Россия и япония (История военных конфликтов) - Алексей Шишов

Цусимский пролив встретил растянувшуюся на несколько миль эскадру холодным ветром. Было довольно пасмурно, густая мгла покрывала горизонт. С севера шла зыбь. Комендоры дежурили у орудий. Встречи с противником ждали с часу на час. В 06.45 обнаружили японский крейсер "Идзуми", шедший параллельным курсом. Получив сообщение с этого крейсера, вице-адмирал С. Дева со своим отрядом повернул назад и стал догонять русскую эскадру, которая шла со скоростью 9 узлов. Именно с такой скоростью шел броненосец береговой обороны "Адмирал Ушаков".

Командир японского крейсера-разведчика "Идзуми" наблюдал за русскими кораблями без всякого с их стороны противодействия. По радио адмиралу Хейхатиро Того было доложено о числе кораблей противника, их местонахождении, строе, эскадренной скорости хода и курсе. Командующий Соединенным флотом, получив все необходимые данные, решил атаковать русских у острова Окиносима.

В 08.00 на русских кораблях по случаю высокоторжественного дня "Священного Коронования Их Величества" императора Николая II подняли стеньговые флаги. Вскоре вдали, в туманной дымке показались первые японские корабли. Вице-адмирал З.П. Рож-дественский приказал провести перестроение эскадры и увеличить скорость хода до 11 узлов.

Японский крейсерский отряд вице-адмирала С. Дева стал обгонять русскую эскадру. В 11.15 с эскадренного броненосца "Орел" был сделан первый выстрел. Затем начали стрельбу другие броненосцы. Вражеские крейсера отвернули в сторону и вновь пошли параллельным курсом. С флагманского корабля "Князь Суворов" последовал сигнал командующего "Не бросать снарядов".

В 13.40 впереди появились главные броненосные силы Соединенного флота. Впереди шел флагманский эскадренный броненосец "Микаса". Адмирал Хейхатиро Того обратился к подчиненным со следующим призывом: "Гибель или спасение Японии зависят от результата этого сражения, поэтому пусть каждый более чем когда-либо приложит всю свою энергию и храбрость". Того не считал противника слабым.

Японский флотоводец свой замысел морского сражения свел к тому, чтобы охватить голову русской эскадры и, открыв сосредоточенный артиллерийский огонь по ее флагманским кораблям, лишить ее управления. Артиллерийский удар должен был довершиться ночными атаками многочисленных миноносцев, на отряды которых возлагалась задача развить успех дневного боя.

Вице-адмирал З.П. Рождественский отдал приказ о развертывании эскадры из походного строя в боевой порядок, когда было уже поздно. Японские корабли в результате просчетов своего командующего (адмирал Хейхатиро Того приказал своим броненосным кораблям с целью охвата головы эскадры противника последовательно поворачивать на обратный курс) оказались под огнем русских. По законам морской тактики японские корабли целую четверть часа были в опасном положении. Теперь все зависело от того, сумеет ли противник грамотно воспользоваться такой ситуацией.

Не закончив собственного маневра, Рождественский приказал открыть огонь: в 13.49 левая носовая 152-миллиметровая (3-дюймовая) башня "Князя Суворова" открыла огонь по неприятельскому флагману "Микасе", начав пристрелку. Прицел был взят хорошо, и первый снаряд боя миновал неприятельский флагман "Микасу" лишь с небольшим перелетом. Цусимское морское сражение началось.

Вслед за "Князем Суворовым" загрохотала вся русская эскадра. Участник Цусимского сражения капитан 2-го ранга В.И. Семенов в своей книге "Бой при Цусиме" пишет о той минуте:

"Сердце у меня билось как никогда... Если бы удалось!.. Дай, господи!.. Хоть не утопить, хоть только выбить из строя одного!.."

Однако та четверть часа, которая давала явное преимущество в начале артиллерийского боя для русской эскадры, прошла незаметно в горячке начавшегося сражения. Русские снаряды, хотя и ложились кучно вокруг флагманского "Микасы" и других неприятельских эскадренных броненосцев, видимых потерь врагу не принесли. Причина крылась в следующем: русские вели стрельбу бронебойными снарядами, тогда как японцы вели огонь фугасными.

Японские броненосные корабли, завершив поворот, открыли огонь из орудий главных калибров по русским эскадренным броненосцам "Князю Суворову" и "Ослябле". Уже в самом начале сражения те оказались под сосредоточенным огнем двенадцати вражеских кораблей. Русская эскадра все еще перестривалась и вела огонь по японскому флагману "Микасе". Но при этом большинство броненосцев не могло стрелять, не видя цели, закрытой идущими впереди своими же кораблями.

Эскадренный броненосец "Князь Суворов" сосредоточил свой огонь по японскому флагманскому броненосцу "Микасе". Меткость русских артиллеристов была высокой. По японским данным, "флагманский корабль адмирала Того "Микаса" получил более 30 снарядов. На нем была повреждена внутренность передней боевой рубки, передний и задний мостики, убита и ранена прислуга одного орудия, пробиты трубы, повреждены тела орудий, разбиты казематы и пробиты палубы". В ходе Цусимского морского сражения более ста человек экипажа флагманского корабля Соединенного флота было убито и ранено.

Первые же минуты сражения при Цусиме показали преимущество японских снарядов. Русские орудия стреляли так называемыми "облегченными" снарядами; японские того же калибра были тяжелее и имели больший вес взрывчатого вещества. "Облегченные" снаряды стали плодом строжайшей экономии министерства финансов России на вооружении и снаряжении императорского флота. Огневое превосходство японского флота выразилось и в другом.

Русские бронебойные снаряды не взрывались при падении в воду, и на расстоянии в несколько десятков кабельтов всплески были очень плохо видны. Их взрыватели были рассчитаны на взрыв после пробития борта внутри корабля, да и к тому же русские снаряды были начинены небольшим зарядом взрывчатого вещества. Результаты артиллерийского огня русских кораблей оказались слабо различимы еще и из-за пасмурной погоды в Цусимском проливе.

Японские снаряды фугасного действия, взрывавшиеся при ударе о воду, о легкий небронированный борт и даже корабельный такелаж, давали массу осколков и огромные клубы черного дыма. От попаданий более тяжелых вражеских фугасных снарядов возникало больше пожаров, чем от разрыва русского бронебойного. Это позволяло японским артиллеристам и командирам намного лучше противника корректировать свою стрельбу и управлять ею в морском бою.

Писатель-маренист В.И. Семенов вспоминал после Цусимского сражения: "Казалось, не снаряды ударялись о борт и падали на палубу, а целые мины... Они рвались от первого прикосновения к чему-либо, от малейшей задержки в их полете. Поручень, бакштаг трубы, топрик шлюпбалки - этого было достаточно для всесокрушающего взрыва... Стальные листы борта и надстроек на верхней палубе рвались в клочья и своими обрывками выбивали людей; железные трапы свертывались в кольца; неповрежденные пушки срывались со станков...

А потом - необычайно высокая температура взрыва и это жидкое пламя, которое, казалось, все заливает! Я видел своими глазами, как от взрыва снаряда вспыхивал стальной борт. Конечно, не сталь горела, но краска на ней! Такие трудногорючие материалы, как койки, чемоданы, сложенные в несколько рядов, траверзами, и политые водой, вспыхивали мгновенно ярким костром... Временами в бинокль ничего не было видно - так искажались изображения от дрожания раскаленного воздуха..."

Так выглядело в ходе боя при Цусиме то, что в военных учебниках называется "сильнейшим фугасным действием". Ставка японского командования была не на бронебойность своих снарядов для корабельной артиллерии, а на силу взрывчатого вещества. Пикриновая кислота - она же лиддит, она же японская шимоза, "торжествовала" в огневом противоборстве двух броненосных эскадр.

Соотношение в мощности взрывов японских снарядов, начиненных шимозой, и русских "облегченных" бронебойных снарядов вызвало немало суждений и толков. Не остался в стороне от них и автор романа "Цусима" писатель А.С. Новиков-Прибой. В одном из своих примечаний он ссылается на объяснения по этому делу знаменитого академика А.Н. Крылова, признанного авторитета в военно-морском деле:

"Кому-то из артиллерийского начальства пришло в голову, что для снарядов 2-й эскадры необходимо повысить процент влажности пироксилина. Этот инициатор исходил из тех соображений, что эскадра много времени проведет в тропиках, проверять снаряды будет некогда и могут появиться на кораблях самовозгорания пироксилина. Нормальная влажность пироксилина в снарядах считалась десять - двенадцать процентов. Для снарядов же 2-й эскадры установили тридцать процентов. Установили и снабдили такими снарядами эскадру.

Что же случилось? Если какой-нибудь из них изредка попадал в цель, то при ударе взрывались пироксилиновые шашки запального стакана снарядной трубки, но пироксилин, помещавшийся в самом снаряде, не взрывался из-за своей тридцатипроцентной влажности.