Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921 - Уильям Аллен

В течение второй половины марта в штаб генерала Ляхова в Ризе поступали разные слухи. Их приносили чересчур впечатлительные греки из деревень, расположенных на побережье Черного моря. Они сообщали, что в Трапезунд прибыли турецкие войска (Галлиполийские дивизии) в сопровождении 5 тыс. немцев, что Трапезунд имеет мощные фортификационные сооружения, снабженные орудиями большого калибра. В то же самое время русская морская разведка располагала сведениями, что в Босфоре и Черном море появились несколько германских подводных лодок.

Все это создало атмосферу некоторой нервозности в штабах адмирала Эбергарда и генерала Ляхова, но Юденич не испытывал особого беспокойства. Он допускал возможность прибытия турецких подкреплений в Трапезунд, но не считал это достаточным поводом для ускорения своих действий[243].

Турецкие сухопутные силы, противостоявшие Ляхову, фактически представляли собой пеструю смесь из регулярных и нерегулярных батальонов (7–8 тыс. бойцов), с которыми он уже имел дело. Располагали 12 орудиями; одна их часть укрепилась на высотах, находившихся к западу от прибрежного городка Оф, а другая – к востоку от него, между двумя реками. Войска Ляхова, получившие небольшие подкрепления, все еще не были готовы к какому-нибудь серьезному действию. Ляхов имел 7 батальонов, стоявших на берегу реки Калопотамос, примерно в 10 км восточнее Офа[244].

Проходившая от Офа дорога, которая выше в горах превращалась в тропу, вела через отрог Понтийских Альп и заканчивалась в Байбурте. Ляхов опасался, что турки попытаются атаковать его с этого направления, поэтому он послал часть собственного отряда вверх по берегу Калопотамоса для защиты своего левого фланга. Но он переоценил сообразительность противника. Ни одно турецкое подразделение даже не пыталось пройти через заснеженный хребет Понтийских Альп, а войска на побережье предпочли отойти подальше на запад и занять более удачные позиции за рекой Кара-Дере, которая перед впадением в море у города Сюрмене разделяется на два русла. Здесь вместе с несколькими батальонами 10-й пехотной дивизии, переброшенной из Трапезунда, они смогли сосредоточить около 12 тыс. бойцов с 20 орудиями.

Ляхов теперь считал свой отряд не только слишком слабым, чтобы атаковать, но и опасался контрудара со стороны сильного противника, который попытается обойти его с фланга по тропе, идущей по берегу Калопотамоса. 28–30 марта пехота Ляхова продвинулась дальше по побережью до деревни Хумурган. Ее командир все больше и больше нервничал, поскольку до него доходили слухи, которые сильно преувеличивали мощь противника на позиции Кара-Дере. Он торопил Юденича с подкреплениями, а главнокомандующий в свою очередь просил Черноморский флот ускорить транспортировку и выгрузку двух пластунских бригад.

4–5 апреля в гавани Новороссийска 10 транспортов и 12 элпидифоров взяли на борт две пластунские бригады с артиллерийским дивизионом (18 орудий) и обозы. Транспорты вышли 5-го числа вместе с двумя пароходами, оборудованными приспособлениями для перевозки 12 гидропланов; их прикрывали легкие крейсеры[245] и 4 эсминца.

На следующее утро главные силы русского Черноморского флота[246] встретили транспортную флотилию в море и стали сопровождать ее на некотором расстоянии, следуя на запад. Погодные условия были отличными.

Юденич прибыл в Ризе рано утром 7-го числа. Здесь его встретил Ляхов, который сообщил ему, что удержать позиции в Кара-Дере его береговому отряду вряд ли удастся. Начало турецкой атаки ожидалось через несколько часов. Этот доклад встревожил Юденича. Он решил отказаться от высадки пластунов в Ризе, которая была согласована с адмиралом Эбергардом, и высадить по крайней мере одну бригаду дальше к западу, у Хумургана, где пластуны могли бы оказать немедленную помощь находившимся под угрозой разгрома войскам Ляхова.

Контр-адмирал Хоменко, командовавший транспортной флотилией, который имел четкий приказ высаживать войска в Ризе, а не в Хумургане, отказался подчиниться приказу главнокомандующего Кавказским фронтом. Тем временем адмирал Эбергард получил доклад о том, что эсминец «Строгий» протаранил немецкую подводную лодку, а также сообщение воздушной разведки о появлении двух субмарин вблизи Трапезунда. Он категорически отказался изменить план и сообщил Юденичу, что из-за угрозы нападения подводных лодок все эскортные и сопровождающие суда после высадки в Ризе должны вернуться на базу в Севастополь.

Однако Юденич был весьма упрям. Он резко возразил, что не нуждается в морской поддержке при высадке в Хумургане. 2-ю пластунскую бригаду, уже находившуюся в Ризе, погрузили на элпидифоры, обслуживавшие войска Ляхова. Эта новая флотилия под прикрытием одного-единственного вооруженного парохода, который имелся в распоряжении Юденича, вышла ночью в море и рано утром 8 апреля, безо всяких преград, высадила 5 тыс. пластунов на берег около Хумургана. 1-я пластунская бригада с артиллерией прошла маршем вдоль берега и достигла линии 10-го числа.

К счастью, разногласие между морским и военным главнокомандующими не имело последствий. Адмирал Эбергард явно преувеличил опасность подводных лодок, но и доклады Ляхова Юденичу о неминуемой турецкой контратаке тоже не соответствовали истине. Зато поспешный отход русских морских сил оказался на руку германскому крейсеру «Бреслау». Этот легкий крейсер 10 апреля неожиданно появился у Хумургана и послал несколько 6-дюймовых снарядов в группу русской пехоты. Через день или два сюда снова пришла сильная русская морская эскадра[247], готовая присоединиться к Ляхову в последней совместной операции против Трапезунда.

К 13 апреля Ляхов имел уже достаточное количество войск для атаки на позиции Кара-Дере[248]. Но он по-прежнему опасался, что турки, перейдя главный хребет Понтийских Альп, нападут на его левый фланг, и поставил бригаду ополчения с 6 орудиями под прямым углом к фронту. Главная атака, нацеленная на гору Аху-Даг, была доверена 19-му Туркестанскому полку. Резерв: 21 батальон (20 тыс. пехоты) с 30 полевыми орудиями.

Рано утром 14-го числа «Ростислав» и «Пантелеймон» начали обстрел турецких береговых позиций 6-дюймовыми орудиями (орудия большего калибра не были задействованы). В течение дня по турецким позициям выпустили 1220 снарядов. Их удар произвел огромные опустошения: укрепления были разрушены, позиции орудий сметены, а войска бросились бежать в тыл. К 2 часам дня турки практически полностью оставили прибрежный сектор и начали отступать из Сюрмене в Трапезунд. Русские на правом фланге должны были только дождаться результатов морской бомбардировки. Но на левом фланге туркестанцы бросились в атаку еще до того, как начался обстрел с кораблей. Завязался жестокий бой; находясь вне зоны досягаемости морских орудий, турки всегда мужественно сопротивлялись. Захват берега Ахи-Дага стоил русским 1 тыс. убитыми и ранеными. Это было смелое, но при данных обстоятельствах абсолютно бесполезное выступление.

На следующий день (25-е) турки продолжили свое отступление в Трапезунд, прикрывая его небольшим арьергардом, который закрепился за многочисленными прибрежными речушками. Впрочем, несколько морских снарядов очень быстро выбили их оттуда. 16-го числа войска Ляхова достигли линии, которая проходит через Калафка-Дере и селение Дорана, в 13 км к востоку от Трапезунда. Линейные корабли вернулись в Батум, чтобы пополнить боезапас, а войскам был предоставлен один день отдыха.

18-го числа на русских позициях появилась депутация греческого населения и сообщила генералу Ляхову, что турки ушли из города в ночь с 15-го на 16-е. Ляхов немедленно приказал сильной колонне пехоты выступить в обход с юга и перерезать туркам дорогу на Гюмюшане. 19-го числа эта колонна вступила в контакт с арьергардом противника в районе Джевизлика, расположенного в 25 км от Трапезунда, на главной дороге, шедшей в Гюмюшане. К западу от Трапезунда другая колонна заняла Платану (Полатхане), с ее прекрасным заливом, где русские моряки решили создать свою промежуточную базу.

Глава 33

Англо-русское стратегическое сотрудничество. Наступление Баратова на Каср-э-Ширин, апрель-май 1916 г.

Как уже было сказано, русская императорская Ставка весной 1916 г. не имела ни малейшего желания брать на себя стратегическую инициативу на Турецком театре войны. На Западном фронте готовилось большое наступление, и все внимание генерала Алексеева и его штаба было сосредоточено на его подготовке. Кавказская армия, несмотря на свои блестящие победы, поддерживала состояние активной обороны.

Особенностью Первой мировой войны являлось то, что значение наступательной инициативы на Ближнем Востоке понимали только британцы. Для них был характерен традиционный морской подход к стратегическим проблемам, в то время как русские и французы придерживались континентальной концепции. Если рассматривать всю Первую мировую войну в целом, то становится ясно, что операции в Дарданеллах (хотя и не достигшие своих главных целей) постоянно ослабляли турецкую армию как ударную силу[249].