Инферно – вперёд! - Роман Кузьма

уже по щиколотку в грязи, стремительно приближались. Но вот, когда до них оставалось совсем немного, два бойца неожиданно исчезли, как растаявший мираж!

Ансгер, задыхаясь от быстрого бега, не верил собственным глазам – однако эти воины, только что яростно сражавшиеся на мечах, как в воду канули.

Впрочем, такое загадочное исчезновение, похоже, никого не смутило: командиры только продолжали подгонять своих подчинённых.

– Вперёд! – орал Глайнис, на голове у которого находился шлем, формой напоминающий плоскую железную шляпу с длинными полями. – Зададим им жару! Бей нежить!

– Смерть ведьмакам! С нами Эзус! – вторили другие голоса. Ансгер, почтя за лучшее не спорить с большинством, тоже что-то прокричал. Наконец, поняв, что лучше не тратить силы и время на изобретение проклятий, он перешёл на сплошное протяжное «а-а-а-а!». Оба войска сшиблись: с треском ломались копья и щиты. Мечи, обагрённые кровью людей и заменявшим таковую воинам Великого Леса бледным, полупрозрачным соком, поднимались и опускались, рассекая кости и плоть.

Сдавленный, словно в тисках, напирающими спереди и сзади шеренгами врагов и друзей, Ансгер почувствовал, что в глазах у него темнеет. Копейщик, стоявший спереди, упал, и Ансгер продвинулся вперёд; теперь он мог сражаться, нанося удары копьём через плечо воина, занявшего передовую позицию.

Он почти не различал необычайных, способных даже показаться прекрасными иному ценителю искусства, лиц врагов. Запомнились бороды и усы, словно сплетённые из расплавленной медной проволоки, и тёмная кожа, разительно контрастирующая с ярко-зелёными, реже – золотистыми или тёмно-синими, неизменно горящими глазами. Внешность обитателей Великого Леса лишь местами напоминала человеческую, и это карикатурное сходство только усиливало ненависть Ансгера. Он словно смотрелся в кривое зеркало, искажения которого изрядно бесили.

Охваченный, как лихорадкой, жаждой крови, Ансгер наносил удар за ударом этим странным существам, чьи жёлтые и зелёные волосы-листья при движении шелестели. Вонзив в одну из таких крон весь наконечник копья, Ансгер злорадно закричал, когда враг начал оседать на спину. Торжествуя, он и не заметил ответного выпада другого противника – рука-ветвь, неестественно удлинившись, поразила его в самое сердце. Кольчуга, обязанная защитить своего владельца, на сей раз подвела его: как и в большинстве подобных случаев, она поддалась под натиском и сама продавила грудину.

Ансгер зашатался и, чувствуя, что жизнь оставляет его, посмотрел в небеса, словно стремясь умереть с какой-то замечательной мыслью, возникшей в этот поразительный, похожий на откровение, миг. Мысль, тем не менее, так и не родилась – наоборот, остатки сознания окончательно покинули его тело.

Ансгер Норс, умирая, даже не знал, что в этот миг сбылось давнее проклятие ведьмы, сожжённой на главной площади Дуннорэ-понт во времена правления Орнага Великого: та напророчила последнему жителю городка, коим оказался Дитнол Норс, гибель от рук монарха. Его же наследник, Ансгер, как и предвещала колдунья, пал на поле брани, пронзённый осиновым колом.

Тело Ансгера, попираемое как врагами, так и товарищами, лежало, уставившись остекленевшим взором куда-то в пустоту. Сражение, которому суждено было изменить судьбы мира, только разгоралось.

Глава

XLII

Лорд Нуаду ап Коннахт, легендарный Стеклянный Глаз, расположился на небольшом пригорке, откуда ему открывался превосходный вид на беспорядочную, редкую в своём ожесточении, свалку на заболоченном пятачке. Обе армии, подобно бодающимся быкам, прочно упёрлись в грязь и не желали уступать. К его превеликому сожалению превосходящая численность давала противнику заметные преимущества: тролли, находившиеся во второй линии войска Златоликого Короля, уже начали обходить войско изгнанников слева и справа.

– Фланги под угрозой, – сердито пробурчал генерал себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь. – У нас есть лучники!

Ап Коннахт метнул в говорившего, молодого штабного офицера, испепеляющий взгляд, и тот умолк. Ап Коннахт опять что-то неразборчиво проворчал: значительная часть его солдат и командиров никогда не видела ясного неба, давным-давно затянутого красной пеленой, и не знала ни классических языков, ни военной истории. Всё, что у них было – это собственный опыт и те устные наставления, что они получали от старших. Ничего удивительного, что они вносили столь наивные предложения!

Ап Коннахт подозвал командира конницы, храброго, но простоватого рубаку Тристана да Фанолгха. Тот ещё помнил времена, когда кавалерию пытались пересадить на бронетехнику. С тех пор ему вновь пришлось взяться за саблю, а затем, когда доспехи стали тяжелее – и за меч. Глядя в его лицо с огрубевшими, словно сыромятная кожа, чертами, ап Коннахт почувствовал уверенность в том, что его приказ исполнят.

– Спешь два эскадрона, Тристан, и выведи их на фланги.

– Это мелочь, Нуаду, – по широкому лицу да Фанолгха пробежала тень недовольства. – Их просто сметут.

– Не спорь, да Фанолгх! – Лицо ап Коннахта исказила злобная гримаса. – Это будет только костяк построения: возьмёшь пять шестидольных стрелков – пусть сдадут оставшиеся у них стрелы товарищам – и разделишь их поровну по флангам. У них нет ни щитов, ни копий, только короткие мечи и молоты – но зато их много. С твоими рыцарями – пусть каждый возьмёт к себе в подчинение по девять-десять этих молодцов – они смогут сдержать троллей.

– Ненадолго, Нуаду, ненадолго, – одними губами, чтобы никто, кроме полководца, его никто не слышал, прошептал да Фанолгх. Вынув меч из ножен, он засеменил на своих кривых ногах к расположенным неподалёку шести эскадронам кавалерии – последнему резерву их маленького войска.

Ап Коннахт окинул поле боя пристальным взглядом и сосредоточил своё внимание на центре. К счастью, Герцог Смерть отсутствовал среди сражающихся: он и Хенгист куда-то запропастились, и ап Коннахт искренне надеялся, что навсегда.

Однако Златоликий Король, в одной лишь набедренной повязке и маске, вступил в бой, как всегда, пренебрегая опасностью. Окружённый своей гвардией, состоящей из змеелюдей, он сеял смерть направо и налево, нанося удары огромным боевым топором с двойным лезвием. Наводящее страх оружие это с лёгкостью разрубало и доспехи, и укрытую под ними плоть, а сам Златоликий Король, несмотря на многие удары, зачастую достигавшие обнажённых частей его тела, оставался невредимым. Чары служили ему более надёжной защитой, чем любая броня.

Нуаду почувствовал, как холодеет, ощущая ледяное дыхание страха – ведь, вполне вероятно, и ему придётся вступить в бой. Его сверкающий доспех, состоящий из множества сложных деталей, защищал практически всё тело; под ним находились кольчужные сегменты, закрывающие малейшие щели, возникающие при движении. К сожалению, вес этой панцирь-кольчатой системы был настолько велик, что Нуаду, учитывая его возраст, едва сохранял способность выполнять в нём простейшие действия. Ему самому такое облачение казалось обычной бутафорией, призванной в первую очередь обеспечить уверенность солдат в том, что их полководец тоже готов присоединиться к схватке, если возникнет такая необходимость. Похоже,