Scar_Tissue_rus - Kiedis Anthony

Несмотря на всё это, начало нашего совместного творчества было довольно странным, потому что не все могли сразу привыкнуть к нашей динамике. Джон, в этом отношении, был просто аномальным явлением. В каком-то смысле делать с нами музыку у него получалось даже легче, чем у Хилела, которого, между тем, я знал уже долгие годы. Я думал, что так будет со всеми гитаристами, ты просто показываешь ему свои стихи, поёшь немного, и всё, песня готова. С Дэйвом это не происходило так быстро. Я помню, как приходил к нему домой, и мы хотели вместе выучить какую-нибудь песню The Beatles, это было намного медленнее и сложнее, чем раньше.

Нам всем нравился Дэйв, и я даже не замечал, что на самом деле он чувствовал себя посторонним. Не думаю, что он догадывался, как мы хотели сделать его равным членом группы. В Jane's Addiction он прошёл через множество споров с Пэрри Фереллом (Parry Farrell), в их группе каждый сам занимался написанием песен, и Дэйву была непривычна наша манера совместной работы. Только спустя годы, он сказал мне, что был уверен в том, что мы можем уволить в любую минуту.

В конце октября 1993 года я решил на немного поехать в Нью-Йорк, чтобы отметить там свой день рождения, а также посетить со своим хорошим другом Гайем Озири (Guy Oseary) из звукозаписывающей компании Мэверик все празднования, проходящие в рамках недели моды. Гай был без ума от Кейт Мосс (Kate Moss), а я был не прочь потусоваться с ним на всех этих модных показах. Мы остановились в отеле Роялтон, и пришли в номер поздно после вечеринки по случаю Хеллоуина. Я лёг спать, и через несколько часов начал без конца звонить телефон. Я поднял трубку, и это был мой папа. Он был в прострации и пробормотал: “Ты слышал, что случилось? Ривер (River Phoenix) умер”. Я был ещё в полусне и только через несколько секунд осмыслил всю информацию. После этого я перезвонил папе, и он рассказал мне, что Ривер Феникс умер прошлой ночью рядом с каким-то лос-Анджелесским клубом от передозировки наркотиков. Снова я ощутил невероятное чувство потери. Я позвонил Фли, который в машине скорой помощи сопровождал Ривера от клуба Логово Гадюки в госпиталь, и мы долгое время проплакали в трубку. Ривер не был моим лучшим другом, но он был человеком абсолютно очаровательного духа, каждый день которого был ознаменован глубоким чувством свободы.

Был день моего рождения, но я не хотел его отмечать. Часть дня я провёл Акишей (Acacia), которая в разное время встречалась и с Фли, и с Хоакином (Joaquin), братом Ривера. Я приехал в её квартиру в Чайнатауне, и мы, всхлипывая, вместе лежали в кровати. Я чувствовал себя выпотрошенным, опустошённым. Когда я вернулся обратно в Роялтон, Гай О заставил меня позволить ему, пригласить меня на мой же праздничный обед. Как любил Гай О, мы пошли в самый модный и безумный ресторан, который только можно было найти. Мы ели и играли в бильярд, а затем Гай потащил меня в место, которое называлось Кухня Души. Там в тот вечер играл отличный DJ, и в конце концов я попытался встать и танцем отогнать от себя грусть.

Когда я вернулся к столику, то увидел толпу людей, окружившую Гая, в ней две сексуальные девушки модельной внешности. Они занимались тем, чем обычно и занимались такие девушки, то есть пили алкоголь и курили Мальборо. Я не мог оторвать глаз от одной из них, особенно когда она начала целовать и ласкать свою подругу. Я был уверен, что они не были лесбиянками, а просто целовались ради развлечения. Той ночью мы совсем немного пообщались, но она успела мне сказать, что завтра будет на показе Кэлвин Кляйн (Calvin Klein).

К тому моменту всё моё внимание было сфокусировано на этой девушке. Что-то в ней меня трогало, и это не было простой биологической реакцией на великолепную девушку, с которой я хотел переспать. Между нами и нашими возможными отношениями витало какое-то метафизическое чувство. Я рассказал Гаю О о своём влечении к ней, он не особо его одобрил, посоветовав мне рассмотреть другие варианты. На следующий день мы пошли на показ Кэлвин Кляйн, и там, на обложке ежедневной газеты W, посвящённой неделе моды, я увидел фотографию этой сексуальной блондинки. Тут же Гай О начал проявлять к ней больший интерес. Мы смотрели, как она ходила по подиуму, а меня, между тем, поразила стрела купидона. В этих вещах у меня есть поразительная привычка заходить в своих мыслях очень далеко. Если я смотрю на понравившуюся мне девушку, то, даже если никогда с ней не разговаривал, всё равно думаю: “Я мог бы на ней жениться. Мне кажется, она будет хорошей мамой и отличным сексуальным партнёром”. Я был уверен, что молодая Джэйми Ришар (Jaime Rishar) будет думать так же и станет моей девушкой.

Тем вечером мы все встретились в Индокитае, модном центральном ресторане, но наше общение проходило совсем не так, как я себе представлял. Она сидела за столом среди всех этих без конца треплющихся куриц. Все они были моделями, все слишком много пили, слишком много курили, относясь к тому, чем они занимаются слишком серьёзно. Я пришёл туда с Гайем О, надеясь на то, что уделит всё своё время только мне, но она была в стороне, намеренно отдалившись, с намеренно недовольным лицом. Я был спокойным и терпимым. Кристи Тёрлингтон (Christy Turlington) начала разговаривать с Джэйми, забивая её голову всяческой негативной информацией обо мне: “Держсь подальше от этого парня, он прожженный бабник, поимеет тебя и бросит, бла-бла-бла”.

Я начал понемногу терять свой интерес к Джэйми, думая, что она слишком молода и слишком погружена в эту бессмыслицу своего микро-сообщества. Но что-то во мне отказывалось сдаваться, и в определённый момент я заметил, что ей уже нужно было пойти домой и лечь в постель. Я посадил её в такси, и она попросила меня поехать домой вместе с ней. Я поехал, и той ночью мы спали вместе, но ничего не было, потому что она была слишком пьяна, чтобы начинать крутить со мной роман. А вот следующей ночью у нас случился бесконтрольный, безумный сексуальный контакт. Я не знал, что девушка в семнадцать лет может трахаться так хорошо, как она трахала меня. Она вела себя совсем как взрослая, я помню, как думал: “Вот это да! Какое, мать его, порно смотрела эта девушка?”

Я вернулся в Лос.-А., и мы разговаривали по телефону каждый вечер. В первый же наш разговор она сказала: “У меня маленькая проблема. У меня есть парень, и мне нужно сказать ему о том, что между нами всё кончено”. К тому же выяснилось, что она была ребёнком, выращенным на трастовых фондах, чей папа был мультимиллионером с Уол Стрит. Как она говорила, другая проблема заключалась в том, что её родители узнали о наших отношениях и были абсолютно против них.

Её папа начал оставлять на моём автоответчике сообщения с угрозами, особенно после того, как брошенный ею парень сказал ему, что у меня СПИД. Но Джэйми была бесстрашна, и мы начали обдумывать и планировать её приезд в Лос.-А. Во-первых, я позвонил её отцу и убедил его, что у меня не было СПИДа. Во-вторых, я же не съем их дочь. Я также умаслил её маму, и они разрешили ей приехать ко мне в гости.