Сибирская кровь - Андрей Черепанов

марта 1676 года умер. Запись об этом в окладной книге 7185 (1677) года раскрывает его отчество – Севастьянович. Примерно тогда же (начав до 1682 года) имеющие те же отчество и фамилию Герасим и Даниил служили судовыми плотниками Илимского острога, «которые на Якутцкой обиход суды делают», а Максим Севастьянович Бутаков – пешим казаком Верхоленского острога. В 1684 году Герасим, Даниил и Максим Севастьяновичи, а также два Петра Игнатьевича и Алексей Максимович Бутаковы пашню пахали (эта пашня или та ее часть, что досталась Максиму Севастьяновичу, прилегала к деревне, называемой сегодня в честь русского историка XIX века Щапова). По потомкам: у Герасима Севастьяновича были сыновья Василий, Григорий и Федор, у Даниила Севастьяновича – Михаил и Никита, у Игнатия Севастьяновича – кроме двух Петров и Федора, еще Агафон, Кузьма и Михаил, у Максима Севастьяновича, кроме Алексея, Дементий и Осип (они были верхоленскими казаками), у кого-то из Петров – Афанасий, Василий, два Степана, Терентий и Яков236.

В результате исследования выяснилось также, что в 1624 году в Тарском городе служил конный казак Семен Бутаков; в 1696 году казачий десятник Петр Бутаков подписывал договор служилых людей Селенгинска, Удинска, Кабанского и Ильинского острогов о взаимной поддержке и организации органов самоуправления; в том же году в Илимском остроге служили рядовые казаки Агафон, Михаил и Никита Бутаковы; в 1725 году в Илимске умер служилый Михаил Бутаков, около 1657 года рождения; во вторую ревизию в Идинском остроге жил Афанасий Бутаков, 1667 года рождения, а в Иркутске – рожденный в 1689 году «города Устюга посадского отца сын в прежнюю перепись написанной в онном городе Алексей Бутаков»237. Может, и илимские казаки Бутаковы – тоже выходцы из Устюга?

По всей вероятности, большая часть Бутаковых из Илимска так и осталась в его ведомстве, перейдя в крестьяне: в «Списке жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» перечислены рожденные в самом конце 1680-х годов братья-крестьяне Григорий, Иван и Федор Бутаковы из деревни Бутакова, и тогда там жили только потомки этого Ивана. В исповедной росписи Преображенской церкви Яндинского острога за 1799 год я нашел перечень крестьян той же деревни, состоящий исключительно из четырех семейств под фамилией Бутаковы в составе сорока трех человек238.

Из списка же жителей Верхоленского острога 1722–1763 годов видно, что по фамильным линиям, идущим от Севастьяна Бутакова, в остроге в середине XVIII века проживали потомки Дементия и Осипа Максимовичей, умерших в период между первой и второй ревизиями, и еще – умершего в тот же период Михаила, который, скорее всего, тоже был сыном Максима. И именно казаки, а в отставке – разночинцы, братья Дементий и Осип Максимовичи стали соответственно отцом Агриппины Дементьевны и дедом Василисы Марковны. Значит, их дед Севастьян – мой девятижды и десятижды прадед.

А вот история с происхождением двоюродных сестер – Евдокии Кондратьевны и Ефимии Савельевны Бутаковых – оказалась намного причудливее, и я потратил немало сил на поиск упоминаний имени их деда Леонтия в тех же илимско-верхоленских архивах, но безрезультатно. Он не назывался среди потомков Севастьяна Бутакова и вообще не включался в переписные, окладные, доходно-расходные книги, никогда не подписывал казачьи челобитные, хотя наверняка послужил казаком, ведь, по действовавшей в то время практике, иначе не вошел бы в сказки первой ревизии Верхоленска как разночинец. Ничего не нашлось о Леонтии Бутакове и в доступных списках служилых людей отдаленных от Верхоленска острогов. И тогда я внес в интернет-поисковик по сибирским архивам только первый слог фамилии Бутаковых – «Бут». И появилась ссылка на единственный случай приведения в документах XVII века такого человека. Но зато какой – именно казак и именно Леонтий!

Это была составленная 11 августа 7178 (1670) года царская грамота якутскому воеводе князю Якову Волконскому[463] о возвращении в Москву ссыльных. В ней поручалось «Малоросийских городов жители, которые сосланы в Сибирь, авруцкой полковник Децик, киевской полковник Семен Третьяк, писарь Самойло Савицкой, радичь бывшего гетмана Якимка Сакаш, ирклеевской полковник Матьяш Попкеевичь, Переясловского полку Барышевской сотник Иван Воробей, переяславцы два брата Кунжонки, Нежинского полку ясаул Левка Бут, Фома Тризничь писарь полку Переяславскаго … сыскать тотчас и из Якутцкого прислать к Москве с нарочными посылщики, на ямских подводах»239.

Как выяснилось из «Истории России с древнейших времен» Сергея Михайловича Соловьева и интернет-портала «Родовод», в 1663 году в запорожском городе Нежине было жесткое, с убийствами, противостояние при избрании гетмана левобережной Украины. Посредством интриг в выборах, в которых участвовало свыше сорока тысяч казаков со всей страны, победил Иван Брюховецкий[464], отличавшийся своими подписями в адрес государя с тошнотворной лестью типа «верный холоп и нижайшая подножка пресветлого престола»[465]. Сразу же состоялся войсковой суд победителей над проигравшими. Его вердиктом был казнен прежний гетман Яким Сомко[466] и семь его соратников, а десять казаков, включая наказного полковника, есаула Нежинского полка[467] Левку (Льва, Леонтия) Бута, отвезены в оковах в Москву, а затем сосланы в Сибирь. Следующий же гетман Демьян Многогрешный[468] начиная с 1669 года неоднократно ходатайствовал перед государем Алексеем Михайловичем об их возвращении, и вышеприведенная царская грамота была второй по счету. Похоже, что поиски на бескрайних просторах Сибири ссыльных запорожцев оказались непростыми. Однако по крайней мере один из них – Фома Тризнич из Переславского полка – в 1670 году вернулся на родину.

Я нашел в переписной книге Красноярского острога и уезда, составленной в сентябре 7180 (1671) года240, т. е. в следующий после возвращения Фомы Тризнича год, список «Детей детей боярских» с пятилетними Михаилом и Иваном, сыновьями соответственно киевского полковника Семена Третьяка и переславского писаря Фомы Тризнича. При этом ни Фомы, ни Семена в той книге, включая ее раздел «Дети боярские», не было. Неужели они вернулись в Запорожье без своих сыновей?

Леонид же Бут, как это следует из «Книги Енисейского острога о числе сделанных в новом остроге всяких строений» за 7175 (1667) год и «Книги Енисейского острога переписным енисейским посадским людям, кто сколько платит государевой казны оброку и пятаго снопа сена» за 7177 (1669) год, отбывал свою ссылку в районе Енисейска, руководил строительством защитных сооружений для ближайших деревень из колотых бревен, надолбов и засек. И в первой из вышеназванных книг его имя писалось как Левка, а в разделе «Польские и литовские люди (запорожцы)» второй из книг – как Леонтей241. Наверняка его либо не смогли найти для возвращения на родину, либо енисейский воевода сделал вид, что