Дипломированный чародей/ Кн.1-3 - Лион Де Камп

— Святой Венчеслав! Об этом я не подумал. — Физиономия Резинового Чеха приняла унылое выражение. — Ладно, тогда я состряпаю чары, которые превратят этого гада…

— И не думай!

— Хорошо, а как на это посмотришь: я иду к Атланту и безо всяких там яких спрашиваю, не мог бы он выслать мне эту малютку в Огайо. С ее-то фигурой…

— Нет! Заморочек у нас и так по горло. Да потом, ты ведь ее совсем не знаешь, Вотси.

— Да я..

Ши вздохнул.

— Для образованного человека у тебя на удивление пролетарская модель сексуального поведения..

— Да чего это с тобой? Что же теперь, ложись да помирай? — злобно проворчал Полячек, направляясь вниз по винтовой лестнице, проложенной в одной из башен.

Когда все аргументы были исчерпаны, они очутились в чем-то вроде буфетной, где восседало очередное страшилище — субъект с ярко-красной кожей, огромной башкой и короткими ножками, занятый мытьем тарелок. В углу лежал большой, изможденного вида пес с тарелкой в передних лапах. Монстр доставал одну грязную тарелку за другой, бормотал некое заклинание и присвистывал. Пес каждый раз принимался вылизывать лежащую перед ним тарелку. При этом с той, что вынимал домовой, бесследно исчезали остатки пищи.

— Ни фига себе! — поперхнулся Полячек. — Как там твой обед себя чувствует?

Ши ухмыльнулся.

— Брезгливость оставь при себе. Жир с тарелки попадает в желудок собаки без непосредственного соприкосновения.

Ковыляя, словно краб, домовой подошел к ним поближе.

— Раздобыл, Одоро? — подмигнув, спросил Полячек. — Ему вон тоже надо.

— Могу раздобыть, — проскрипел Одоро. — Только деньги вперед, ага? Деньги нужны.

Они отправились в лабораторию Чалмерса за деньгами. В ответ на стук за дверью послышалась какая-то возня, и когда они вошли, Флоримель была уже на некотором расстоянии от Чалмерса, причем платье на ней было слегка помято, а вид у обоих несколько виноватый. Без лишних слов доктор выдал им несколько старинных квадратных монет.

Когда они направились к себе в комнату, Ши расхохотался.

— На эту парочку посмотришь, так вроде это страшное преступление — усадить девушку себе на колени!

— Он, наверное, никогда раньше этим не занимался, — заметил Полячек. — Ладно, пускай цацкается с этой живой ледышкой, если так хочется. Лично я забираю’ Саммарад. Заметил, как она строила мне глазки?

Домовой почти сразу же присоединился к ним, извлекая из-под мышки небольшой бурдюк, обернутый засаленной, пришедшей в негодность чалмой.

Полячек выдал ему несколько диковинных монет, каждая из которых тут же подверглась проверке при помощи зубов, больше похожих на звериные клыки. Когда домовой повернулся, чтобы уйти, Ши остановил его:

— Минуточку, Одоро. — Он взял в руки бурдюк. — Хозяин твой не очень-то расположен к спиртному, а?

— О да, ужас! Закон пророка!

— А что произойдет, если он вдруг узнает, чем ты тут снабжаешь постояльцев?

Домовой содрогнулся.

— Анафема, по второму классу. Раскалят клещи и кишки рвать будут. — Ухмылка его увяла. — Вы ведь не скажете, нет?

— Посмотрим.

Одоро побледнел чуть ли не до синевы и принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, все быстрее и быстрее, так что под конец едва не подпрыгивал.

— О, только не это! Что угодно для вас сделаю! Сжальтесь! — вопил он. — Нет, не надо вам вина, отдайте!

Он заплясал вокруг Ши, пытаясь выхватить бурдюк. Ши поднял тот высоко над головой и быстро отпасовал Полячеку, который принял его, как заправский защитник.

— Тихо, тихо, — проговорил Ши. — Не забывай, что я тоже волшебник и запросто превращу тебя в рыжего муравья, если только пожелаю. Это уж как бог свят. Все, что мне нужно, это некоторая информация, и если ты ее нам дашь, можешь ни о чем не волноваться.

— Нету у меня никакой информации, — угрюмо пробурчал Одоро. Глазки его так и шастали по комнате, вращаясь на голове, как на шарнирах.

— Ах нету? Вотси, пойди-ка разыщи Атланта и расскажи, что за бутлегера мы тут обнаружили. А я пока присмотрю… Э-э, да ты не хочешь, чтобы он шел? Может, ты все-таки кое-что знаешь? Уху? Я так и думал. Ну, так существует ли какое-то пророчество насчет Руджера?

— Д-да… да. Ужасное пророчество. Если он выйдет отсюда до полнолуния, то будет с неверными, станет сражаться с истинно верующими. Иль хамду ль’Алла!

— Ну вот видишь, как замечательно. Ладно: почему Атлант не позволяет Руджеру отлучаться даже неподалеку? Он ведь колдун, и наверняка знает, как удержать его на определенном расстоянии?

— Герцога Астольфа боится. Этот тоже волшебник — гиппогрифа украл.

— По крайней мере, хоть что-то прояснилось! Но послушай, если Руджеру так приспичило выйти из замка, почему он не задаст жару самому Атланту? Голову ему там не отрубит, или еще чего?

— Не знаю. Клянусь бородой пророка — не знаю. Наверно, Атлант сделал ему что-то такое… ну, сами знаете — с мозгами, — Одоро ткнул себя пальцем в башку, — и управляет, как лошадью. Но у Руджера мозгов не густо, так что особо… э-э… не поуправляешь.

Ши рассмеялся.

— Я так и думал. Подкинь-ка ему еще никель, Вотси. Ну вот что, Одоро: держись нас и будешь в полном порядке. Кстати, а что Атлант имеет против Флоримели?

— Пророчество опять. В волшебной книге вычитал.

— Допустим. И что за пророчество?

— Он потеряет Руджера из-за воинственной девы, что явится верхом на гиппогрифе.

Где-то там, далеко в горах, была Бельфеба. И гиппогриф тоже.

— А Флоримель-то тут при чем?

— Не знаю. Наверно, хочет превратить ее в воинственную деву, сжечь и фюить!

— Хорошенькое дело! Что за чары он собирается использовать?

— Не знаю.

— Но ты ведь разбираешься в колдовстве, верно?

— Нет, не разбираюсь. Вот Атлант — тот очень сильный волшебник.

— Ну ладно. Вотси, может, ты попросишь очень сильного волшебника..

— Да не разбираюсь я! Не разбираюсь! Я неграмотный! — запричитал Одоро, опять принимаясь подскакивать на месте.

— Может, он и вправду не разбирается, — вступился за него Полячек.

— Может. А может, и наврал нам с три короба насчет Руджера. Свободен, Одоро. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем.

— Ф-фиу! — присвистнул Полячек, когда за багровой фигурой захлопнулась дверь. — Нервишки у тебя хоть куда, Гарольд. Ну, за твою удачу и мои мозги нам следует треснуть.

Ши извлек из громоздившегося в углу комода пару оловянных чашек, вытащил из бурдюка пробку, нюхнул, фыркнул и разлил часть его содержимого по чашкам. Вино оказалось сладким и темным, почти черным, и несколько напоминало портвейн, хотя, по его мнению, для портвейна было крепковато.