Апелляция кибер аутсайдера - Семён Афанасьев

подруги на другую. — Либо можем найти того, кто умеет?

— Я нет, — покачала головой Эрнандес. — На бегу быстро точно никого не найдём. Внутримышечно потяну, подкожно тоже. Но внутривенно — даже не возьмусь попадать.

— А я, наверное, смогу, — неохотно вздохнула Мартинес. — Но это будет первый раз в жизни. Надо пробовать.

— А почему тогда думаешь, что сможешь?! — одноклассник удивился.

— У меня расширение стоит. Теоретически, в мышечную память ощущение кончика иголки в вене забито. Должна распознать. Но… — она взяла из аптечки Седькова одноразовый шприц и принялась решительно его распаковывать. — А сейчас и проверим. — Уверенно заявила Айя через секунду, что-то для себя решив.

— Э-э-э, ты чё?! — Виктор сделал полшага назад. — Сейчас рано ещё!

— Ты ж сам говорил, оно действует долго? И приход выветриваться будет долго? — Неожиданный стресс подействовал на неё как обычно.

Она сделала серьёзное лицо, но говорила совсем не то, что думала. Валяла дурака на автомате.

— Рыжий, кое-кто опять острит! — Ана, знающая подругу как облупленную, обличающе вытянула палец вперёд. — Только не могу понять, в каком месте.

— Да уж не вашу химию пробовать будем, — смилостивилась Мартинес и для разнообразия сказала правду сразу. — Физраствор тащи. На нём потренируемся.

Эрнандес облегченно выдохнула и покрутила пальцем у виска, экспрессивно и беззвучно шевеля губами. Так, что только зубы лязгали.

— А где его взять, этот физраствор? — Седьков неожиданно растерялся.

— В том ящике, который ты называешь аптечкой и который поставил обратно в шкаф.

— Откуда знаешь, что он там есть?! — глаза одноклассника сейчас могли посоревноваться выразительностью с выпученным взглядом гигантской лягушки.

— У меня зрение стопроцентное, — терпеливо вздохнула она. — И когда ты свою наркоту оттуда потащил, я скрин твоего сундука на концентраторе сохранила. Сейчас читаю из памяти.

— А-а-а.

Успокоившись, Рыжий терпеливо вынес ту минуту, которую она копалась в его локтевом сгибе иглой.

— Есть. — Айя сдула волосы со лба, накрывая место укола ватой с антисептиком. — Второй раз быстрее попаду.

— Такси ждёт. — Эрнандес поднялась с кровати. — Погнали, нам сегодня ещё только опаздывать не хватает.

— Да. Точно. — Виктор тоже наконец сообразил, что ему лишнее внимание в первую очередь нежелательно.

Они уже шли от подъезда, когда баскетболистка спросила:

— Народ, а чего вы именно внутривенно нацелились?

— Случай был, с товарищем отца. Я его в деталях запомнил, — пояснил одноклассник.

— Там, видимо, что-то серьёзное было? — предположила латиноамериканка. — Не как у тебя?

— То есть?

— Я сейчас применение этой херни читаю. Виктор, внутривенно она колется только в экстренных случаях. — Ана развернула голограмму чуть выше уровня глаз и выделила нужные строчки красным. — Если есть риски… — дальше она перечислила медицинские показания. — Только тогда. Но у тебя же нет этого всего?

— Там тип оказался здорово ранен, — без разбега принялся вспоминать что-то Рыжий. — И да, случай можно было считать экстренным. Точно вена была, я эту деталь помню

— Внутривенно влияет только на скорость срабатывания, если счёт на минуты или секунды, — покачала головой Эрнандес. — Если не подгорает, внутримышечно тоже годится. Вот, пишут: особенно если сам себе делаешь.

— Бл*. Я не врач. — Одноклассник отчего-то на ровном месте расстроился. — Тупо запомнил, что и как было там.

— Хорошо, что вовремя выяснили. Внутримышечно вообще без проблем кольну, — нейтрально заметила Мартинес.

Плевать. Нырять — так вместе. Да и в старости будет что вспомнить.

В следующую секунду Седьков подпрыгнул и снова изобразил удивлённое земноводное:

— Бл*! Пока этот укол тренировочный делали, я самое главное забыл!

— Н Е К О Г Д А! — подруги, не сговариваясь, не стали ждать очередных гениальностей и применили грубую силу, в прямом смысле утрамбовывая его в салон такси.

— А с другой стороны, какого хрена. — В машине одноклассник без перехода за какую-то секунду стал флегматичным и спокойным. — Как сделать, чтобы между нами и водителем разделитель поднялся?

Ана без слов потянулась через гаджет в интерфейс такси, изолируя салон с пассажирами.

— Можешь говорить спокойно, — сообщила Мартинес.

Рыжий, недолго думая, извлёк свой девайс эпохи её родителей и натыкал номер пальцами.

* * *

— Да? — Тика Хамасаки выглядит удивлённой.

Оглядевшись по сторонам и не останавливаясь на моих спутницах, она впивается взглядом в меня:

— Что случилось?

— Сейчас буду говорить неприятные для вас вещи. Пожалуйста, будьте настолько же конструктивны, как обычно.

— Пугаешь.

— Я расколол свой концентратор вдребезги, восстановлению не подлежит.

— Причина? — она напрягается.

— Айя, отправь сюда, пожалуйста, этот текст, который ты мне давала читать? — прошу ту одноклассницу, что сидит справа.

Мартинес без единого слова подключается к нашему чату и пересылает требуемое моей собеседнице.

— Приняла, — кивает мать Миру и, судя по расфокусированному взгляду, углубляется в чтение.

По мере движения сверху вниз, её брови уползают всё выше и выше.

— Дочитала. — Она поднимает глаза.

— Вы согласны, что в этом контексте наш с вами изначальный вопрос неактуален?

В этой переписке технические подробности СКАТА не оставляют места даже для тени сомнений: у Ченя всё в порядке с нейро профилем и всеми его составляющими. Можно сказать, сверх того.

— Да. — К своей чести, Тика не юлит.

Отвечает прямо и однозначно.

— Вы согласны, что наша с вами подготовка — вы понимаете, о чём я — теперь не только не нужна, а даже вредна лично мне? — не договариваю, что это новое расширение китайца, кроме прочего, с высокой степенью вероятности зафиксирует любой мой "параллельный" софт.

Если уж рисковать с законом, то иначе.

— Однозначно. — Японка снова твёрда, как скала. — Вероятность, м-м-м, ты понял чего, больше пятидесяти процентов. Это неоправданно много для нашей первичной задачи. И я согласна, что если у него стоит СКАТ, то все мои вопросы снимаются автоматически. Виктор, я не знала!

"Не врёт". — Эрнандес подвешивает сбоку свою голограмму, в которой через интерфейс пишет мне текстом так, чтобы японка со своего места не видела.

"Поправка. Искренне верит в свои слова", — там же через секунду появляется в исполнении Мартинес. — "Может, оно и неважно, но сам нюанс есть".

На самом деле никакого нюанса нет, но я в их общении участвую исключительно в роли слушателя, то есть читателя.

Хорошо ещё, буквы достаточно большие — могу разобрать, не щурясь и не наклоняясь демонстративно.

— Тика-сан, я прочёл то же, что и вы только что, за пару минут до того, как сел в эту машину. Браслет раздавил, в том числе, именно поэтому.

— Без претензий. Виктор, я должна перед тобой извин…

— Простите, что перебиваю — очень мало времени. Тика-сан, из этого всего вытекает, что у вас нет действующего рабочего контакта с вашей дочерью. Вы согласны?

Взгляды одноклассниц загораются не огоньками, а целыми прожекторами любопытства. Чувствую