Дети капитана Гранта - Жюль Верн

«Этими словами географ закончил свое повествование. Час был поздний. Слушатели разошлись. Несколько минут спустя все спокойно спали, и только птица-часы, укрывшись в листве белого камедного дерева, равномерно отбивала секунды этой безмятежной ночи.

Глава двенадцатая. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ИЗ МЕЛЬБУРНА В СЭНДХОРСТ

Майор с неудовольствием узнал, что Айртон покидает лагерь, чтобы отправиться за кузнецом на стоянку Блэк-Пойнт. Но он ни словом не обмолвился о своем недоверии к бывшему боцману, а ограничился наблюдением за окрестностями реки. Ничем не нарушаемое спокойствие царило окрест. Прошла короткая ночь, и над горизонтом снова засияло солнце.

Что касается Гленарвана, то он опасался лишь одного: как бы Айртон не вернулся один, без рабочего, в таком случае фургон останется сломанным и нельзя будет продолжать путь. Это задержит на несколько дней экспедицию, а Гленарван, которому не терпелось поскорее добиться успеха, не допускал никаких промедлений.

К счастью, Айртон не потратил зря ни своего времени, ни своих усилий. Он явился на следующий день на рассвете, его сопровождал человек, назвавшийся кузнецом стоянки Блэк-Пойнт. Это был рослый, крепкий парень, в лице его было что-то отталкивающее и зверское, что отнюдь не располагало в его пользу. В сущности это было не важно, если только он знал свое ремесло. Во всяком случае, он был чрезвычайно молчалив и слов даром не тратил.

— Хороший он кузнец? — спросил Джон Манглс боцмана.

— Я знаю его не больше вашего, капитан, — ответил Айртон. — Посмотрим.

Кузнец принялся за работу. По тому, как он чинил фургон, можно было заключить, что он знает свое дело. Работал он ловко, проявляя незаурядную силу. Майор заметил, что кожа вокруг его запястья сильно воспалена, представляя кольцо черноватой запекшейся крови. Это указывало на недавнее ранение, которое плохо скрывали рукава дешевой шерстяной рубашки. Мак-Наббс спросил кузнеца о происхождении этих, очевидно очень болезненных, ссадин, но тот ничего не ответил и продолжал работать.

Через два часа фургон был починен. Лошадь Гленарвана кузнец подковал очень быстро, так как догадался захватить с собой готовые подковы. Эти подковы имели особенность, которая не ускользнула от глаз майора: с наружной стороны на них грубо был вырезан трилистник. Мак-Наббс указал на это Айртону.

— Это клеймо станции Блэк-Пойнт, — пояснил боцман. — Оно помогает находить следы убежавших со стоянки лошадей и не путать их с чужими.

Подковав лошадь Гленарвана и получив плату за работу, кузнец ушел, произнеся за все время не более четырех слов.

Полчаса спустя путешественники снова тронулись в путь. Из-за росших по сторонам мимоз открывались обширные пространства, вполне заслуживавшие местное название опенплейн — «открытая равнина». Там и сям среди кустов, высоких трав и изгородей, внутри которых паслись многочисленные стада, валялись обломки кварца и железистых горных пород. Несколькими милями далее колеса фургона стали довольно глубоко врезаться во влажный грунт. Здесь журчали извилистые ручьи, полускрытые зарослями гигантских тростников. Далее пришлось огибать обширные лагуны, высыхающие от солнца. Путешествие проходило гладко и, надо добавить, нескучно.

Леди Элен, вследствие ограниченных размеров «салона», поочередно приглашала к себе в гости всадников. Каждый из них не только отдыхал от верховой езды, но и приятно проводил время, беседуя с этой милой женщиной. Элен и Мери принимали гостей с очаровательной любезностью. Конечно, не был обойден этими ежедневными приглашениями и Джон Манглс, и его несколько серьезная беседа отнюдь не утомляла путешественниц. Напротив.

Продвигаясь таким образом, отряд пересек по диагонали почтовую дорогу из Краулэнда в Хорсгэм — дорогу очень пыльную, которой пешеходы обычно избегают. Близ границы округа Тальбот путешественники миновали ряд невысоких холмов и вечером разбили лагерь в трех милях севернее Мэриборо. Сеял мелкий дождь, и в любой иной стране он размыл бы почву, но здесь воздух настолько поглощал и впитывал в себя сырость, что в лагере нисколько не пострадали от дождя.

На следующий день, 29 декабря, отряд двигался несколько медленнее, ибо ехать пришлось по гористой местности, напоминавшей Швейцарию в миниатюре. Все время надо было то взбираться на гору, то спускаться под гору, причем фургон так сильно трясло, что путешественники часть пути предпочли идти пешком, что было гораздо приятнее.

В одиннадцать часов подъехали к Карлсбруку, довольно значительному городу. Айртон предложил обогнуть город, не заезжая туда, чтобы выиграть время. Гленарван согласился с ним, но Паганель, всегда жадный к новым впечатлениям, очень хотел побывать в Карлсбруке. Ему предоставили эту возможность, а фургон медленно поехал дальше.

Паганель, по своему обыкновению, взял Роберта с собой. Они пробыли в Карлсбруке недолго, но даже этого кратковременного пребывания оказалось достаточно, чтобы составить себе точное представление об австралийских городах. В Карлсбруке был банк, здание суда, рынок, школа, церковь и сотня кирпичных, совершенно схожих между собой домов. Все это было расположено по английской системе — правильным четырехугольником, пересеченным параллельными улицами. Все было просто, но очень однообразно. По мере того как город разрастается, улицы его становятся длиннее, как штанишки подрастающего ребенка, и первоначальная симметрия отнюдь не нарушается.

В Карлсбруке царило большое оживление — обычное явление в этих лишь недавно возникших городах. В Австралии города вырастают, словно деревья под влиянием солнечного тепла. Люди, озабоченные делами, сновали по улицам. Торговцы золотом толпились у приисковых контор. Драгоценный металл под охраной местной полиции доставляли сюда с заводов Бендиго и горы Александр. Все эти люди, обуреваемые жаждой наживы, были так погружены в свои дела, что не обратили никакого внимания на приезд чужестранцев.

Паганель и Роберт, покружив час по городу, поехали вдоль тщательно возделанных полей догонять своих спутников. За этими полями потянулись обширные луга, называемые «Low Lewel plains», с бесчисленными стадами баранов и хижинами пастухов. Затем внезапно, как это часто бывает в Австралии, потянулась пустыня. Симпсоновские холмы и гора Торангувер отмечали здесь южную границу округа Лоддон под сорок четвертым градусом долготы.

До этих пор экспедиция не встречала на своем пути туземных племен, ведущих первобытный образ жизни. Гленарвану уже приходило в голову, что в Австралии они встретят так же мало австралийцев, как в аргентинских пампах» индейцев. Но Паганель успокоил его, сообщив, что дикие туземные племена кочуют главным образом по равнине у реки Муррей, милях в ста на восток.