Игра Бродяг - Литтмегалина

— Стража, стража! — выдохнул Правитель Полуночи, обводя подступающую толпу перепуганным суетливым взглядом. — Сделайте что-нибудь с этими людьми!

— Преступницу? — спросил Судья для уточнения.

— Она будет называться преступницей не ранее, чем ее вина будет доказана, а на данный момент она обвиняемая, — возразил Вогт, демонстрируя невесть откуда взявшуюся осведомленность.

— Да плевать, — апатично брякнул Судья.

— Ах нет, куда вы все! — запаниковал Правитель Полуночи, наблюдая, как стражники, спеша исполнить его приказание, улепетывают прочь от помоста. Даже те двое, что подоспели помочь с Наёмницей, спрыгнули с помоста и убежали, оставив того, что был приставлен к ней изначально, отдуваться в одиночестве. — А кто защитит меня, идиоты?!

— Уберите этого типа, — свистящим шепотом потребовал Обвинитель, что до того походил на сухое дерево в своей оцепенелой неподвижности, а теперь вдруг встрепенулся. Обвинитель был раздражительным и нездоровым типом, которого постоянно что-то угнетало: собственное вечно болящее в разных местах тело, жена, дети, соседи, город, небо, солнце и снова жена. — Он действует мне на нервы.

— Стража! — дрожащим голосом выкрикнул Правитель Полуночи, безнадежно пытаясь выкричать стражников, уже проглоченных толпой. — Стража… — признав свою беспомощность, он умолк и опасливо втянул голову в плечи.

— Если у подсудимой есть обвинитель, — громко и четко произнес Вогт, — значит, и на оправдателя она имеет право!

Все посмотрели на Судью.

— Слово, которое он использует, не является правильным. Но с точки зрения закона… — Судья запнулся. Толпа уже окружала помост, что придало публичному суду куда большую публичность, чем было задумано изначально. — У обвиняемой действительно есть право на защитника, — признал он неохотно, и его живот протестующе заныл. — Хотя это вряд ли ей поможет. Что ж, приступим. Иначе такими темпами мы до вечера не закончим. Обвинитель, продемонстрируйте орудие убийства.

Недовольно поджав губы, Обвинитель занырнул под стол Судьи и извлек оттуда серебряный поднос, прикрытый тряпицей. Сдернув тряпицу, он прошелся по краю помоста, удерживая поднос на вытянутых руках и позволяя всем присутствующим рассмотреть кривой кочевнический нож, заляпанный высохшей кровью, после чего поставил поднос на судейский стол. Узнав свой кинжал, Наёмница громогласно выругалась. Если у Вогта и выкатились глаза, то не слишком заметно. Его глаза и без того были выпуклые. Эх, если бы только у него был опыт судебных дел…

— Хм, — сказал он, лихорадочно раздумывая, что бы такое сказать, чтобы сразить всех логикой и интеллектом. — Это важное доказательство, но оно ничего не доказывает. То есть оно не доказывает ее вину в убийстве, потому что… ну… нуууууу…. — он уже откровенно тянул время. — Оно является орудием — а оно, определенно, является орудием, и также оно является орудием, с помощью которого данная обвиняемая совершила насильственную атаку, по завершению которой объект атаки, обозначаемый именем «Правитель Полудня», был идентифицирован как бездыханный, то есть мертвый. Однако же у нас нет никаких данных, указывающих на то, что статус жертвы был иным до момента нападения, так как используемое им транспортное средство ограничило возможность наблюдающих дать должную визуальную оценку. Следовательно, тот факт, что данное орудие было использовано во время нападения, никак не доказывает, что именно это нападение и привело к летальному исходу. А посему, являясь орудием преступления, совершенного конкретной обвиняемой, орудие вовсе не обязательно является орудием убийства.

Обвинитель закатил глаза и, вытянув губы трубочкой, громко выдохнул. Затянувшаяся вне всяких приличий речь об орудии, являющемся и не являющемся, наполнила его жгучей смесью скуки, утомления и недовольства. Глядя в синее, омерзительно ясное небо, он задумался: не лучше ли уйти из этой опостылевшей жизни самостоятельно, не дожидаясь, когда его доведут до смерти его болезни, жена, дети, соседи, этот город, небо, солнце, сумасшедшие с вытаращенными глазами и снова жена? Его взгляд обратился на…

— Полагаю, нам следует развязать руки подсудимой, — заявил Вогтоус. — Сами подумайте — как она сбежит? Тут даже мышь не протиснется.

В его словах был резон — толпа облепила помост так плотно, что бежать оставалось разве что по головам. Прежде чем кто-либо успел запротестовать, Вогт шагнул к Наёмнице и мягко обхватил ее ноющие запястья. Это было так приятно — снова прикасаться к ней после всего того времени, что они провели врозь. Узел был затянут очень туго. Не раздумывая, Вогт схватил орудие убийства и разрезал веревки.

— Еще немного, — прошептал он Наёмнице на ухо. Его палец ласково погладил ее ладонь. — И мы будем вместе возле прохладной реки.

— Смотри мне, чтоб так оно и было, — прошипела Наёмница. — Что у тебя с лицом?

— Я ничего не понял из вашей пространной речи, — угрюмо буркнул Судья. Жареная рыба, решил он. Нет, мясо с подливой. — Требую впредь воздержаться от подобного словоблудия. Так отчего же этот самый кинжал не является орудием убийства? Обвинитель, отойдите от виселицы. Что вы к ней прижались как к родной?

— Простите, — вышел из задумчивости Обвинитель, только сейчас осознав, что делает. Он поспешно отступил от виселицы и, отгоняя от себя дикую идею, попытался сосредоточиться на деле. — О чем уж мы говорили?

— Об орудии убийства, — напомнил Судья.

Истеричный взгляд Правителя Полуночи перепрыгивал с одного лица на другое.

— Да-да, точно, — кивнул Обвинитель.

— Приведите еще раз аргументы со стороны обвинения, — потребовал Судья.

— Кинжал обнаружили на месте преступления — и это факт. Нож в Правителя Полудня вонзила эта самая женщина — и это тоже факт. Весь город — свидетель.

— Это как раз то, что я говорил, — вставил Вогт. — Но далее…

— Я очень быстро перестал понимать, что вы говорите, — перебил Обвинитель, устремив в пространство кислый взгляд.

— Жаль. Далее я указал на…

— После атаки Правитель Полудня был мертв, — снова перебил Обвинитель. — Полагаете, это не считается убийством?

— Нет, — быстро ответил Вогт.

Судье на нос села муха. Судья скосил глаза, рассматривая муху. Муха подняла передние лапки и потерла их друг о друга. Судья все еще смотрел на муху. Шагнув к Судье, Вогт решительно смахнул муху. Вздохнув, Судья устремил на него ничего не выражающий взгляд. Пирог с потрохами, сказал он себе.

— Почему?

«Какие же они глупые», — вздохнул Вогт и объяснил еще раз, громко и четко:

— Потому что к тому моменту, как обвиняемая атаковала его кинжалом, Правитель Полудня был уже мертв или же находился в состоянии, близком к смерти. Поскольку он лежал в паланкине, люди не могли это заметить.

Толпа изумленно загудела. Вогтоус поднял лицо и посмотрел на человека, неподвижно сидящего на троне. Его лицо было как маска, глаза больше не метались, устремленные на Вогта, как острия стрел.

— То есть вы признаете, что ваша подзащитная ударила кинжалом Правителя? — сделал удобный