Пора предательства - Дэвид Кек

— Ваша светлость…

— Вот ты явился сюда, черный, как уголь, покачиваясь в седле своего здоровенного жеребца — прямо по краю своей же собственной могилы. Тебе чертовски повезло, что мы не перерезали тебе горло или не натравили на тебя септаримов. Как, прах побери, тебе удалось прорваться через распроклятых псов?

Дьюранд вдруг ощутил, что более не в силах держать равновесие.

Он покачнулся и с размаху рухнул на землю.

Лежа лицом вниз, он умудрился еще улыбнуться щербатой улыбкой.

— Колокол. Спасался от собак звоном.

Сильные руки схватили его за плечи.

— Вставай, приятель.

Дьюранд попытался — но не смог. В голове мутилось.

— Дьюранд! — Ламорик встряхнул его. А потом истошно закричал: — Отнесите этого болвана в шатер! В Акконеле вполне хватает своих кладбищ. Мог бы никуда и не ехать.

В голосе его появились истерические нотки.

— Дьюранд? Приведите Гутреда! Где Конран? Кто-нибудь, приведите Гутреда!

Дьюранд не мешал им искать место, чтобы закрыть ему глаза.

Проснулся он в странном шатре. Солома, на которой он лежал, вся отсырела. Снаружи раздавались голоса. Один, самый ближний, принадлежал старому Гутреду.

— За всем этим кроется чья-то черная рука, уж это будьте уверены. Да и не надо быть знатным лордом, чтобы все хорошенько обдумать. Разве началось с нашего Радомора? Пять лет назад кто-то убивает старого короля во время охоты в лесах принца Эодана. Но отцовский трон занимает, разумеется, Рагнал — старший, как-никак. Но кто после этого рискнет довериться собственному сыну? А потом вдруг оказывается, что у Рагнала в кошельке ни пенни. И грядет война. И Рагнал берет дикий заем под залог короны — а теперь вот эти заложники. А Радомор? Скачет в авангарде королевского войска, но получает страшную рану. И тут его находят эти треклятые Грачи и начинают ему нашептывать, что жена, дескать, ему неверна. А теперь вот Эодан со своим Уиндовером отделился от Эрреста, а король Рагнал выступил на него войной. И святилища рушатся — одно за другим. Изгнанные вырываются за пределы. А святилища рушатся снова и снова — и с ними узы, наложенные патриархами древности. Нет больше нитей, что связывали короля с его землей — и королевство распадается. Что бы ты сделал, если бы не мог вынести, что тебе надо пролежать три дня под камнем? Если ты не способен править. Если в тебе ни капли королевской крови. Так ведь? А теперь — за работу. Давай-ка проверим, готов ли наш спящий принц снова оказаться на воздухе.

Гутред сунул нос в шатер. За спиной старого оруженосца тускло светилось очень ранее и очень туманное утро.

— Пора скатывать шатер, — буркнул Гутред. — Ты со мной едешь в обозе. Нам дали телегу и…

Вскочив с соломы, Дьюранд стрелой вылетел мимо старого оруженосца наружу, но обнаружил, что армия вокруг него уже фактически исчезла: долина представляла собой дымящийся котел тумана, из которого — как куски жира в жарком — высовывались гробницы. Авангард, верно, был уже на берегу реки, далеко внизу. На месте лагеря оставались лишь обозы да пара солдат, чтобы их охранять. Одна из телег стояла тут же, предназначенная для него и этого распроклятого шатра. Резко развернувшись, Дьюранд громко потребовал коня.

— Да ты их не догонишь! — крикнул ему Гутред.

Но Дьюранд уже приметил проворного и аккуратного иноходца.

— Догоню — и заставлю повернуть! — прорычал он, выхватил поводья у растерявшегося конюха, помчался вниз по долине в клубы тумана.

Ничего у него не вышло. Тропа была узкой, а двигались по ней три тысячи человек, несколько сотен коней и десятки мулов и волов. Вся эта процессия так плотно забивала дорогу вдоль реки, что Дьюранд никак не мог добраться до Ламорика. Склон над тропой был слишком отвесным, чтобы пытаться проехать по нему — сплошные крутые откосы да осыпи. Через час после начала погони Дьюранд все еще находился на расстоянии полета стрелы от своего господина — и от надежды развернуть войска обратно в Акканель.

Каждый шаг иноходца; заставлял его болезненно морщиться. Он ехал, весь скособочившись, чтобы максимально уберечь сломанные ребра. Значит, он догонит Ламорика, как только войско сделает хоть самый короткий привал. Двинется вдоль колонны и настигнет Ламорика. Сложив этот план, Дьюранд позволил себе вздохнуть свободней.

Он развернет войско назад. Король Рагнал призовет против ирлакского мятежа свою армию. А когда королевство будет в безопасности, он, Дьюранд, может, и придумает способ развязать наконец этот узел в сердце. Он во всем признается Ламорику и бросится к его ногам. Уедет, убежит на край света. Дорвен назовет его безумцем. Что бы ни случилось дальше, сейчас все зависит от одного — вывести войско Гирета из Ирлака.

Преодолевая боль, он развернулся, выискивая взглядом Дорвен — она должна была находиться где-то в массе шагающих на восток солдат. Но, мучительно отвоевывая каждый шаг вперед вдоль колонны, Дьюранд так и не заметил нигде синего плаща. Что там было в том сне, что она ему рассказывала? Сне, что повел ее на восток. Но как бы там ни было, а теперь, среди войска, она находилась в куда большей безопасности, чем вдвоем с ним на коне посреди выжженной пустыни. Псы все еще наводняли долину. Люди вздрагивали и подскакивали от каждого шороха. Даже дозорные жались поближе к колонне.

Последнее наблюдение заставило Дьюранда нахмуриться. Без разведки войско подобно слепому с палкой в руках: вся армия видела не дальше, чем мог разглядеть самый высокий воин. За любым поворотом реки может скрываться десять тысяч мечей.

Если Радомор решит перегородить им путь здесь, в теснине, то пятьдесят человек запросто одолеют тысячу нападающих. И если он набросится на них сзади, когда они все сгрудятся меж рекой и стеной ущелья, он порвет их на куски.

Дьюранд снова извернулся в седле. Ситуация складывалась — мечта Радомора: войско вслепую забрело в теснину не шире корыта, из какого поят лошадей. Лучшей ловушки никакой, даже самый даровитый, полководец в жизни не придумает. Дьюранд обшаривал взглядом верхний край утесов вокруг. В любой миг оттуда может нагрянуть целый батальон, прямо им на шею: а они совершенно слепы и растянуты на добрых пол-лиги. Вот так Радомор их и перехитрит.

Нет, нельзя ждать привата. Дьюранд осматривал колонну солдат: узкую вереницу, которую составляли три тысячи человек. Вот-вот случится худшее. Вот-вот сбудутся все его самые ужасные страхи и опасения.

С энергией отчаяния Дьюранд пришпорил скакуна, направляя его прямо на людей впереди. Кое-как ему удалось протолкаться между колен всадников и крупов коней кавалерии впереди. Рядов так на десять — а потом он снова увяз.