Правда о Григории Распутине - Александр Боханов

Сенсационная новость о его смерти быстро распространилась. Многие ликовали. Председатель Думы М. В. Родзянко, находившийся в курсе этого «важного дела», встретив Юсупова, обнял, прослезился и не смог удержаться от публичного выражения восторга. Князь потом признавался, что такое «отеческое отношение успокоило и окрылило» его.

Собственное расследование затеял самый «свободолюбивый» член Династии — Великий князь Николай Михайлович. 19 декабря он «настиг» Феликса Юсупова в доме Дмитрия Павловича и «учинил дознание». Молодой князь ему «открылся», признавшись в убийстве. Самое замечательное состояло в том, как он мотивировал свой поступок. Оказывается, как зафиксировал Николай Михайлович в дневнике, Юсупов узнал, что «к концу декабря было решено подписать сепаратный мир с Германией (! — А. Б.). Это вызвало у Юсупова желание, а вскоре и твердое решение покончить с ним во что бы то ни стало».

Записав эти бредни, Великий князь никак их не прокомментировал, но когда узнал детали злодеяния, лишь меланхолически заметил, что всё это напоминает «средневековое убийство в Италии». Остыв от впечатлений, через несколько дней записал: «Не могу еще разобраться в психике молодых людей. Безусловно, они невропаты, какие-то эстеты, и всё, что они совершили, — хотя очистили воздух, но — полумера, так как надо обязательно покончить с Александрой Фёдоровной (! — А. Б.), и с Протопоповым». Ни слова осуждения самого преступного факта! Мало того, «историк» лишь досадует, что это «полумера»!

И не удивительно, что Николай Михайлович приветствовал революцию. Через несколько дней после крушения Монархии французский посол Палеолог встретил Великого князя. Тот излучал оптимизм, уверяя, что падение Самодержавия «обеспечит спасение и Великой России»! Посол республиканской Франции немало был озадачен таким безответственным поведением члена Династии…

Ликовали и другие члены Императорской Фамилии. Еще не зная подробностей и того, что в убийстве замешан брат Дмитрий, Великая княгиня Мария Павловна (младшая) 19 декабря писала своей мачехе, княгине О. В. Палей:

«Со вчерашнего утра весь Псков (она работала здесь в госпитале. — А. Б.) чрезвычайно взволнован известием об убийстве Р., но подробностей мы никаких не знаем, и даже штаб не имеет никаких подробных сведений. Страшно интересно узнать, кто это сделал и как всё произошло: напиши мне хоть два слова. Письмо, чтобы не посылать по почте, можно отослать с тем же санитаром, которого я посылаю сейчас в Петроград. Сколько народу по всей России перекрестились, узнав, что больше нет этого злого гения…»

Гибель стала праздником для многих, и первостатейной сенсацией для газет, которые заполонила информация о Распутине. Первое сообщение о событии появилось в вечернем выпуске петроградских «Биржевых ведомостях» 17 декабря. «Сегодня в шестом часу утра в одном из аристократических особняков центра столицы после раута внезапно окончил жизнь Григорий Распутин-Новых».

Претендовавшая на респектабельность высокотиражная московская газета «Русское слово» посылала вслед убитому очередную порцию клеветы: «Представьте себе покровителя, которому со второй встречи можно говорить „ты“, к которому не нужны длинные подходы, не нужны сложные интриги и который может „сварганить“ дело за небольшое денежное вознаграждение или за „женское продовольствие“. Согласитесь, что в мире пройдох, интриганов и политических жуликов это был не человек, а клад».

Искренне оплакивали Григория Распутина лишь несколько человек, включая Александру Фёдоровну и Царских Детей.

Здесь не место размышлять, был ли это «первый выстрел» революции или нет. Но то, что в «обществе» убийство стало поводом чуть ли не для праздника, свидетельствовало о потере многими людьми вообще нравственных ориентиров.

Даже Вдовствующая Императрица не устояла. В дневнике 19 декабря записала:

«Все радуются и превозносят Феликса (князя Юсупова, убийцу Распутина. — А. Б.) до небес за его доблестный подвиг во имя Родины. Я же нахожу ужасным, как всё это было сделано».

Марию Фёдоровну шокировал не столько сам факт убийства, в котором напрямую замешан муж её внучки, сколько лишь его «организационная часть». Мало того, она даже послала Императору телеграмму с просьбой не возбуждать следственное дело по факту преступления! Вроде бы и преступления никакого не было. Убили же ведь только «грязного мужика»!

Эту «философию» исповедовала не только Мария Фёдоровна. Большинство Романовых занимали ещё более резкую позицию. Моральное крушение Династии наступило раньше, чем пала сама Монархия!

Для Царской же Семьи смерть Григория Распутина стала тяжелым ударом. Она потеряла великого молитвенника, человека, который любил Их всем сердцем, чудотворца, спасавшего жизнь Цесаревичу. В дневниковых записях Ольги Николаевны и Татьяны Николаевны отражены печальные настроения тех дней.

Ольга Николаевна.

«Настроение самое ужасное. Татьяна и Я спали с Мамой. Я на койке Папы, а она на кушетке. Всё-таки уютней» (18 декабря).

«Окончательно узнали, что отец Григорий был убит, должно быть Дмитрием, и брошен с моста у Крестовского (острова). Его нашли в воде. Как тяжело и писать не стоит» (19 декабря).

«В 9 часов Мы и Папа и Мама поехали к месту Аниной постройки, где была отслужена Лития, и похоронили отца Григория — в левой стороне будущей церкви. Спаси Боже Святой» (21 декабря).

Татьяна Николаевна.

«Плохие известия, Григорий пропал со вчерашнего дня. Не знают где» (17 декабря 1916 года).

«Сидели все вместе. Нового про Григория ничего не известно, подозревают Дмитрия и Феликса» (18 декабря).

Убийство явилось потрясением для всех членов Семьи. На Рождество 1916 года Татьяна Николаевна послала Матушке записку, где говорилось: «Моя бесценная, дорогая Мама! Я молюсь, чтобы Бог помог сейчас Вам в это ужасно трудное время. Да благословит и защитит Он Вас от всего дурного. Я верю, что душа Нашего любимого Друга всегда с Нами и молится за Тебя, Мой ангел, Мама».

Для Государыни Александры Фёдоровны гибель «Друга» оказалась тяжелым ударом. Она сразу же почувствовала, что это страшный грех, за который всем придётся заплатить дорогую цену. По прошествии года, в декабре 1917 года, писала А. В. Вырубовой из Тобольска: «Вспоминаю Новгород и ужасное 17 число, и за это тоже страдает Россия. Все должны страдать за всё, что сделали, но никто этого не понимает»…

Уже 17 декабря 1916 года, через несколько часов после того, как во дворце князей Юсуповых на Мойке «покончили с Гришкой», Александра Фёдоровна догадалась, где и как был убит Их Друг. В тот день Императрица написала Мужу очередное письмо. Рассказала о событиях дня, а потом заметила:

«Мы сидим все вместе. — Ты можешь Себе представить наши мысли, чувства — наш Друг исчез. Вчера А. (Вырубова. — А. Б.) видела его, и он сказал, что Феликс просил его приехать к нему ночью, что за ним заедет автомобиль… Сегодня ночью огромный скандал в юсуповском доме — большое собрание, Дмитрий, Пуришкевич и т. д. — все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит».

Вечер того дня описала Лили Ден, которую Александра Фёдоровна просила приехать в Александровский Дворец. «Государыня находилась в лиловом будуаре… Никогда ещё в лиловой гостиной Её Величества не было так по-домашнему уютно. Воздух был пропитан ароматом цветов и свежим запахом пылающих дров. Ее Величество лежала на кушетке, рядом с Нею сидели Великие Княжны. На скамеечке возле кушетки устроилась Анна Вырубова. Государыня была очень бледна, в глазах тревога. Их Высочества молчали. Анна, похоже, плакала перед моим приходом. Я услышала то, что мне уже было известно. Григорий Ефимович исчез…».

Именно тогда Александра Фёдоровна сказала Лили, что «Она не боится смерти», что «смерть — избавление от страданий».

У Императрицы не было никаких «истерик» и «обмороков», о которых говорили тогда в петроградских салонах и о чем потом писали разнообразные сочинители. Была тревога, царило грустное сосредоточенное настроение. И ещё всегда, и в те дни — вера в Промысел Божий.

Министр внутренних дел А. Д. Протопопов (1866–1918), прибывший через день, когда в реке уже было обнаружено тело Распутина, свидетельствовал, что Государыня «была печальна, но спокойна, выражала надежду, что молитвы мученически погибшего Григория Ефимовича спасут Их Семью от опасности переживаемого тяжелого времени». Как выразилась Ден, «за Себя Она не боялась; Она была безмятежна и не испытывала ни малейшего страха».

Александра Фёдоровна боялась за близких. Окончательно убедившись, что убийцами оказались родственники — двоюродный брат Царя Дмитрий Павлович и муж племянницы царя Феликс Юсупов, Она поняла, что злопыхательство и клевета против Них — не просто слова. Теперь это и дела. Мужу телеграфировала днём 18 декабря: «Есть опасения, что эти два мальчика затевают еще нечто ужаснее».