Стреломант. Дилогия (СИ) - Лекс Эл

Смогу! Выйдет! У меня просто нет другого выбора! Либо это, либо смерть!

– Готовься отсоединять вагон, и, если что‑то пойдет не по плану – выбирайся из АГАТа! Ты все поняла?!

– Да, но!..

– Ты поняла?!

– Да, но…

– Ника!!!

– Да, я поняла!

– Умница! – оскалился я, хотя я она не могла этого увидеть, и отпустил руку, которой держался за поручень возле переходного шлюза.

Второй вагон к тому моменту уже ощутимо наклонился, так что я покатился на заднице по полу вниз, туда же, куда давно уже скатились все кости, что мы сюда перенесли. Цепляясь по пути за ножки кроватей, я корректировал свою скорость и в итоге остановился ровно возле поручня, расположенного в переходном шлюзе третьего вагона.

Третий вагон уже висел почти вертикально. Переходной шлюз не выдерживал такого жуткого давления, и резиновая гофра, представляющая собой соединение между вагонами, уже порвалась, оголяя бронированные сцепные механизмы между вторым и третьим вагонам. Часть из них тоже ушла вышла из строя – где‑то крепления вывернулись из посадочных мест, где‑то банально порвался металл. Но это было не столь важно. Меня намного больше интересовало крепление тягача ко второму вагону. И, если хваленый пятикратный запас прочности был заложен и здесь, если система расцепления вагонов от этой панели проведена отдельной линией, а не включена в цепь второго вагона, если эта проводка уцелела, а не сдохла, как ее сестрица…

Я свесился внутрь третьего вагона, цепляясь ногами за поручень и едва‑едва дотягиваясь руками до кнопок. Нажал на кнопку "2"…

И она засветилась! Внутри нее зажглась крохотная лампочка, и кнопка засветилась, показывая, что механизм готов как минимум к передаче управляющего сигнала! Примет ли его Ника на водительском месте, сможет ли дать подтверждение, сработают ли механизмы расцепления…

Это мы сейчас и узнаем.

Я надавил на нижнюю кнопку подтверждения расцепления, и, не дожидаясь результата, или его отсутствия, согнулся в поясе, вытаскивая себя из третьего вагона, и возвращаясь во второй. Перехватил поручень руками, выпрямился, цепляясь за него, поднял взгляд, быстро оценивая маршрут, который при удачном стечении обстоятельств, мне предстоит преодолеть за несколько секунд, и намечая лучшие точки упоров и захватов, напряг ноги для прыжка, толкнулся…

И нога сорвалась с круглого поручня, я потерял равновесие, и ударился обо что‑то виском, провалившись во тьму…

– Я смотрю, тебя неумолимо тянет ко мне…

Я никогда не слышал этого голоса…

Вру, один раз слышал. И женщину эту я уже видел. Только немного в другом обличьи.

Да что там – совсем в другом обличьи!

Сейчас не было на ней маски, сделанной из части человеческого черепа, не было за ее спиной бледного пламени, что освещало бы ее силуэт. На ней не было даже черного строгого платья с коротким рукавом, что я видел в нашу последнюю… Нашу единственную встречу. Здесь, в этом мире, сейчас, в это время, это была другая богиня. И выглядела она по‑другому. Распущенные черные волосы, в которых неведомым образом держался диковинный цветок черной орхидеи, – одной своей половиной завявший, а другой – пышущий жизнью, – едва заметно шевелил легкий ветер, от глаз к подбородку протянулись две тонкие белые дорожки, словно бы оставленные слезами. Еще одна таккая же линия протянулась от нижней губы по подбородку, пускаясь на шею, где разветвлялась на множество других линий, разбегающихся по всему прекрасному обнаженному телу. Лишь два клочка черного дыма пытались бороться с наготой, но их едва ли хватало на это.

Я никогда не видел эту женщину.

Но она оставалась моей богиней.

Богиней, которая в последнее время почти перестала чтить меня своим присутствием, несмотря на то, что именно она втравила меня в историю.

Поэтому я не встал на колено, а лишь наклонил голову, обозначая поклон:

– Богиня. Зачем ты меня опять сюда вытащила?

– О, ты не прав. Я здесь ни при чем. – волнующим грудным голосом проговорила богиня, медленно подходя ко мне на одних только пальчиках, словно по горячим углям. По ступням ее точно так же ветвились белые линии, разветвляясь на каждый палец, охватывая каждый ноготь белой окантовкой, так разительно контрастирующей с темной кожей. Линии изгибались с каждым шагом, и не только на ногах, а на всем теле – на животе, на груди, на ключицах. Клочки дыма едва успевали за роскошной высокой грудью, отчаянно пытаясь задержаться хотя бы на сосках…

Интересно, соски у нее тоже очерчены белым? По крайней мере, линии на груди точно есть, я их вижу.

– Я здесь ни при чем. – повторил богиня, подойдя вплотную. – Ты сам оказался здесь.

– Да ну? – притворно удивился я. – И как же?

– Ты ударился головой. – богиня элегантно повела одним плечом, выдавая это за пожатие. – Потерял сознание. Сейчас ты… Очень близок к смерти. Так близко, как не был еще ни разу… Конечно, кроме того момента, когда ты действительно умер. Произойти может все что угодно. У тебя может разжаться рука, и ты упадешь в третий вагон, вместе с ним рухнув в пропасть. Можешь просто не придти в сознание, и все равно погибнешь. Можешь придти в него слишком поздно. И все равно погибнешь. А можешь очнуться прямо сейчас, и попытаться что‑то еще сделать. Время здесь… Не существует. По крайней мере, для того мира. Для твоего мира.

– И что же мне нужно сделать для того, чтобы выбрать из этих вариантов тот, что мне нужен? – поинтересовался я.

– А ты уверен, что знаешь, какой вариант тебе нужен? – улыбнулась богиня так соблазнительно, что я чуть не прослушал ее вопрос.

– Даже если бы я не был уверен, мне все равно пришлось бы выбирать один из них. – я пожал плечами. – И даже если бы я не был уверен, то руководствовался бы при выборе… Банальностью! Ты назвала четыре варианта дальнейшего развития событий, и три из них гарантированно приводят к одному и тому же результату. Результату, который меня не устраивает.

– Но почему? – богиня заинтересованно склонила голову. – Подумай как следует. В любом из этих вариантов ты останешься со мной. Да, здесь я не богиня смерти, но, как богиня времени, я могу задержать тебя у себя… На неопределенное время.

– И зачем тебе это? – усмехнулся я. – Поиграться?

– Ну… В какой‑то степени. – не стала юлить богиня. – Будем честны, как бы я ни ответила на твой вопрос, для тебя это все равно будет звучать как "Ты моя игрушка", не так ли?

– Ну… В какой‑то степени. – не стал юлить уже я. – Не то, чтобы я тебе не доверял…

– Но ты мне не доверяешь. – грустно улыбнулась богиня.

– Но я тебе не доверяю. – кивнул я. – Даже несмотря на то, что ты – моя богиня. Была моей богиней…

– Это верно подмечено – "была". Ты сильно изменился. Раньше ты делал все, чтобы только не привлечь к себе лишнее внимание. Сейчас ты из кожи вон лезешь, чтобы стать пупом земли.

– Не я такой. – я хмыкнул. – Жизнь такая. Я не виноват, что всякие подонки так и норовят надеть желтое.

– Желтое? – недоуменно нахмурилась богиня.

Я долго думал, как покороче объяснить ей, что у лучных мишеней центр красят в желтый, а потом махнул рукой:

– Короче, я знаю, что выбрать.

– Я вынуждена тебя предупредить. – посерьезнела богиня. – После того, как ты вернешься, я… Мы с тобой больше не сможем разговаривать. Твое нынешнее пребывание на грани жизни и смерти оборвет нашу связь, если ты вернешься. С этим я не могу ничего поделать. В предыдущий раз я сохранила ее еще как богиня смерти, но сейчас я ею уже не являюсь.

– Я обойдусь. – хмыкнул я. – Я уже большой мальчик, которого ты научила всему, что нужно.

– И ты не будешь скучать? – лукаво улыбнулась богиня.

– Так ты вроде и так в последнее время не жалуешь меня своими визитами. – я ответил такой же улыбкой. – Стало быть, сейчас наша последняя встреча?

– Стало быть, так. – медленно кивнула богиня.

Тогда я протянул руку, обнял ее за талию и притянул к себе. Полоски черного дыма, не успев за телом, повисли в воздухе, а я привлек богиню к себе и впился в ее темные, почти черные губы.