Грязь - Motley Crue

После Палм-Спрингс я начал наведываться в клуб под названием «Denim and Diamonds», где вперемешку собирались байкеры и модели. И я решил, что нужно устроить в «Bar One» вечеринку, подобную тем, что происходили там. Мы договорились с «Джагермейстер» («Jagermeister» — марка популярного немецкого крепкого ликёра, настоянного на травах) об их спонсорской поддержке и об участии девочек с их стороны. Я никогда прежде не пробовал «Джагермейстер», поэтому я даже не предполагал, насколько это сильная штука. Большую часть того, что случилось позднее той ночью я не помню: почему-то я вышел на улицу, взабрался на свой «Харлей» («Harley») и с мостовой в’ехал прямо в двери клуба. Клуб был битком набит людьми, и когда я поддал газу и заехал на танцпол, колёса выскользнули из-под меня, мотоцикл упал, заскользил по полу и врезался ряд столиков. Я шлёпнулся на спину на танцпол и потерял сознание.

Я проснулся больной, сконфуженный и благодарный за то, что не убил никого и себя в том числе. Не думаю, что я когда-либо прежде мог так нажраться ликером. Блюя и потея, я два дня пролежал в кровати с алкогольным отравлением. Так закончился мой кризис серднего возраста. Я просто не мог больше вести себя подобным образом. Я должен был повзрослеть и принять, наконец, тот факт, что я — взрослый человек с определёнными обязанностями, хотя, конечно, это не означало, что я не могу по-прежнему весело проводить время.

Я с’ехал из «Бэль Эйдж» и купил свой собственный дом — огромный готического вида особняк под названием Си Мэйнор (Sea Manor) в Малибу (Malibu — пляжная зона в пригороде Лос-Анджелеса). Не только потому, что мне нужно было убраться из Голливуда, но ещё и потому, что мне хотелось иметь дом, где было бы хорошо Скайлэр. Навещая меня в Голливуде, она никогда не была особенно счастлива. В доме я устроил для неё комнату с маленьким столиком и детским компьютером. Она любила бывать в этом доме, и каждое утро вытаскивала меня из кровати и тянула на пляж, где мы строили замки из песка высотой с неё и часами рассказывали сказки о королях, королевах и рок-звёздах, которые жили в них.

В спокойной обстановке Малибу, я, к тому же, смог собрать новую группу для того, чтобы продвигать «Exposed». Альбом достиг тринадцатой позиции в чартах популярности, поэтому мы оказались в нашем первом туре в качестве открывающей группы для «Van Halen». Это был унизительный опыт, потому что, во-первых, за все эти годы я ни разу никого не “разогревал”, а во-вторых, я был в туре с группой, которая сменила своего вокалиста и при этом чувствовала себя превосходно. Сэмми Хагар (Sammy Hagar), который заменил Дэвида Ли Рота, быстро стал моим хорошим другом, и мы взяли за правило опрокинуть по стаканчику «камикадзе» перед моим выступлением и по «маргарите» — перед его. Он кончил тем, что его контракт с группой не продлился долго, потому что он постоянно напивался перед выходом на сцену.

После того, как мы вышли из тени «Van Halen», мы возглавили свой собственный тур по клубам, что было ещё более унизительно, потому что я не играл в таких маленьких залах с тех самых пор, как был в «Rock Candy». Теперь, когда я был сольным артистом, мне приходилось давать все интервью, писать все песни, составлять сет-листы, постигать азы маркетинга, утверждать художественное оформление, в общем, заниматься абсолютно всем. На том альбоме и туре я узнал больше, чем за всё время, проведённое в «Motley». Но однообразная работа быстро утомила меня, и как только представилась возможность выйти из тура, я снова вернулся к комфорту Малибу и Скайлэр.

Мой дом был самым роскошным местом, в котором я когда-либо жил, со спиральной лестницей посередине, увенчанной куполом из цветного стекла. Он выглядел, как идеальная декорация для порнофильма, поэтому, когда моей дочери не было рядом, я начал предоставлять его в аренду для с’ёмок порно и для фотосессий «Пентхауса». Позднее я встречался с их моделями (Pets — девушки журнала «Penthouse», Playmates — девушки журнала «Playboy»). Жизнь будто бы вернулась во времена, предшествовавшие моей встрече с Шариз, и я играл роль эдакого мини-Хью Хефнера. Я каждый раз приглашал своих приятелей, и мы расслаблялись, наблюдая за с’ёмками. Если с’ёмочная группа была классной, мы устраивали вечеринки на пляже, и соседи, такие как Йон Ловиц (Jon Lovitz — комедийный актёр) и Чарли Майнор (Charlie Minor — известный голливудский музыкальный промоутер), присоединялись к нам.

На одной из фотосессий «Пентхауса» была художник по гриму по имени Алексис (Alexis), которая также работала для большого «Плэйбоя». Она показала мне свои полароидные снимки, и холодок пробежал по моему телу, когда я увидел модель для обложки апрельского выпуска «Плэйбоя». Она была настолько худощавой, белокурой и большегрудой, насколько только можно было себе представить. И это было всё, что мне нужно было видеть. “Я должен познакомиться с этой девочкой”, сказал я Алексис.

Алексис не могла ничего обещать, потому что девочка была актрисой из Палм-Бич (Palm Beach). Но вскоре после этого она приехала в город и остановилась в Плэйбой Мэншн (Playboy Mansion — название дома, в котором живёт Хью Хефнер, резиденция «Плэйбоя»). Она позвонила мне, представилась как Хайди Марк (Heidi Mark) и сказала, что мы могли бы встретиться тем же вечером, но только ей нужно было рано возвращаться, т. к. на семь часов утра у неё была назначена фотосессия. Я заехал за ней в Плэйбой Мэншн и повёз её на вечеринку по случаю дня рождения одного моего друга. Я был поражен, когда Хайди не испытывала отвращения, наблюдая за тем, как мы осыпаем стриптизерш стодолларовыми купюрами, словно конфетти. Она была девчонкой-сорванцом (tomboy), заключённой в оболочку куклы Барби, и она наслаждалась всем этим зрелищем. Позднее я предложил отвезти её назад к Хефу (Hef — сокращённое от Хефнер), но она сказала, “По правде говоря, мне не нужно возвращаться туда. Тем более что Хеф женат, а его особняк мёртв”.

“А как же утренняя фотосессия?” — спросил я.

“Я выдумала это на тот случай, если ты мне не понравишься”, - улыбнулась она.

Мы поехали ко мне домой, и она осталась там на неделю, пока ей не пришлось уехать в Орландо (Orlando), чтобы принять участие в с’ёмках шоу под названием “Гром в Раю” (”Thunder in Paradise”).

Наша вторая встреча состоялась на Багамах (Bahamas). Майкл Питерс (Michael Peters) — владелец сети стрип-клубов «Pure Platinum» — стал моим хорошим приятелем. Давно, когда мы записывали сингл “Girls, Girls, Girls”, я поставил ему плёнку с этой песней в его «Ламборгини» («Lamborghini» — марка автомобиля), и он тут же пообещал мне, что эта песня будет крутиться каждый час во всех его клубах — и на тот день он сдержал своё обещание. После моей недели с Хайди в Лос-Анджелесе, я и Майкл прилетели с пятнадцатью девочками — каждая из которых провозила контрабандой пакетики с коксом во всех “полостях”, куда их только можно было засунуть — на двух самолетах «Learjet» (модель маломестного реактивного пассажирского самолёта вместимостью 7–8 человек) в местечко под названием Харрикейн Хоул (Hurricane Hole), где на якоре стояла его двадцатисемиметровая яхта со с’емочной группой, которая должна была всё это документировать. На третий день я мчался по заливу на водном мотоцикле (waverunner) с обнаженной по пояс блондинкой на заднем сидении, как вдруг я случайно бросил взгляд в сторону пляжа. Сидящая там на вершине груды багажа с сердито сложенными на груди руками девушка показалась мне очень знакомой. Это была Хайди. Я забыл, что она должна была приехать в тот день. Инстинктивно я ткнул своим локтем назад и спихнул блондинку с заднего сиденья водного мотоцикла, а затем поспешил к берегу. Я почему-то решил, что когда она увидит, что я приплыл один, то подумает, что топлес-блондинка была шуткой, которую сыграло с её глазами ослепительное полуденное солнце.