Опасное наследство - Элисон Уэйр

От ее брата Джона пришло еще одно письмо. Написано оно было в восторженных тонах — и тому имелись основания, потому что мальчику предстояло отправиться в Кале, последний оплот Англии во Франции. И хотя он был еще слишком юн — всего одиннадцать лет, — чтобы исполнять возложенные на него обязанности, но собирался обучиться под руководством тех, кто пока что выполнял их за него.

«Представь, дорогая сестра, — писал он, — твой брат — капитан Кале».[67]

Уильям вернулся домой в дурном настроении.

— Я ненадолго. Генрих Тюдор высадился в Милфорд-Хейвене! — сообщил он. — Кармартен и Брекон остаются верными королю, но я опасаюсь, что некоторые изменники уже перебежали к Тюдору. Я отправил курьера на быстром скакуне предупредить короля Ричарда о вторжении.

Волна страха захлестнула Кейт. Он все же наступил, тот страшный день, которого они все опасались.

— Помоги мне Господь. Я не сумел помешать этим предателям пересечь реку Пембрук и присоединиться к Генриху Тюдору, — бушевал Уильям, громко топая по залу. — Я немного опоздал. Но, по крайней мере, я заблокировал южный проход в Англию. Однако этот мерзавец продвигается на север, а потому я снова должен тебя оставить. Сделаю все возможное, чтобы его перехватить. Мне и моим людям только и нужно что немного провизии и запас стрел.

— Будь осторожен, сын мой, — требовательным тоном сказала графиня. — Я буду все время молиться, чтобы ты вернулся живым, здоровым и с хорошими вестями.

— Да поможет вам Господь, милорд, — добавила Кейт с необычной сердечностью: ведь это ее отца отправлялся защищать Уильям.

Катерина

Август 1561 года; Ипсуич, Саффолк

Благодарение Господу, королева пребывает в благостном настроении, ибо провела сегодня превосходный день в Ипсуиче, где встречалась с местными старейшинами и простыми горожанами. В великолепный дом сэра Эдмунда Уизипола, где остановился двор, она вернулась в хорошем расположении духа. Называется этот дом Крайстчерч-Мэншн; прежде тут был монастырь, но Генрих VIII ликвидировал его. Сегодня здесь мало что осталось от прежних монашеских времен. На стенах — дорогие дубовые панели, в комнатах — роскошные резные кровати, стулья и столы, а ужин нам подают на позолоченной серебряной посуде. Ее величество довольна гостеприимством сэра Эдмунда, и того буквально распирает от гордости, когда он слышит ее похвалы. Я молю Бога, чтобы хорошее настроение Елизаветы сохранилось до того времени, когда я заявлюсь к ней, чтобы начистоту рассказать о своем непростом положении.

Мне кусок не лезет в горло. Шнуровка корсета натянута до предела, и я знаю: долго скрывать мое положение не удастся. У меня нет выбора: только во всем признаться и воззвать к милосердию ее величества.

Как только моя госпожа королева удаляется к себе на ночь, я спешу в выделенную мне превосходную комнату и достаю из дорожного сундука маленький серебряный ларец, с которым никогда не расстаюсь. Я роюсь в его содержимом в поисках документа, выданного мне Недом через несколько дней после нашего венчания, — это доказательство того, что между нами был заключен брак, и я собираюсь показать его королеве. К своему ужасу, я не нахожу этой бумаги. Я лихорадочно снова все перетряхиваю, но документ словно в воду канул. Что же делать? Сердце мое колотится — мне страшно.

Я в последнее время часто вспоминала, как Нед еще давно говорил, что нужно привлечь на нашу сторону влиятельных людей. Словно за соломинку, я цепляюсь за эту идею. Однако при этом боюсь, как бы не сделать еще хуже.

Нед считал, что неплохо бы обратиться к лорду Роберту Дадли, но мне стыдно признаться во всем мужчине. Это должна быть дама, хорошо знакомая и дружески ко мне расположенная, хотя таких теперь осталось всего ничего.

Я останавливаю свой выбор на миссис Сентлоу — камер-фрейлине королевы, женщине богатой и решительной, обладающей сильным характером и имеющей влияние на королеву. «Скала в море» — так отзываются о ней окружающие. Бесс Сентлоу, в девичестве Хардвик, прежде была просто фрейлиной и хорошей подругой моей матери; я знала ее с семи лет. Это, несомненно, дама очень разумная, надежная и добросердечная, хотя и, что греха таить, несколько властная. Но меня она всегда любила, даже попросила стать крестной ее дочери Элизабет, а когда я стала жить при дворе, приглядывала за мной материнским оком.

Бесс мне поможет, я в этом уверена! И почему мне раньше не пришло в голову ей довериться?

Я дожидаюсь, когда двор затихнет, и стучусь в дверь ее спальни.

— Кто там? — кричит она пронзительным голосом.

— Это я, Катерина Грей, — отвечаю я как можно тише.

— Входите, милочка, — откликается Бесс.

На столе горит свеча, а сама Бесс в ночной сорочке сидит на кровати с конторской книгой на коленях. Ее длинные рыжие волосы разметались по плечам, а расшитый чепец подвязан под подбородком.

— Леди Катерина, что случилось?! — восклицает она. Глаза мои красны от слез, и я наверняка являю собой печальное зрелище.

— Ах, дорогая Бесс, — говорю я, всхлипывая, и опускаюсь на табуретку. И рассказываю ей свою печальную историю, постоянно вытирая слезы и шмыгая носом.

Бесс слушает меня с обескураживающим молчанием, а потом, к моему удивлению — я ведь всегда знала ее как даму сильную и несгибаемую, — разражается неистовыми рыданиями.

— Вы маленькая безрассудная дурочка, леди Катерина! Зачем вы втянули меня в этот изменнический заговор? Вы хотите, чтобы нас обеих отправили в Тауэр? Думаете, что я ради вас буду рисковать расположением королевы? Господи милостивый, леди Катерина, я с прискорбием узнаю, что вы вышли замуж без разрешения ее величества, не спросив совета у ваших друзей. Очень жаль, что вы сразу же не сообщили королеве о своем чудовищном проступке, глупая вы девчонка. А теперь прошу вас немедленно убраться из моей комнаты! Отправляйтесь в кровать, я подумаю, что делать с вами. И уходите скорее — сейчас здесь будет мой муж!

Не ожидавшая столь бурной и недоброжелательной реакции, даже не получив возможности сказать в свою защиту хоть слово, я плетусь обратно в спальню, чувствуя себя так, словно на меня вот-вот обрушится весь мир.

Утром Бесс демонстративно не замечает меня, а в церкви я обращаю внимание на некоторых придворных, которые перешептываются, кивая в мою сторону.

Теперь у меня осталась единственная надежда — лорд Роберт Дадли. Сегодня, год спустя после смерти его жены, скандал, вызванный этим событием, стих, и он опять очень близок к королеве, хотя все разговоры об их возможном браке прекратились. Болтают, будто по ночам он делит с Елизаветой постель, что совершенно не согласуется с ее заявлением о намерении жить и умереть девственницей — королева частенько это повторяет. Но я, хорошо зная Елизавету, не могу поверить, что она позволяет Дадли эту последнюю меру близости.

Я вспоминаю, что мы с ним в некотором смысле родственники, что он долго содержался в Тауэре после падения его отца, а в прошлом году был отлучен от двора, и решаю, что лорд Роберт, возможно, и не откажется мне помочь. Он, как никто другой, знает тяготы королевской немилости. Я призываю на помощь все свое мужество и решаю отыскать его прямо сегодня.

В течение дня сделать это невозможно, потому что сначала мы должны сопровождать ее величество на обед к одному из знатных горожан, некоему Томасу Мору, чей дом расположен на главной улице города, а затем отправляемся осматривать высокую башню, построенную богатым купцом во Фрестоне, что неподалеку. Все в восторге, однако я пребываю в таком волнении, что почти не замечаю этого оригинального, впечатляющего сооружения.

Позднее, после ужина, я вижу, как лорд Роберт лебезит перед королевой, не удаляясь от нее ни на шаг, пока придворные смотрят интерлюдию, исполняемую местными артистами, а потом, как обычно, усаживаются за карты. Когда в полночь собрание расходится, я уже буквально валюсь с ног от усталости. Мне так и не представилось ни малейшей возможности приватно поговорить с милордом. Я вся так извелась, что просто не могу ждать до завтра. Я должна увидеть лорда Роберта — он представляется мне единственной надеждой, моим спасителем и избавителем. А потому, дождавшись, когда все улягутся, я беру свечу и крадусь в его комнату, стараясь ступать бесшумно, потому что она расположена рядом со спальней королевы.

На цыпочках делаю последние шаги, боясь разбудить ее величество. Останавливаюсь у двери лорда Роберта и внимательно прислушиваюсь. Вдруг окажется, что они там вместе? И даже в постели? Но внутри все тихо. Из-за плотных дубовых дверей не доносится ни звука.

Я тихонько стучу. Нет ответа. Стучу снова. Ничего. Как можно тише я осторожно нажимаю на ручку, и, к моему облегчению, дверь оказывается незапертой. Призвав на помощь все свое мужество, я проскальзываю в комнату, куда сквозь зарешеченное окно проникает лунный свет; стоит теплая, благоуханная ночь. С кровати поднимается фигура.