Дети против волшебников - Никос Зервас

— Метла, а ну ко мне!

С грохотом и звоном распахнулась одна из витрин в конце зала, и тёмная кривая метла, обрывая гвозди креплений, бросилась наружу — со свистом пронеслась над головами ужаснувшихся учеников и прыгнула прямо в руки профессору.

— Это моя ученическая подруга, её зовут Рэйчел, — прошипела Мак-Нагайна, поглаживая и почёсывая метлу коготками. — На ней я училась летать, когда была такая же маленькая неумеха, как вы.

Она медленно закинула костлявую ногу, уселась на метлу верхом и едва слышно произнесла:

— Levitatio minor…

И вот дети увидели то, о чём мечтали не один год. То, чему никогда бы не поверил Иван Царицын. Метла задрожала, тощая фигура профессора покачнулась и… бесшумно, плавно поднялась вверх на полметра.

Надинька вытаращила глаза. Ещё минуту назад она готова была завизжать от радости, предвкушая то, что сейчас воочию видели её глаза. Но теперь… девочка почему-то ощутила, как ледяные мурашки поползли по спине. Надинька не понимала, почему долгожданное зрелище не только не вызывает у неё восторга, а скорее наоборот… Страх! Вот что почувствовала Надинька. Девочке показалось, будто метла поднимается не сама собой. Точно пара невидимых, проворных и злобных существ вцепились в метлу с двух сторон и — неслышно посмеиваясь, приподнимают её в воздух.

Что-то гадкое и очень-очень страшное было в этом. Не чудо, а… преступление закона природы.

— Все видят? — негромко спросила профессор Йенна Мак-Нагайна, мягко опускаясь обратно. Наконец каблуки её коснулись соломы на полу.

— Теперь вы видите, что рассказы о полётах — не выдумки. Но запомните: только свободный духом человек способен поднять себя в небо на волшебной метле.

Кто-то из детей поднял руку:

— Госпожа профессор! А как облегчить душу? Что нужно делать?

— Я для того и явилась сюда, чтобы рассказать вам об этом, — губы профессора снова растянулись в улыбке. — Всё очень просто. Нужно избавить душу от того, что привязывает её к земле. К той земле, где человек родился. Итак, запоминайте. Шаг в небо номер один: избавляемся от привязанностей.

Расхаживая вдоль шеренги притихших первокурсников, профессор фундаментального ведовства Йенна Мак-Нагайна доходчиво и ясно объяснила, о каких привязанностях идёт речь. Во-первых, привязанность к земле, на которой родился. Во-вторых, привязанность к людям, которые в этой земле похоронены: к дедам, бабушкам — и, вообще, — предкам. И наконец, в третьих, привязанность к людям, которые сейчас живут на этой земле и составляют с ней единое целое, — к родителям и друзьям из прошлой, доволшебной, жизни.

— К следующему уроку вы должны написать сочинение. Тема очень проста: «Почему я ненавижу свою родину».

Петруша крякнул и почесал затылок.

— Что она сказала? — прошептала Надинька, которая сразу решила, что лучше не верить своим ушам. — Я не расслышала…

— А чтобы вам было легче написать это сочинение, мы специально пригласили на это занятие вашего старшего товарища со второго курса. Можете использовать его рассказ в качестве образца того, как правильно избавляться от пристрастий.

С этими словами профессор Мак-Нагайна несколько раз хлопнула в ладоши и объявила выход гостя:

— Прошу встречать. Бенджамин Фенин, студент второго курса факультета Агациферус!

В зал танцующим шагом вошёл, улыбаясь и подмигивая детворе, мальчик лет пятнадцати с рыжими жёсткими волосами и смелыми глазками. Надинька и Петруша видели его впервые. Но… нечто до боли знакомое померещилось обоим в этой разбитной, вольготной походке.

— Привет, первокуры! — крикнул второкурсник, задорно поднимая над головой руки и приветственно размахивая растопыренными пальцами. — Дико счастлив вас видеть. Добро пожаловать в лучшую академию мира!

Новички завизжали, зааплодировали. Всем понравилось, что их назвали студентами лучшей в мире академии. Йенна Мак-Нагайна с одобрительной улыбкой постукивала стеком по икре, точно метроном, отбивающим такт музыканту.

— Меня пригласили показать вам пример того, как нужно отказываться от своих привязанностей, — рыжий мальчик сложил руки на груди. — В первую очередь, конечно, речь идёт о так называемой родине. Так вот, ребята, мне круто не повезло. Я родился в такой стране, что мало никому не покажется. Вы ужаснетесь, но я… родился в России.

Надинька ахнула, Тихогромов невольно покачнулся и сжал кулачищи. По рядам первокурсников пробежал шепоток.

— Не для кого не секрет, что моя родина — самая грязная, тупая и задолбанная страна на всём земном шарике. Мне всегда было жутко стыдно, что я родился в этой ублюдочной стране. Вы не поверите, как неприятно осознавать, что в твоих жилах течёт эта жиденькая кровь. Такая же, как у тупых забитых крестьян, моих предков. Такая же, как у жирных бородатых попов, которые веками дурачили народ. Ничего, кроме тухлой генетики алкоголиков, разбойников и мракобесов не содержится в этой поганой крови!

— Что он такое говорит? — Петруша обернул к Надиньке красное лицо с донельзя вытаращенными голубенькими глазами.

— Я не знаю, Петенька, я сама боюсь! — пролепетала Морковка.

— Мне стыдно за свой народ, за его историю, ведь она самая кровавая, подлая, глупая. Мне стыдно за своих предков. Мне стыдно за деда с бабкой, которых я не помню, но уверен, что они, подобно остальным русским, были предельно не образованными, дикими, злыми и жестокими. Мне стыдно за мою мать, которая была пьяная тварь, развратная и тупая самка, сдавшая меня в детский приют…

— Нет!

Кто-то крикнул из толпы детей так звонко, что мальчик осёкся. Йенна Мак-Нагайна дёрнулась и впилась в толпу детей жёлтыми глазами.

— Кто кричал?! Кто сейчас крикнул?! — взвизгнула профессор, прыгая вперёд.

— Я… это я кричала! — сказала Надинька, заливаясь румянцем точно аленький цветочек. — Нельзя так говорить про свою маму! Он просто бессовестный!

— Очень хорошо, девочка… — шипя, профессор фундаментального ведовства приблизилась и зависла над Морковкой, сгибая и разгибая в руках хлёсткий жокейский стек. — Хорошо, что ты подала голос… Значит, с тебя и начнём.

Мак-Нагайна больно взяла Надиньку за локоть и вывела на середину зала. Развернула лицом к толпе однокурсников.

— Дети, вот девочка Надейда из России. Сейчас она повторит за Беном Фениным всё то, что он сказал. Слово в слово. Итак, милочка, начинайте.

— Что начинать? — едва слышно спросила Надинька, которая под взглядами детей покраснела ещё больше, ну просто до изнеможения.

— Начинайте освобождаться от привязанностей, — бесцветным голосом произнесла профессор Мак-Нагайна. — Расскажите детям, какими гадкими и бессовестными были ваши предки. Как вы ненавидите вашу мать. Рассказывайте, иначе вы не сможете летать на метле!