За короля и отечество - Роберт Асприн

— Не так плохо, как я боялась, — серьезно отозвалась та. — Человек пятьдесят ранены серьезно, может статься, смертельно. В отдельных случаях нам пришлось отнять руки или ноги, но таких, насколько я знаю, не больше восемнадцати. — Она прикусила губу. — Хуже всего около трех дюжин человек с луковой хворью — этим я не способна помочь ничем. Ни одному лекарю Британии им не помочь.

Луковая хворь? — Стирлинг нахмурился. Бога ради, это еще что такое?

Людям, раненным в живот, хмуро пояснил Анцелотис, женщины дают луковый суп. Если из раны пахнет луком, значит, пробит желудок или кишечник. Такие раненые умирают через два-три дня. В старые времена жертвам луковой хвори даровалась легкая смерть — им перерезали горло. С приходом христианства подобное милосердие объявили убийством, так что бедолаги умирают медленной смертью, и все, на что им остается надеяться, — это на то, что они попадут в рай, а не в ад. Женщины поят их допьяна, чтоб они меньше мучились в ожидании смерти.

Стирлинг поежился. Черт, в двадцать первом веке даже недоучившийся студент-медик знал достаточно, чтобы спасти этих людей. Но в шестом…

— Спасибо, Ковианна. Уверен, ты сделаешь все, чтобы облегчить их последние часы.

Она молча склонила голову.

— Мы потеряли еще несколько сотен убитыми на стенах, — сказал Кадориус. — В строю у нас осталось не больше пяти сотен мужчин, способных держать оружие. Как твои лучники, Анцелотис?

— Тьфу-тьфу. Одного я потерял при ночной вылазке и еще двоих — на стенах, отражая последнюю атаку. Итого остается шестьдесят девять. Более чем достаточно, чтобы дать командованию саксов наш колючий ответ.

По лицам собравшихся за столом пробежали угрюмые улыбки.

— Раз так, — буркнул Кадориус, поднимаясь на ноги, — лучшее, что можем сделать мы для своих воинов и самих себя, — это как следует выспаться. Даже с Арториусом в паре часов езды отсюда и всеми теми хитростями, что изготовили мы для врага, завтрашний день будет не из легких.

В этом Стирлинг не сомневался.

Глава девятнадцатая

Кланы Белфаста добавили к флотилии Даллана мак Далриады еще четыре судна.

Штормовая погода трепала их весь переход через Ирландское море, вокруг побережья Уэльса, к юго-западной оконечности Корнуолла. Бренна держалась, пока они не обогнули узкую полосу земли — современное графство Корк. До тех пор от худших штормов их прикрывала Ирландия, но, начиная с этого места, Атлантика обрушилась на них всей мощью своих ветров. Морская болезнь так измучила Бренну с Морганой, что даже угроза пойти ко дну в этих сорвавшихся с цепи, обезумевших волнах не пугала их. Медройт тоже слегка позеленел, но все же переносил шторм куда лучше, чем Моргана и ее невидимая гостья.

— Мы сойдем на берег на границе Кэр-Дарнака, — сообщил Медройт, с трудом перекрикивая завывания ветра и грохот разбивающихся о борт волн. — И двинемся к Кэр-Бадоникусу вдоль берега залива Линн-Бей!

Значит, они пристанут где-то в районе Уэймута, если Бренна не спутала что-то в географии юга Англии. Оттуда до укрепленного холма, который Моргана называла Кэр-Бадоникусом, а саксы и их потомки до сих пор называют Кэдбери, оставалось миль двадцать пять — тридцать.

— Отлично, — простонала Моргана, слишком измученная, чтобы выказывать хоть немного энтузиазма. — Если я останусь жива после этой проклятой морской болезни, построю церковь в Уэймут-Бей и посвящу ее Милосердной Святой Марии.

— Неплохая мысль, — ухмыльнулся Медройт. — Ладно, дай я закутаю тебя в это одеяло.

Он хлопотал над ней, пока она не прогнала его.

— Ступай помоги своему тестю благополучно доставить нас на берег.

Килин — возмутительно розовая и цветущая, несмотря на беспрестанную качку их суденышка, — поставила рядом с Морганой ведерко и время от времени опорожняла его за борт. Ко времени, когда они добрались до залива Уэймут, ставшего в родное время Бренны одним из излюбленных морских курортов Британии, Моргана совершенно лишилась сил. Оказавшись в спокойных водах, ирландская флотилия стремительно пересекла залив и бросила якоря в каком-то ярде от берега. Медройту с Далланом пришлось на руках спускать Моргану на сушу. Она готова была расцеловать камни, но только опустилась без сил на землю в паре футов от воды, пока ирландцы сгружали лошадей и оружие.

Впрочем, довольно скоро ей пришлось, шатаясь, встать: к берегу спускалась группа вооруженных жителей Уэймута, встревоженных появлением ирландского флота. С помощью поддерживавшего ее Медройта Моргана сделала несколько шагов навстречу побледневшим от страха крестьянам и рыбакам. Стоило тем оказаться на расстоянии полета дротика, как Моргана, с трудом подавляя приступы тошноты, крикнула:

— Стойте, добрые жители Уэймута! Я — Моргана, королева Айнис-Меноу, сестра Арториуса, дукс беллорума Британии. Мой племянник Медройт, король Гэлуиддела, привел союзников, дабы одолеть саксов. — Она махнула рукой в сторону ирландцев, продолжавших спускать на берег лошадей.

— Эти люди теперь моя родня, — добавил Медройт громким, уверенным голосом, — ибо я женился на Килин, наследнице трона Далриады. Наша с ней родня приплыла с нами из Далриады и Белфаста биться плечом к плечу с бриттами, ибо саксы вероломно напали не только на британские королевства, но и на ирландцев. Весь Дунадд лежит мертвый, пав жертвой саксонского коварства. Ирландцы желают отомстить тем, кто как трус убивает людей подлой отравой, что разит равно воинов и невинных младенцев. Даруйте нам проход через Кэр-Дарнак, и мы сбросим проклятых саксов в море.

На лицах местных стариков отразилось сомнение, тогда как молодежь оглядывалась на них в полном замешательстве. Один из них провел рукой по окладистой седой бороде и посмотрел Моргане в глаза.

— А что, Моргана из Айнис-Меноу, гарантируешь ли ты, что эти твои ирландские ублюдки не пожгут наши дома у нас на глазах, да не уведут наших детей в рабство?

— Даллан мак Далриада из Дунадда и Брадайг мак Арт из Белфаста на протяжении всей минувшей недели могли без труда захватить и Гэлуиддел, и Айнис-Меноу, ибо мы с Медройтом явились к ним одни и без оружия. Они же встретили нас с почетом и добавили свои мечи к нашим в войне с саксами, что убили их подданных в крепости Дунадд. Клянусь Иисусом Христом и матерью его святой Марией, я считаю их вернейшими союзниками Британии. Иначе я ни за что не привела бы их сюда.

Уэймутские старейшины посовещались вполголоса, потом их длиннобородый глашатай почтительно поклонился Даллану мак Далриаде и убрал меч в ножны.

— Если так, добро пожаловать и счастливого пути. Уэймут даст вам провожатого, который покажет вам короткий путь к Кэр-Бадоникусу, осажденному армией саксов и их уэссекских союзников.

— Прими же мою благодарность, — поклонился ему Медройт, и Моргана вторила ему.

Не прошло и четверти часа, как ирландское войско — более четырех сотен всадников — выступило в поход через меловые холмы и долины Дорсета. Минуя деревушки и хутора с их белыми, крытыми соломой домишками, они почти не встретили в них мужчин в возрасте от десяти до семидесяти лет. Так, галопом, поднимая копытами меловую пыль, пронеслись они мимо Великана Кэрн-Аббаса — исполинской мужской фигуры, вырезанной в толще мела на склоне холма, великана с занесенной над головой палицей. Кто бы ни вырезал эту фигуру в незапамятные времена, их воинственный дух был отчаянно нужен бриттам, что владели теперь этой землей. И пока холм с вырезанной на зеленом склоне белой фигурой исчезал в пыли за спиной, Моргана молилась о том, чтобы они успели в Кэр-Бадоникус вовремя. И чтобы Арториусу хватило духа и ума простить ее.

Небо только-только начинало светлеть на востоке, когда Стирлинг опять забрался на площадку сторожевой башни.

— Вон опять, — шепнул дозорный, ткнув пальцем на север в направлении Мендипских холмов. Пожалев про себя, что у него нет хотя бы приличного бинокля, Стирлинг вгляделся в темноту. Никаких передвижений войск он не увидел, да и не мог в столь ранний час, но огонек на вершине холма уверенно мигал, передавая сообщение.

Выступили в атаку… выступили в атаку… выступили…

— Посылай ответ, — негромко приказал Стирлинг.

Сигнальный фонарь, не видимый ниоткуда, кроме как издалека, с далекого холма, замигал, передавая ответ из Кэр-Бадоникуса. Напрягая слух, Стирлинг различил вдали едва слышный грохот копыт. Его легко можно было спутать с громом, тем более что небо на северо-западе освещалось вспышками зарниц. В лагерях у саксов солдаты только-только начинали, ежась, вылезать из шатров под сеявший с полуночи холодный дождик.

Что ж, очень кстати, кивнул себе Стирлинг.

— Вон, на юге! — прошипел дозорный. — Короли саксов подымаются!