Авантюрист - Мариус Габриэль

Она подъехала к Хименесу и его сыну, выключила зажигание и поставила мотоцикл на подпорки. Затем слезла. В глазах парня читалось уважение. Он, видно, очень надеялся, что двигатель у нее сразу же заглохнет или она упадет (что было бы еще лучше), но ни того ни другого не случилось. Тереза тоже глядела на Ребекку с выражением, напоминающим почтение.

— Сцепление сгорело, — проговорила Ребекка отрывисто, — и нужно менять шины. Все подшипники изношены и никуда не годятся. Плюс из-под каждой крышки льет масло. Сколько вы хотите за этот кусок дерьма?

Терезу, кажется, это нисколько не шокировало, а вот Сезар помрачнел. Хименес же продолжал широко улыбаться:

— Я бы сказал, что у тебя есть cojones[23], девочка.

— Но как видите, у меня этого нет, — парировала Ребекка. — Итак, сколько?

— Три тысячи долларов, — бросил Сезар.

— Вы, конечно, шутите, — возразила Ребекка. — А теперь назовите настоящую цену.

— В эту цену входят также и документы, — сказал Хименес, сцепив толстые руки на необъятном животе.

— Фотокопии или что-то вроде этого мне не нужны.

— Я имею в виду настоящие, хорошие документы. Достаточно хорошие, чтобы вы могли пересечь реку. Вы понимаете, о чем я?

Ребекка бросила на него взгляд, быстро соображая.

— А почему вы решили, что я собираюсь в Мексику?

Хименес всплеснул руками, встряхивая животом и смеясь.

— Куда же еще вы собираетесь? — Он подмигнул. — Хотите развлечься в Ла-Глории? У вас там дела? Хотите привезти своим друзьям подарки? Что-нибудь хорошенькое, а? Какую-нибудь миленькую травку?

Она держалась невозмутимо.

— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Хименес. Все, что я хочу, это тихо и мирно провести отпуск. И поэтому мне не нужны никакие проблемы с пограничниками. Если они возникнут, я так прямо и скажу, откуда у меня этот мотоцикл и бумаги.

Хименес шутовски закатил глаза.

— Не беспокойтесь, muchacha. У вас не будет никаких неприятностей. Даю вам слово.

Ребекка смотрела на Терезу, с задумчивым видом изучающую мотоцикл, и понимала, какую ответственность взваливает на свои плечи. Но впереди пропасть, и надо готовиться к прыжку.

Она расправила плечи и повернулась к Хименесу:

— Я сейчас буду перечислять, а вы слушайте. Итак, две приличные шины, это безобразие закрасить (она показала на языки пламени на бензобаке), дальше — новое сцепление. А также новые свечи, новое масло и новый фильтр. Кроме того, новые тормозные колодки. И наконец, все правильные бумаги на мое имя, включая страховку. Нужно сделать так, чтобы все выглядело, как будто этот мотоцикл принадлежит мне уже пять лет. Вы меня поняли?

— Конечно, — обрадованно отозвался Хименес. Он по-прежнему сиял. Ее требования, по-видимому, его совершенно не расстроили.

— Я также хочу, чтобы вы поставили еще одно сиденье для моей дочки. А еще мне нужны две кожаные мотоциклетные куртки для нас обеих и два шлема. Куртки могут быть старые, но шлемы должны быть новыми. И не укороченными, а на все лицо. И наконец, по паре перчаток каждой.

Сезар грубо выругался по-испански и сплюнул на землю.

— Что-нибудь еще?

— За это, — сказала Ребекка, не спуская глаз с толстяка, — я заплачу две тысячи долларов. Наличными. А прямо сейчас дам вам аванс в двести пятьдесят долларов. Если мне не понравится, как вы подготовили мотоцикл, или я подумаю, что бумаги выглядят несоответствующим образом, сделка отменяется. Вы оставляете у себя эти двести пятьдесят, а я пойду искать в другое место.

— Здесь вы не найдете никого, кто бы мог вам помочь лучше меня, — сказал Хименес. — Особенно такого, кто в довершение ко всему еще и держал бы язык за зубами. — С легкостью, странной для таких неуклюжих пальцев, он сделал жест, демонстрирующий застегивание рта на «молнию». А затем подмигнул.

Ребекка пожала плечами.

— Так что, договорились?

Хименес задумался. При этом оба его глаза исчезли в складках жира. Наконец он кивнул:

— Конечно. Когда он вам нужен?

— Могу я забрать его завтра?

— Если хотите, можете забрать его сегодня вечером, — выдохнул Хименес с присвистом.

— Завтра подходит.

— Bueno[24]. — Он протянул руку. Ребекка ее пожала. Через мягкий жир кости даже не прощупывались.

Сезар покатил мотоцикл, готовясь начать работу прямо сейчас. Хименес с трудом потащился по направлению к магазину.

— Пошли, — бросил он Ребекке. — Зайдем внутрь. Дадите аванс и запишете на бумагу все свои требования.

— Ты что, с ума сошла? — прошептала Тереза за спиной толстяка.

Ребекка обняла ее за плечи.

— Не беспокойся.

Они последовали за Хименесом. Он все еще усмехался. А почему бы ему не веселиться? Ведь этот мотоцикл вообще ничего не стоит. Так что единственные его расходы будут связаны с документами. Ребекка молилась, чтобы они оказались хорошими. Ей было безразлично, что Хименес об этом думает. Пусть считает, что она перевозит наркотики. Так даже лучше, чем если бы он догадался о ее истинных целях. В этом случае, сдав ее полиции, он мог бы рассчитывать на большее вознаграждение, чем от продажи этого никчемного мотоцикла.

Из мастерской Хименеса Ребекка повела Терезу обратно в ломбард. Здесь она собиралась расстаться с цепочкой от Тиффани. Нужно было расплатиться с Хименесом и оставить кое-что на дорогу. Но она поклялась, что в течение трех месяцев обязательно приедет в Ларедо, не важно как, и выкупит ее. Эта цепочка была единственным, что у нее осталось от матери.

— Почему ты думаешь, что Хименес сделает тебе правильные документы? — спросила Тереза, когда Ребекка вышла из ломбарда.

— Потому что я бывала в подобных местах и знаю людей такого типа.

— Откуда?

Ребекка слабо улыбнулась:

— От твоего отца. Я имею в виду настоящего отца, Райана Фостера. В те времена, когда мы с ним встречались, он таскал меня по таким заведениям, что ты и представить себе не можешь.

— Вот как? — Тереза замолкла, а всю обратную дорогу до отеля говорила Ребекка, излагая план пересечения границы. Тереза же не проронила ни слова — никаких вопросов насчет мотоцикла, никаких опасений по поводу границы. Ребекка ощущала, что мысленно Тереза уже распрощалась с надеждой вырваться на свободу и приготовилась к тому, что на границе ее арестуют и отправят назад в Сан-Франциско. И не исключена возможность, что она рассматривает такую перспективу даже с некоторым облегчением.

У Ребекки же настроение в данный момент было совершенно иным. В первый раз она почувствовала, что у них есть реальные шансы. Достаточно было сделать на мотоцикле всего лишь круг по двору, как к ней чудесным образом вернулись давно забытое чувство бесшабашности, стремление отбросить в сторону всякую осторожность и смело броситься навстречу течению. Именно то, чего она так старательно избегала все эти тринадцать лет. Лучше умереть, как лев, чем жить, как овечка. Кто это сказал? Не важно. В данный момент этот мотоцикл символизировал все, к чему она стремилась и что можно было вкратце выразить одним словом — избавление.