Фанфик Последняя из рода Блэк - Anastay

— Приходи в любое время, — он ухитрился поймать мою руку и поцеловал ее.

— Непременно, — пообещала я, а сама подумала, что фиг я еще сюда сунусь. Хватило мне Джордана.

— Наконец-то! — Сэм встретил меня на пороге мастерской и стиснул в объятьях. — Где ты пропадала два месяца?! У нас тут, знаешь ли, были проблемы!

— С Америкэн Визард Моторс? Хорхе сказал. Ну, и в чем проблема? Гавер все уладил.

— Три суда! Артура чуть удар не хватил, — Сэм понизил голос. — Молли снова хотела подать на развод, как когда узнала, что он уволился из Министерства.

— О, Сэмми, вы прекрасно без меня справляетесь! — я хлопнула его по плечу и помахала Артуру, который спешил к нам. — Давайте показывайте, что за навороты вам заказал Шеклболт? Это, кстати, правда, что он метит в кресло Министра? Кто в курсе сплетен, м-м?

Не знаю, почему, но я на миллионный раз перечитывала последнее письмо Лили Сириусу.

— Интересно, что стало с кошкой, — пробормотала я, уперев ноги в теплую Мерлинову печь и устроив голову на коленках Тома.

После того, как Пигли сказал, что чешуйчатое нечто из Бездны повадилось шнырять возле дома, я задалась целью поймать диковинную тварь и ночевала здесь уже четвертую ночь после возвращения. Мало ли, что она собой представляет? Чары дома на нее не действуют — явно из другого мира. Убьет еще кого ненароком. Того же Пигли, например. Или меня.

— Меня больше интересует, что стало с мантией-невидимкой, — пробормотал он. — Переверни страницу.

Я щелкнула пальцами, и страница зависшей перед ним книги перелистнулась.

— Сгорела, наверное, — предположила я.

— То же могу сказать о кошке, — флегматично отозвался Том.

— Живодер ты бессердечный, — я отложила письмо и взяла фотку. Лили тут ничего вышла. Симпатичная. Я бы тоже могла быть симпатичной, если бы распускала волосы и красилась.

Но я не крашусь, ношу косу, куда в бою можно спрятать немного холодного оружия, и вообще мало на нее похожу. Вот на бабушку Вальпургу — это да. А от Лили у меня только глаза.

Чертовы глаза.

— Нам нужен семейный портрет, — решила я, прикидывая, как заменить на картине Джеймса Сириусом. — Кошку тоже добавим. Какого она была цвета, интересно?

— За кошку тоже можешь ты позировать, — иронично заметил Том. — Книззлом.

А это мысль.

Семейный портретист Малфоев прислал три наброска, и мы с Драко, Гермионой и Томом их разглядывали. Уже почти выбрали, когда совы принесли свежий «Пророк».

«ВОЙНА В РОССИИ! ВОЗРОЖДЕНИЕ ТЕМНОГО ЛОРДА ГРИНДЕВАЛЬДА! ВЕЛИЧАЙШИЙ ОБМАН АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА РАСКРЫТ!» — гласил заголовок газеты.

Чего? Война?! Когда только успел? Месяц назад его видела.

Я бегло просмотрела статью. Было здесь и про Нурменгард, и про Школу в Сибири. И даже про Бессмертного немного.

— Да какая война, — Гелла закатил глаза, взмахом палочки открывая окно и впуская ястреба с письмом. — Так, местная магическая элита быкует. Из этих, бывших партийных.

Я вскинула брови.

— Я не сильно разбираюсь в политике.

— Быдло, в начале века дорвавшееся до власти. Они и Бессмертного одно время хотели прижать — не вышло. На школу мою косо смотрели, да тявкали.

— Но что-то изменилось? — догадалась я.

— Финансы стали поджимать. А тут как раз пара нефтяных вышек за бесценок подвернулось, да шахта одна, адамантовая...

— Местные почувствовали угрозу, — сделала вывод я. — Тебе нужна помощь?

Гелла по-доброму рассмеялся.

— Твоя наивная доброта понравилась мне при самой первой нашей встрече. Предлагать помощь Темному Лорду Гриндевальду!

— Наивная доброта, скажи это моим профессорам, — проворчала я и нахмурилась. — Это Дамблдорова палочка? — я кивнула на шишковатую деревяшку на его столе. Он загадочно ухмыльнулся. — Зачем ты ее спер? — удивилась я.

— Потому что она моя, — Гелла нежно погладил палочку.

Я изогнула брови.

— Ты что, это же Верховная палочка, — Гелла удивился моему недоумению. — Один из трех Даров смерти, — он махнул рукой себе за спину, где был изображен этот непонятный знак — окружность, вписанная в треугольник с гипотенузой.

— И что бы это значило?

Гелла сделал страшные глаза и начал рассказывать сказку про братьев Певереллов, про бузинную палочку, мантию-невидимку и воскрешающий камешек.

— А кольцо с камнем последним видели у Мраксов, — закончил он.

— Если я тебя правильно поняла, — я покрутила в руках узловатую палочку, — то колечко я твое видела. Только не уверена, что оно исправно… после одного ритуала.

У него загорелись глаза.

— И где ты его видела?

Ох, какой опасный хищный взгляд. Первый раз его вижу таким заинтересованным.

— Да у меня в коробке с барахлом валяется, — я пожала плечами и быстро предложила, потому что он аж перевалился через стол, как ему хотелось знать об этом кольце: — Хочешь, принесу тебе?

— Хочу! — охотно согласился он.

Жалко что ли. Если сильно припрет, одолжу потом у него это колечко.

— А мантия-невидимка раньше моему отчиму принадлежала. Но я о ее судьбе ничего не слышала.

А как бы она мне пригодилась — не в сказке сказать.

За два месяца отдыха я немного растеряла форму, а потому активно взялась ее восстанавливать. Благо погода радовала не по-британски ясными деньками, Запретный лес был свободен от кентавров и акромантулов, а свободного времени был вагон — недавно Сириус проболтался, что Дамблдор решил освободить меня от экзаменов из-за участия в Турнире. Что интересно, мне об этом никто не сказал — все свято хранили тайну, чтобы я совсем не оборзела и не забила на учебу.

К середине июня портретист выслал фотку будущей картины в полный рост по мотивам фотки. Я показала Сириусу, и он выпал в осадок. Он считал неправильным изображать то, чего не было. А я считала правильным иметь в родовом гнезде Блэков портрет с моими родителями и мной самой. Мы немного повздорили, но от идеи портрета я не отказалась.

Сестра Ласаро Марита уехала на лето в Гватемалу. Ее сменила его мать Сандра. Сандра неодобрительно косилась на Нарциссу, которая была ненамного ее младше, и нянчила Найджелуса, хвост которого вымахал до небывалой длины. Най вовсю ползал по дому, кусками отрывал обои и норовил схватить Пигли, чтобы зажевать длинное эльфийское ухо. Он лопотал на серпентарго, что сильно умиляло Кричера, и обожал сказки братьев Гримм, которые ему читала Кристина.

В доме часто появлялась Тонкс, которая Нимфадора-метаморф. Каждый раз она приходила с новым цветом волос и длинно разочарованно вздыхала, если не заставала у нас Люпина. Подъедала остатки вчерашнего ужина — почему-то она всегда предпочитала пошарить в холодильнике и съесть что-нибудь холодное, не отходя от дверцы. Аврорская привычка, видимо — Грюм рассказывал, что им вечно приходится есть и спать урывками и на ходу. Потом разбивала какой-нибудь графин или тарелку и уходила.

Сам Люпин, после знакомства с Тонкс, стал очень осторожно выбирать время для визитов. Его смущала пылкая влюбленность тети Доры, уж не знаю, чем. Но судя по страдальческому виду и подслушанному разговору, он считал, что не пара ей.

Я тоже так считала и вообще не понимала, чего это к нему так тянет потомков моего славного рода. Обычный оборотень-неудачник. Том полностью со мной соглашался, а потом ржал, когда я варила Зелье Полной Луны для этого простофили.

Зелье Полной Луны было первым зельем, которое я сварила за долгое время. Получилось оно у меня с третьего раза, что, учитывая сложность рецепта, было неплохо. Самое интересное, что нашла я его в старом ежегоднике «Мастерства Алхимии». Угадайте, чья была публикация.

Люпин очень растрогался.

— Что я могу сделать для тебя взамен? — спросил он, глядя своими жалобными собачьими глазами.

— Насобирайте шерсти после линьки. Кричер из нее свяжет Сириусу пояс — в Хоге холодно и сыро, ревматизм не за горами.

В общем, месяц как-то быстро пролетел.

Глава 97. На кладбище разлил он волшебный эликсир

Про третье испытание я не забыла. Я не пропустила его из-за путешествий по Бездне и другим милым местам. Я к нему, можно сказать, даже подготовилась. А именно хорошо выспалась, пробежалась с утра, еще раз посмотрела рисунки Криви с помеченными ловушками и самозарастающими ходами. И спрятала рюкзак недалеко от входа.

А все потому, что вечером у меня была назначена встреча со Шеклболтом — ему очень понравился колдомобиль, и он хотел заказать с дюжину для Аврората. А потому я должна была как можно скорее разделаться с этим цирком, в который меня втянул гнусный Крауч, и заняться бизнесом.

Насвистывая, я крушила себе лабиринтные стены, медленно, но верно продвигаясь к центру, и еще не подозревала, что гнустости Крауча на этом не закончились.

Я как раз остановилась зажевать сникерс и свериться с картой, когда совсем рядом послышался женский вскрик. Я почесала шрам, досадливо вспомнила слова Гриндевальда о «наивной доброте» и помчалась спасать дуреху Делакур.