Ставка - измена Родине - Игорь Атаманенко

Кайзвальтер, представляя себя на месте Рицлер, легко мог понять, с какой тоской та вспоминает наполненные любовной негой и ароматом утонченных удовольствий свидания с лощеными офицерами генеральных штабов Болгарии и Словакии.

…Как-то, делясь впечатлениями о Попове с Кайзвальтером, Грета с горечью заметила:

«Меня так и тянет толкнуть его под локоть, когда он подносит ко рту кусок отварной телятины. Однако самое большое чувство гадливости и омерзения мне внушает одна деталь в поведении моего «подопечного»: ложась в постель, он каждый раз развешивает свои носки на спинке стула, а мундир бросает на сидение того же стула…

А вообще, я боюсь, что он когда-нибудь вырвет с мясом сережки из моих ушей. Мало того, еще и бюстгалтер с чулками снимет, чтобы продать на «черном рынке»…

В апреле 1954 г. Рицлер вздохнула с облегчением: Попова отзывали в Москву. Это было вызвано его дружескими отношениями с сотрудником КГБ Петром Дерябиным, который накануне сбежал в США. Однако никаких подозрений относительно лояльности Попова ни у ГРУ, ни у КГБ не возникло, и летом 1955 года его направили… в Берлин.

…Вслед за отъездом опостылевшего «любовника», Грета упросила Кайзвальтера вновь перевести ее на работу в Берлин. Свое настойчивое желание она мотивировала неприятными ассоциациями, которые вызывает у нее Вена из-за общения с русским невежей.

Джордж с готовностью откликнулся на ее просьбу, тем более что и сам собирался полностью сосредоточиться на работе в берлинской резидентуре ЦРУ, которая успела перехватить инициативу у Вены, став к тому времени эпицентром по добыче советских стратегических секретов.

Берлинская резидентура была самым крупным филиалом ЦРУ за рубежом. Причины этого очевидны: западный сектор Берлина представлял собой маленький остров, аванпост Западного мира на коммунистическом пространстве.

Расположенный в самом сердце Германской Демократической Республики, он находился в непосредственной близости от огромного контингента (более 500 тысяч солдат и офицеров, тысячи самолетов, десятки тысяч танков и орудий) советских войск, сотен их штабов и пунктов связи.

Но еще более уникальным было то, что до 1961 г., когда была возведена Берлинская стена, в городе отсутствовала четко установленная граница, отделявшая западный сектор Берлина от восточного. И хотя граница между западной и восточной зонами города действительно пролегала между двумя странами, а, по сути, между двумя мирами с диаметрально противоположными идеологиями и экономическими системами, можно было без труда попасть из Западного Берлина в Восточный и обратно.

На главных улицах города располагались контрольно-пропускные пункты, которые, впрочем, отнюдь не были помехой для передвижения людей в обоих направлениях. В метро, например, вообще отсутствовала какая-либо проверка документов.

Все это делало Берлин весьма привлекательным местом для всех разведок мира. И он, город, действительно, был центром разведактивности планеты. Предоставлявшиеся здесь возможности использовались нашими и противоборствующими спецслужбами по максимуму. Наряду с широкой агентурной сетью американской, английской, французской и советской разведок здесь уже внаглую действовали и «новички» — агенты нарождавшейся западногерманской разведывательной службы — БНД.

Все они, одни на уровне высочайшего профессионализма, другие по-дилетантски, засылали в Восточную Германию бесчисленное множество своих секретных агентов с самыми разными целями и задачами. Если к этому добавить, что агентура, состоявшая на связи советских и восточногерманских спецслужб, по своей активности не только не уступала своим западным соперникам, но, как правило, играла доминирующую роль, то тогда станет ясно, почему в те времена среди берлинцев была расхожей шутка-вопрос: «А кто у нас сегодня не агент?!» Каждый второй взрослый берлинец, независимо от пола, возраста и профессии работал, как минимум, на одну разведку.

Помимо естественных благоприятных условий для работы разведок, сложившихся в результате специфического положения Берлина, статус США как одной из оккупационных группировок, давал ЦРУ неоспоримые финансовые и административные преимущества. Сотрудники Управления действовали в Берлине не под дипломатическим прикрытием, а под «крышей» военнослужащих или членов Контрольной комиссии.

Вскоре после прибытия Кайзвальтера в Берлин осенью 1955 г. состоялся целый ряд совещаний и встреч для обсуждения вопроса реорганизации филиала ЦРУ в Германии и перераспределения обязанностей между различными резидентурами.

Главным вопросом, обсуждавшимся на всех совещаниях, являлся вопрос об агентурном проникновении ЦРУ в СССР и другие социалистические страны в условиях быстроменяю-щейся оперативной обстановки в условиях постсталинской эпохи. Кайзвальтер был назначен координатором группы «при-влеченцев» — офицеров-агентуристов, нацеленных на подбор и проведение вербовок советских военнослужащих. Джордж был «играющим тренером», так как помимо функций руководителя подразделения вербовщиков, он сам имел на связи нескольких особо ценных агентов, в числе которых самой большой жемчужиной была «Секс-бомба Гретхен», теперь уже действовавшая под псевдонимом HONEY (Медовая).

Советская оккупационная администрация отдавала себе отчет, какая опасность таится за яркими огнями реклам Западного Берлина, поэтому всячески препятстсвовала своим гражданам пересекать границу западного сектора, хотя физически и не могла этому воспрепятстовать.

Помимо опасения вызвать нарекания своего начальства, заканчивавшегося, как правило, досрочной отправкой на Родину, было для совдеповских чиновников и военнослужащих еще одно, весьма значительное препятствие, мешавшее им посещать ночью Западный Берлин. Деньги. Восточная марка имела низкую, по сравнению с западной, платежеспособность, из-за чего все товары супермаркетов Западного Берлина становились недоступными для русских и восточных немцев…

Американские власти, в свою очередь, не рекомендовали своим соотечественникам посещать Восточный Берлин поодиночке, но только в составе туристских групп.

Что же касается сотрудников разведки, граждан США, имевших допуск к государственным секретам, то им вообще категорически запрещалось не то что посещать — думать о посещении советской зоны.

«Но если им нельзя к нам, а моим согражданам нельзя к ним, то как же работать, как же выбирать нужный контингент?!» — задавался вопросом Кайзвальтер.