Детдом - Екатерина Мурашова

– Послушайте, Алекс или как вас там! – Олег приставил руки ко рту. Впрочем, и без того голос его получался звучным и грозным – сказывалась привычка отдавать команды рабочим на открытом воздухе, в археологическом раскопе. – Вы окружены! С нами два действующих милиционера! («Олежка не любит врать. Видно, придется мне теперь и вправду в ментовку возвращаться!» – прошептала Лена на ухо Амаршану.) Вам имеет смысл сдаться властям! Если вы не желаете этого делать, то сидите там до посинения вместе с этим вашим крестом! Мы готовы гарантировать вам все, что вы только сумеете придумать в сложившихся обстоятельствах! Но позвольте нам забрать Кая и оказать ему помощь!

Отец Варсонофий стоял на коленях и молился. Амаршан нервно раскрывал и закрывал большой перочинный нож. Света и Лена сидели за валуном рядом друг с другом с потерянными лицами.

Анжелика разобрала рюкзак Олега и достала аптечку и котелок.

– Здесь есть вода? – спросила она у Ольги. – Река, озеро, ручей, болото, в конце концов?

– Да. Но я не знаю, – Ольга покачала головой. – Мы никуда не отходили.

– Избушку должны были строить недалеко от источника воды, – сама с собой рассудила Анжелика. – Хотя, впрочем, это зимовье, а зимой достаточно снега…

– Придурок, ты меня слышишь? – спросил Алекс.

Кай, скорчившийся на лежанке, не отозвался. Дыхания его тоже не было слышно.

– Ну что ж, тогда прощай что ли, Придурок, – сказал Алекс, заложил входную дверь на еще один засов, достал из-под стола канистру с керосином, отвинтил крышку и принялся не торопясь поливать все подряд вонючей прозрачной жидкостью. Делая это, он негромко разговаривал не то с умолкнувшим Каем, не то сам с собой. – Гляди-ка, как получилось. Все там собрались… Археолога я узнал, и женщину Анжелику. Девочка твоя вроде тоже здесь. Как-то нашлась, значит. Куда только эти идиоты поющие подевались – неясно. Ну да это теперь тебе и мне все равно. Сдаваться в ментуру мне не по чину и не по годам. Ты, Придурок, концы не вовремя отдал и сокровища из рук уплыли. Стрелять теперь всех этих девок и теток? Может, оно и вышло бы, да как-то… Как ни крути, как ни думай, но другого выхода у меня никак не получается… Ну и что ж с того? Может быть, и не самым лучшим образом все получилось, но не хуже какого другого. Ведь если рассудить как следует, то что мне на этом тропическом острове делать-то из того, чего я еще в жизни не делал? Нечего, если по правде сказать. Стало быть, все, в общем, и правильно получается… Прощаться мне вроде бы не с кем, наследство тоже некому оставлять. А с тобой, Придурок, мы, выходит, уже попрощались…

Алекс снял куртку, потрогал приклад «Каштана», по-прежнему висевшего у него на ремне, одной рукой поднял зажженную керосиновую лампу и, несильно размахнувшись, швырнул ее на пол возле запертой двери.

Окружившие избушку люди сообразили, что происходит, когда огонь уже разгорелся, а внутри раздался выстрел. Запах почувствовали все разом.

– Крест!!! – завопил Варсонофий, оторвавшись от молитвы и вцепившись в свою рыжую жидкую бороденку. – Он его сжег!

– И все остальное – тоже, – заметил Амаршан, не имевший в горящей избушке личных интересов. Однако, заметив, что Олег бросился к входу в зимовье, побежал вместе с ним и ударил слитно. Несмотря на предостерегающий окрик Анжелики, к ним присоединилась Антонина.

– Заперто!

– Папа! Спаси Кая! – перекрывая нарастающий гул огня, крикнула Антонина. – Пожалуйста, папа! Я тебя прошу!

Олег огляделся, прищурившись. Его сходство с ацтекским идолом снова дало о себе знать.

– Пока не прогорит, дверь не открыть, – сказал Амаршан. – Окно слишком узкое.

– Господи Иисусе, сыне божий, помилуй мя и помоги мне, грешному!!! – взвыл Варсонофий и ласточкой кинулся в окно зимовья, из которого уже вырывались языки огня. Для его щуплой фигурки окно оказалось вполне подходящим по размеру.

– Царствие ему небесное, – автоматически откликнулась Светка и по-кержацки, двумя пальцами перекрестилась.

Огонь разгорался. Из щелей в стенах, в которых сгорел затыкавший их мох, летели искры.

– Бери вон то бревно! – скомандовал Олег Амаршану, скинул ветровку и обернулся к женщинам. – Есть что-нибудь не синтетическое?

– Олег, ты с ума сошел! – крикнула Лена, присевшая возле потерявшей сознание Антонины. – Даже не думай! Там уже давно все задохнулись и сгорели!

Анжелика склонилась над вещами и вынула оттуда свою старую, выбеленную временем штормовку со значком ГТО на клапане кармана. Вылила на нее воду из плоской фляги. Молча кинула Олегу.

– С ума сойти! Я ее помню, – сказал Олег, с трудом влезая в рукава. – «И выштопан на штормовке лавины предательский след…» Амаршан, взяли!

С четвертого удара прогоревшая по краям дверь рухнула внутрь, и Олег сразу же скрылся в туче искр. Анжелика отвернулась и закрыла руками лицо.

– Несмотря на то, что в условиях почти поголовной неграмотности населения важнейшим из искусств для нас является кино, отступление южан и пожар в Атланте тут совершенно не причем. Это – жизнь, а обо всем остальном я подумаю завтра! – пробормотала Светка, замачивая клок своей белой футболки в котелке с водой и передавая его Анжелике.

(прим. авт. – Света цитирует В.И.Ленина и вспоминает роман «Унесенные ветром»)

Абхазец Амаршан посмотрел на нее с откровенным подозрением. До сей минуты именно Светка казалась ему самой зловредной, но и самой здравомыслящей из присутствующих на сцене женщин. Разочарованно вздохнув, он присел на корточки и замер в этой позе. Никто, даже Лена, не обращал на него внимания.

Олег, практически голый, сидел на расстеленной куртке, опершись руками о землю. Анжелика, поджав губы, промывала водой и смазывала синтомициновой мазью его многочисленные ожоги. На черном от сажи лице Олега ярко сияли голубые глаза. Когда он шипел и скалился от боли, к сверканию глаз добавлялись еще и белые зубы. В целом картинка напоминала хорошую рекламу старого надежного банка или новой зубной пасты.

– Слушай, Олег, а как это вышло, что ты весь поджарился, а у Кая – практически ни одного ожога? – спросила Лена.

– Он сразу, как загорелось, завернулся в какую-то тряпку и скатился под койку, – объяснил Олег. Речь его была слегка невнятной из-за продолжающейся одышки и распухших губ. – Там и дышать можно было, и огня не было. А когда мы с Амаршаном дверь вышибли и я стал его звать, он оттуда выполз вместе с одеялом, я его схватил и наружу вытащил…

– А что его рана? – продолжала расспрашивать Лена, по-прежнему обращаясь к Олегу. Она искренне интересовалась состоянием Кая, но одновременно старалась отвлечь Олега от болезненных для него манипуляций Анжелики.