Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни - Филиппа Грегори

Как только он ушел, я набросала две записки: Джеймсу, прося его вернуться и навестить меня, и другую миссис Деншам, принося ей извинения за то, что мы с мамой не сможем сегодня быть на ее карточном вечере.

Джеймс вернулся одновременно с лакеем, от него он уже знал, что мама заболела.

— Предоставьте все хлопоты мне, — сказал он успокаивающе. — Я схожу к Джимми Дарту и ко всем остальным и помогу им перехать в гостиницу, снабжу их деньгами для самого необходимого и вызову доктора для Рози. А вы оставайтесь дома и ухаживайте за мамой. На обратном пути я заскочу к вам и расскажу, как мне удалось справиться с делами.

— О, благодарю вас, Джеймс, — и я протянула ему обе руки. — Я знала, что вы мне поможете. Вы так добры, что принимаете мои заботы близко к сердцу.

— Но это и мои заботы, — улыбнулся он. — Как и все, что касается вас, Джулия Лейси. Вы не говорили с мамой о нас? Если нет, то, пожалуйста, поговорите с ней, как только ей станет чуть получше.

— Спросить разрешения принять ваше предложение? — поддразнила его я. — По-моему, вы немного запоздали с такой просьбой.

Он притянул меня к себе, обвил одной рукой талию, а другой поднял мое лицо за подбородок.

— Ах, моя дорогая, какая же вы глупышка, — мягко сказал он. Я спросил разрешения у вашей мамы еще неделю назад! И своим родителям я сказал, что намерен сделать вам предложение, когда ваша мама даст свое согласие. Вчера вечером, когда я провожал ее к портшезу, она сказала, что они с вашим дядей согласны и ваше решение зависит только от вас.

— О! — удивилась я. — А мне она ничего не рассказала.

— Ну, у них есть свои причуды, не правда ли? — легко признал Джеймс. — Они все хотели бы знать, являетесь ли вы обычной молодой леди или нет. И они все думают, что если вы будете жить где-нибудь в другом месте, то вам не будут досаждать все ваши сны, видения и прочие домовые.

— Для меня было бы ужасно уехать из Вайдекра, — я вдруг испугалась, что Джеймс захочет увезти меня и поселить в своем городском доме в Бристоле.

— Я не вижу причин покидать его, — сказал Джеймс, усевшись на софу перед камином и приглашая меня сесть рядом. — После свадьбы я получу довольно солидное наследство, так почему бы нам не выкупить у вашего кузена его долю и не жить там? Мне чертовски хочется стать деревенским сквайром в Вайдекре, если он таков, каким вы его описываете.

— Нет, нет, — заторопилась я, вспомнив страсть Ричарда к нашему имению и наши детские мечты о свадьбе и будущей жизни на земле.

— Если ваш кузен мало интересуется хозяйством, то я не понимаю, почему мы не можем предложить ему хорошую цену за его половину и выкупить ее? — рассудительно предложил Джеймс. — Или же вы могли бы продать вашу долю ему. В таком случае мы купим свой собственный дом и станем хозяйствовать там.

Я подозрительно глянула на него.

— Вы все это уже обдумали, — обвиняюще заявила я. Он чуть притянул меня к себе, и мне было так приятно прислониться к нему и заглянуть в его любящие карие глаза.

— Конечно, планировал, — сказал он. — Вы же не думаете, что я собирался украсть моего любимого сквайра Джулию и заточить ее в городском бристольском доме? Конечно, я хочу, чтобы вы жили в Вайдекре. И я намерен купить его для вас.

— А как же мои сны, видения и прочие домовые?

— Что ж, тогда мы вместе переедем жить в Бедлам, — уверенно ответил он и, взяв мое лицо обеими руками, стал покрывать его легкими отрывистыми поцелуями, продолжая при этом говорить: — Поскольку вы (поцелуй) самая милая (поцелуй), самая храбрая (поцелуй), самая умная (поцелуй), самая рассерженная (поцелуй) девушка, которую я имел удовольствие целовать, пока ее мама больна, чтобы присматривать за нами.

Я вскочила на ноги, вся красная, и неожиданно для себя рассмеялась:

— О, это ужасно! И я ужасна, что сижу вот так с вами. И вы, Джеймс Фортескью, в таком случае совсем не джентльмен.

— Я знаю, — печально согласился он. — Торговец, моя дорогая. Первое поколение, которое не стоит за прилавком в магазине.

— И теперь я в этом убедилась, — твердо подытожила я. — Ступайте и выполните мои поручения и не возвращайтесь сюда без ваших сестер, чтобы они не оставляли меня с вами наедине.

— Думаю, они благословят меня на это, — рассмеялся Джеймс. Я вытолкала его из комнаты, и мы увидели Мэг, усердно полирующую стол рядом в холле.

— Я крикну через замочную скважину, как дела у экрских детей, — пообещал Джеймс. — Или спою под вашим окном. Все что угодно лучше, чем быть опять с вами наедине. Вы придете к нам сегодня к обеду?

— Нет, — ответила я, пока Мэг стояла рядом, с безучастным видом держа его шляпу, пальто и перчатки. — Я уже написала вашей тете, что я останусь дома с мамой.

— Тогда я вернусь в Клифтон, — решил он. — Я хотел поговорить с папой. Он очень интересуется возможным браком его любимого сына с девушкой из мелкопоместного дворянства.

— Мелкопоместного? — деланно задохнулась я от гнева.

— Именно так, — обескураживающе твердо подтвердил Джеймс. — С маловероятным приданым.

— Но это совсем неплохо для сына торговца, — насмешливо проговорила я.

— Совсем неплохо, — с удовлетворением согласился Джеймс и, забрав шляпу из рук Мэг, неожиданно шагнул вперед, поцеловал меня в губы и вышел, прежде чем я успела сказать хоть слово.

— Поздравляю вас, мисс, — сказала Мэг, почтительно закрывая за ним дверь. — Наша кухарка тоже будет обрадована.

И она поспешила на кухню со свежими новостями, прежде чем я успела попросить ее не объявлять об этом всему свету, поскольку даже моя мама еще не знает этого известия. Даже мой дядя. Даже мой кузен.

Дяде Джону и Ричарду я бы написала в тот же день, но мама проснулась такая горячая и слабая, что я просидела с ней все время и едва улучила минутку, чтобы черкнуть записку Ральфу Мэгсону о том, что собираюсь отправить детей в Экр, как только получу от него ответ.

Я сидела у постели мамы и не отходила от нее ни на шаг, разве только чтобы наскоро перекусить. Иногда я позволяла себе отдохнуть после обеда, когда с мамой были либо Марианна, либо миссис Деншам. Джеймс каждый день навещал маму с цветами и великолепными фруктами. Маме не становилось хуже, и я не стала писать дяде Джону, чтобы он приехал. Но, как и предупредил нас доктор, ее лихорадило целую неделю.

За эти дни я полюбила и научилась ценить Джеймса. Его семья предоставляла нам любую помощь, которая могла понадобиться. Он был очень легкий в общении человек. С ним было просто ладить, у него не бывало припадков гнева или плохого настроения. Джеймс был открытый и доверчивый юноша, какими бывают обожаемые семьей дети.