воздать должное.

— Не говоря уже о том, — упрямо продолжал американец, — что до этого знаменитого мореплавателя еще никто так долго не продвигался на север.

— Мне отрадно думать, — возразил капитан, — что в настоящее время англичане продвинулись дальше его.

— А американцы? — воскликнул Альтамонт.

— При чем тут американцы? — проронил Гаттерас.

— Да разве я не американец? — гордо поднял голову Альтамонт.

— Вы странный человек, — с трудом сдерживаясь, сказал Гаттерас. — Разве можно ставить на одну доску счастливый случай и науку? Правда, ваш американский капитан далеко продвинулся на север, но только благодаря случайности…

— Случайность! — прервал его Альтамонт. — И вы смеете говорить, что Кейн обязан этим великим открытием не своей энергии, не своим знаниям?

— Я говорю, — отвечал Гаттерас, — что имя этого самого Кейна не следовало бы даже произносить в стране, прославленной открытиями англичан Парри, Франклина, Росса, Бельчера, Пенни и, наконец, Мак-Клура, который прошел Северо-Западным проходом…

— Мак-Клура! — гневно воскликнул Альтамонт. — Вы упоминаете об этом человеке и отрицаете роль случайностей? Разве своим успехом Мак-Клур не был обязан только случаю?

— Нет! — отрезал Гаттерас, все более разгорячаясь. — Нет! Не случаю, а своему искусству и упорству, благодаря которому он провел четыре зимы среди льдов…

— Еще бы! — возразил Альтамонт. — Его затерло льдами, обратный путь был невозможен, и Мак-Клур под конец бросил свой корабль «Инвестигейтор» и вернулся в Англию.

— Друзья мои… — начал было доктор.

— Впрочем, — перебил его Альтамонт, — оставим в стороне личности и рассмотрим только достигнутые результаты. Вы говорите о Северо-Западном проходе, но ведь проход этот еще нужно открыть.

Гаттерас так и привскочил: его национальное самолюбие было задето за живое.

Доктор снова попытался вмешаться в разговор.

— Вы не правы, Альтамонт, — сказал он.

— Я остаюсь при своем мнении, — продолжал упрямый американец, — Северо-Западный проход еще не открыт, или, если хотите, его еще надо пройти. Мак-Клур не прошел его, и еще ни одно судно, отплывшее из Берингова пролива, не достигало Баффинова залива.

Факт был бесспорен. Что можно было на это возразить?

Но Гаттерас, вскочив с места, заявил:

— Я не потерплю, чтобы в моем присутствии оспаривали славу английского капитана!

— Вы не потерпите? — вскочил в свою очередь Альтамонт. — Но факты налицо, попробуйте-ка их опровергнуть!

— Милостивый государь! — воскликнул Гаттерас, побледнев от гнева.

— Друзья мои, — сказал доктор, — успокойтесь! Мы обсуждаем научный факт.

Добряк Клоубонни хотел видеть только научный спор там, где все дело было в национальной вражде.

— Я готов вам привести факты, — с угрозой в голосе заявил Гаттерас.

— Я тоже! — воскликнул Альтамонт.

Джонсон и Бэлл не знали, как унять расходившихся капитанов.

— Господа, — с достоинством сказал Клоубонни, — я прошу слова! Я требую слова! Все эти факты я знаю не хуже вас, быть может даже лучше, и надеюсь, вы не сомневаетесь, что я буду говорить вполне беспристрастно.

— Да, да! — воскликнули Бэлл и Джонсон; разговор принимал дурной оборот, и они спешили поддержать доктора.

— Расскажите нам, доктор, — сказал Джонсон. — Оба капитана вас выслушают, да и всем нам будет полезно узнать эти факты.