Генерал-адмирал. На переломе веков - Роман Злотников

Так и произошло. Японский обстрел еще продолжался, как вдруг из-за спины спрятавшихся на дне траншей и окопов солдат рявкнули русские пушки.

— Ну вот, пошли, супостаты… — прошептал кто-то.

И Константин почувствовал, как у него мгновенно взмокла спина. Он несколько мгновений сидел, стараясь справиться с бешено забившимся сердцем, а затем, разозлившись на свою, как он посчитал, трусость, высунулся наружу.

— Куды?

Его рывком за шиворот сдернули вниз, на дно траншеи.

— Вы, вашбродь, — сурово сказал унтер Комов, произведший эту операцию, — под шрапнель-то не лезьте. Ипонцам надобно еще здеся, на ентом берегу, силенок поднакопить, людишек переправить. А на енто им не менее нескольких часов понадобится. Токмо потом оне на нас и полезут. А до тех пор нам надобно сидеть и не высовываться. А то шрапнельная пуля прилетать — тут вам и конец настанет, вашбродь. И не то обидно, что конец, а то, что никому не нужный. Понятно?

Константин облизнул пересохшие губы и торопливо кивнул.

Первая атака состоялась ближе к вечеру. Часов в пять. Сначала замолчала японская артиллерия, между тем как русская продолжала стрелять.

— А чего это японцы замолчали, а наши стреляют? — спросил молодой репортер у снова возникшего поблизости Баташова.

— Японцы замолчали, потому как, видать, скоро в атаку пойдут, — весело отозвался подпоручик. — Своих зацепить боятся. На такой-то дистанции разброс знаете какой?

— А наши?

— А у наших наблюдатели вон на той высотке сидят. Да и дистанция от наших орудий до реки куда короче, чем от японцев до наших позиций.

— Это тот наблюдатель, с флажками? — уточнил Константин, вглядевшись в указанном подпоручиком направлении.

— Нет, наблюдатель повыше, на самой верхушке. Не виден, потому как замаскировался. А с флажками — это сигнальщик. Наблюдателю сверху видно, как снаряды ложатся, вот он сигнальщику и орет, как прицел поправить надобно. А уж тот флажками всё на батарею передает. С нее сигнальщика в бинокль отлично видно… Эй, сюда, сюда! — вдруг заорал Баташов.

И Константин обернулся поглядеть, к кому это он обращается.

— В нашу роту пулеметные команды прислали, — сверкая белозубой улыбкой сообщил ему подпоручик. — Аж две. Эх теперь и ввалим япошкам!

Пулеметная команда, расположившаяся поблизости от корреспондента, обустроилась сноровисто и быстро. Двое из четверых приволокших пулемет стрелков, у которых за спиной было примотано веревкой по большой саперной лопате, начали споро вгрызаться в переднюю стенку траншеи, устраивая нечто вроде широкого окопа. Еще один принялся за сборку пулемета. А последний, вляпавшись в котях, оставленный кем-то из солдатиков прямо посреди траншеи после сытного завтрака, состоявшего из доброго котелка пшенной каши с мясом, ломтя хлеба в палец толщиной и кружки горячего китайского чая, окинул сердитым взглядом унтера Комова:

— Эх ты, пяхота, а отхожее место оборудовать никак нельзя было?

— Команды не было, — сумрачно отозвался Комов. Он и сам понимал, что с этим они опростоволосились. Ну да опыта оборудования таких позиций у них покамест не было. А в том же люнете или там редуте всегда можно было сделать свои дела у заднего фаса.

— Команды-команды, — передразнил его пулеметчик, — а своей башкой подумать? А-а, что с вас взять, одно слово — пяхота! — И, махнув рукой, ушел куда-то по траншее.

Оборудование пулеметной позиции закончили всего через двадцать минут. К этому моменту пулеметчик вернулся, да не один, а с помощником. Они приволокли две фляги с водой и три высокие прямоугольные коробки. Старший пулеметного расчета опорожнил одну флягу в кожух уже собранного и установленного на позиции пулемета и отдал назад опустевшую.

— Давай-ка, Аким, еще водички принеси. Кто знает, как оно повернется. Да и патроны ишшо несите. — После чего пододвинул к пулемету одну из принесенных коробок и, откинув крышку, вытащил наружу конец длинной металлической ленты, будто оскалившей в чудовищной улыбке торчащие из нее остроконечные зубы-пули. Поднял крышку самого пулемета, заправил ленту, захлопнул крышку и, взявшись за рукоятки, подвигал пулеметом вверх-вниз и вправо-влево. Затем наклонился, подкрутил какой-то винт, еще подвигал, дал короткую очередь, снова покрутил винты и одобрительно кивнул: — Добре.

Следующие десять минут прошли спокойно. Старший пулеметного расчета, представившийся Константину как унтер Тандыхалов, оказался мужиком словоохотливым и рассказал репортеру, что только и именно у русской армии используются вот такие вот металлические патронные ленты. Во всех же остальных патронные ленты матерчаты, отчего при стрельбе случается по несколько задержек на ленту вследствие перекоса патрона. С металлическими лентами такого не происходит. А вообще пулемет — вещь надежная. Особливо на подготовленной и пристрелянной позиции. Ежели установки прицела выбраны правильные и винты вертикальной наводки затянуты, то, хоть пулемет при стрельбе и трясется как лихорадочный, пули идут ровнехонько, строчкой. Траву можно стричь как косой.

Константин молча внимал, быстро марая блокнот и старательно загоняя вглубь воспоминание о том, как у них, в кружке Стивы, походя записали именно это усовершенствование, принятое по настоянию «князеньки», в обыкновенное казнокрадство. Мол, такие ленты производятся лишь на заводах князя и обходятся казне в десять раз дороже, чем обычные матерчатые, «коими пользуются армии всех цивилизованных стран». Следовательно, это что? Правильно — обыкновенное казнокрадство… Так что, когда послышался отчаянный крик: «Идут!» — он едва не выронил из рук блокнот и ручку.

Японцы приближались ровными шеренгами. Вспухающие над ними облачка русской шрапнели, казалось, не наносили приближающимся рядам никакого урона. Впрочем, когда они подошли поближе, стало видно, что время от времени близкий разрыв заставлял несколько фигур в черных мундирах вывалиться из строя и либо просто упасть и не подняться, либо двинуться назад, опираясь на винтовку или прижимая к груди раненую руку. Впрочем, эти мелкие прорехи почти мгновенно заполнялись другими бойцами, и японцы продолжали неукротимо двигаться вперед.

— Рота… ай! — протяжно разнесся над окопами голос ротного.

Справа и слева от Константина залязгали винтовочные затворы.

— Рота — цельсь!

— Рота — залпо-ом — пли!

И вся траншея взорвалась дружным залпом двух сотен винтовок. Константин почувствовал, что оглох.

— …аряжай! — услышал он, когда слух чуть восстановился.

— …ельсь!

Вот черт, сейчас опять… Но Константин сдержал естественное желание зажать уши руками. В конце концов, никто поблизости этого не делал.