Человек-эхо - Сэм Холланд

Кара смотрит на Ноя. Тот не делает никаких усилий двинуться, его лицо — неузнаваемая маска из слез, дождя и грязи. Ей видно, что он окончательно сдался. Дикин плачет, повторяя одни и те же слова, но она его больше не слушает.

— Вот он, — показывает на него Кара. — Это был он.

Мужчины в черном с тяжелыми винтовками окружают Дикина, заламывают ему руки за спину, вздергивают на ноги.

— Мои дети… — обращается она к одному из бойцов. Никак не может заставить себя закончить фразу. — Мой муж…

— Они в порядке, — отзывается тот. — Их уже везут в больницу. И прямо за нами еще «Скорые».

Каре ощутить бы облегчение, но оно так и не приходит. Она словно вся занемела, смутно сознавая, что наверняка это последствия шока. Думает про мертвых женщин, про разделанных как на бойне мужчин. Про изнасилования, пытки. Про Либби, Миа, Лорен…

Ноги у нее подкашиваются, и она плюхается на колени в грязь. Оборачивается на Ноя. Тот все еще выкликает сквозь слезы те же самые слова, что и перед появлением группы захвата, и его полный отчаяния голос почти теряется за переговорами полиции, шумом ветра и дождя.

Но Каре все равно слышно, что он говорит.

— Мне так жаль! — все повторяет Ной. — Так жаль, так жаль!

День десятый

Среда

Два дня спустя

Глава 82

Элис лежит рядом с Джесс на больничной койке, уютно прижавшись к ней своим маленьким тельцем. Болтает без умолку, рассказывая матери про школу, про то, чем занималась с бабушкой и дедушкой, и Джесс снисходительно улыбается дочери. Та ведет себя тише, чем обычно, горюет о потере отца — теперь, когда Джесс уже рассказала ей, — но большей частью и знать не знает про то, что произошло. В том числе и про серийного убийцу. Про полицейского детектива, который убил всех этих людей. Когда-нибудь, когда Элис станет старше, Джесс расскажет ей правду, но сейчас дочь пребывает в блаженном неведении касательно событий последних десяти дней. И того, как именно погиб ее отец.

Джесс смотрит, как медленно набухают и падают капли в прозрачном цилиндрике капельницы. Нога туго охвачена гипсом. Ей сделали операцию, зашили пулевую рану и сложили обратно сломанные кости, строго наказав не двигаться. На ладони повязка. Врачи сказали, что сделали все, что могли, но подвижность некоторых пальцев — там, где нож повредил сухожилия, — может не восстановиться. И все же, думает она, все не так уж плохо. По крайней мере, ей ни капельки не больно.

Родители Джесс сидят рядом с койкой, слушая обеих и радуясь, что их дочь вернулась. Вся ее семья здесь. Ей тоже сейчас только бы радоваться. Но единственный человек, о котором она сейчас способна думать, — это Гриффин.

Там, в лесу, в темноте и под дождем, Джесс лежала у него под боком. Глядя, как бессильно разглаживается его искаженное от боли лицо, прислушивалась к сиренам вдалеке и молилась, чтобы помощь прибыла вовремя. Шепотом звала его по имени, вновь и вновь, надеясь, что он слышит ее.

Потом голоса совсем рядом, крики. Какие-то люди бросились к ним, и она в отчаянии смотрела, как они пытаются спасти Гриффина. Он пришел за ней и теперь умирал. Потом долго провожала его взглядом, когда они уносили его, не обращая внимания на медиков, которые пытались наложить шину на ее сломанную ногу. Уже в «Скорой» вновь и вновь спрашивала, жив ли он. Пока врач наконец не подсел к ней.

— Джесс, — произнес он. Его лицо было настолько серьезно, что она опять расплакалась. — Нат потерял много крови, сердце у него остановилось, и нам пришлось прибегнуть к реанимационным действиям прямо на месте. Но сейчас он в порядке, Джесс.

— Нат в порядке? — повторила она.

Врач кивнул и улыбнулся.

— В порядке.

И Гриффин сейчас здесь, где-то в этой самой больнице… Джесс знает, что он в сознании. Ей отчаянно хочется увидеть его, но она не совсем понимает, что ему сказать.

Что теперь ждет их обоих? Она не знает, какие чувства он испытывает к ней. Но уверена в одном: сама она любит его. Это то, что она знает совершенно точно.

Слышится стук, и все поднимают взгляды. В дверях стоит старший детектив-инспектор Эллиотт.

— Можно войти? — спрашивает она.

Джесс кивает, смотрит на своих родных:

— Не можете дать нам минутку?

Те выходят, оставив Джесс и Эллиотт наедине.

Старший детектив-инспектор садится на стул рядом с кроватью.

— Рада, что у вас все в порядке, Джесс.

— Рада, что у ваших тоже, детектив.

— Просто Кара, пожалуйста, — поправляет Эллиотт с улыбкой. — Я слышала, что вы уезжаете?

Это было предложение матери. Журналисты вились вокруг них, как мухи. Ну как же, такой заголовок: прекрасная вдова, которая не чувствует боли!

— Давай начнем все сначала, — сказала тогда ее мать. — Уедем туда, где никто нас не знает. По крайней мере, Элис этого точно заслуживает.

И Джесс согласилась. Элис нужна жизнь без шепотков вокруг.

— Вы не против? — спрашивает Джесс у Кары, и та кивает.

— Мы сняли с вас все обвинения. Мы знаем, что это не вы убили Патрика. Мне остается лишь принести извинения.

— Извинения?

Эллиотт вдруг резко спадает с лица, и Джесс гадает, уж не собирается ли она заплакать.

— Простите за все, что с вами случилось. Простите, что мы этого не увидели. Ведь это был один из наших. Нам надо было…

— Откуда вам было это знать? — перебивает ее Джесс. А потом задает вопрос, который едва решается произнести вслух: — А как же Нав?

— Он признался в попытке убийства. Но, учитывая угрозы убить вас и Элис, мы знаем, что он действовал по принуждению.

— Его посадят в тюрьму?

Кара кивает:

— Да, это вполне вероятно. Но мы сделаем все возможное, Джесс, обещаю.

Джесс натужно сглатывает. Все в этой больнице напоминает ей о Наве. Каждый высокий смуглый врач, каждый мужской голос в коридоре. Он никогда больше не сможет заниматься медициной. Именно от этого ее больше всего грызет совесть. Все, ради чего он работал, вдруг вмиг пошло прахом. Из-за нее.

— И Гриффин собирается выступить в его оправдание на суде, Джесс, — продолжает Кара. — Это тоже поможет.

Потом умолкает. Смотрит на Джесс.

— Вы уже виделись с Натом? — спрашивает она. Джесс мотает головой. — Он про вас спрашивал.

— Вообще-то собираюсь, — бормочет Джесс.

— Послушайте, — произносит Кара с серьезным лицом. — Я хорошо знаю своего младшего брата. Знаю, что человек он