Дракула бессмертен - Дейкр Стокер

Квинси так глубоко ушел в мысли, что едва уедал увернуться от ветки, чуть не сбившей его с лошади. Только непривычно обостренные ощущения помогли избежать удара по лицу. Было бы очень глупо умереть такой смертью! Юноша никогда не задумывался о собственной смерти. Он был молод и до недавнего времени считал себя неуязвимым.

Жажда мести росла. Всплыла в памяти строчка из «Макбета» — увы, теперь ему никогда уже не сыграть эту роль на сцене: «Но я дерзаю до конца. Смелей, Макдуф, не трусь! И проклят тот, кто крикнет: «Стой, сдаюсь!»[44]

Когда ночное небо прорезала бледная голубизна рассвета, Батори спикировала на ступени аббатства Сен-Дени. Если бы кто-нибудь бодрствующий видел ее прибытие, ему бы показалось, что это одна из горгулий упала на землю. Плащ с темным капюшоном, который графиня накинула, чтобы скрыть обгоревшую кожу, почти идеально сливался с камнем.

Батори проследовала ко входу в церковь, изнывая от мучительной боли. Ее тело сильно пострадало от огня. С каждым движением она чувствовала, как отмирает и заново рождается плоть. Графиня жаждала отдыха и любовных объятий «женщин в белом» — вот кто с готовностью позаботился бы о ее ранах! Батори скучала по этим преданным созданиям. Теперь они мертвы. Еще две причины, чтобы заставить Дракулу и Мину страдать.

Уцелевший глаз приметил высеченную из камня Троицу над входом. Батори могла спокойно воспользоваться дверью, как и любой другой посетитель, но ведь это была Его церковь. Она хотела войти так, чтобы напомнить Богу о своей силе. Обугленная рука насквозь пробила тяжелую дверь из дерева и железа. Опустив капюшон, Батори с вызовом прошла через громадную залу готической церкви, известной как «королевский некрополь Франции», последнее пристанище всех монархов. Взгляд упал на статую Христа, умирающего на кресте. Даже Его сын был слабее, чем она.

В лучах восходящего солнца загорались яркими красками стекла витражей. Двигаясь мимо статуй последних королей из рода Бурбонов к усыпальницам, Батори старательно игнорировала боль, которая распространялась по всему телу. На полу лежали плиты из оникса. Считалось, что по правую руку под центральной плитой покоится Людовик XVI, по левую — Мария-Антуанетта. Золотые буквы на черном ониксе гласили: «МАРИЯ-АНТУАНЕТТА АВСТРИЙСКАЯ, 1755–1793». Батори знала, что на самом деле тела королевы под плитой нет. По крайней мере всего ее тела.

Стиснув клыки, графиня кулаком пробила каменную плиту без всяких надписей, что находилась за гробницей Марии-Антуанетты, просунула в дыру изувеченную руку и достала шкатулку из слоновой кости с изображением креста. Из единственного оставшегося глаза Батори потекли кровавые слезы, и от плоти, еще не остывшей после поцелуев огня, стал подниматься пар. Шкатулку ей подарил человек, которого она когда-то любила. Дракула назвал ее монстром, неспособным на любовь. Глупец! Ее любовь была столь глубока, что ради отмщения за утрату Батори жаждала спалить дотла весь мир. В шкатулке лежало то, что графиня когда-то считала своим главным достоянием. Во время последнего посещения церкви она подняла плиту из оникса и поместила шкатулку в усыпальницу. Это был дар возлюбленной, знак того, что ее смерть отомщена. А еще обет, что мир — и сам Господь — заплатят за свершенное преступление.

Превозмогая боль в пальцах, Батори откинула крышку шкатулки. Предмет внутри поймал блики от горящих в склепе свечей. На лезвии гуркхского ножа засохла кровь. Именно его двадцать пять лет назад она вонзила по рукоять в грудь Дракулы. Чтобы скрепить клятву, данную самой себе, Батори слизала кровь со все еще острого клинка. У крови Дракулы был восхитительный вкус. Этим ножом она нанесет заключительный, смертельный удар врагу.

Батори вернула шкатулку на место, размышляя об ошибке, совершенной во время последнего столкновения с Дракулой. Она просчиталась с ним и недооценила Мину. Больше таких промахов не будет. Теперь ясно, что в жилах Мины Харкер, помимо ее собственной, течет кровь Дракулы. Батори улыбнулась своим мыслям, на время позабыв про боль. Она пригвоздит его к стене гуркхским ножом и заставит смотреть, как Мине отрывают голову.

Времени у бессмертных в избытке — только не у нее и не сейчас. Если она хочет победить, то нужно действовать быстро. Дракула все еще слаб, однако он, без всяких сомнений, будет убеждать Мину присоединиться к не-мертвым. Надо их опередить.

Она повернулась и зашагала к выходу. Есть еще один смертный, в котором течет кровь Дракулы: Квинси Харкер. Сын Мины тоже должен умереть. Если не станет его защитников, мальчишка превратится в жалкую мошку. Когда они все умрут, ее уже ничто не сможет остановить.

— Que faites-vous?[45] — воскликнул мужской голос.

Обернувшись, графиня увидела молодого монаха с фонарем в руке. Когда он увидел, что осталось от Батори, на его лице отразился ужас. В воздухе запахло страхом, и монах замер.

 — C'estle Diable![46]

Ее назвали дьяволом… Батори улыбнулась. Хотя графиня и восхищалась Люцифером зато, что у него хватило смелости порвать с небесами, все-таки он потерпел фиаско. Она же поклялась никогда не быть побежденной.

Батори надвинулась на монаха. Подняв крест, тот завопил:

— Sanctuaire![47]

Глупец! От Елизаветы Батори не может быть убежища. Она сорвалась с места.

— Antichriste![48]

Ее клыки вонзились в глотку монаха, заглушив крики. После аромата крови Дракулы жизненные соки монаха напомнили ей дешевое алтарное вино. Впрочем, не важно. До возвращения в Англию этого хватит, чтобы насытиться.

Высосав всю кровь до капли, Батори швырнула труп через неф в скопление зажженных свечей. Потом натянула поверх лысой почерневшей головы капюшон для укрытия от солнца, вышла из церкви и стала быстро пробираться по улицам Парижа. В ранние часы людей было мало, и те, кто видел ее, успевали заметить лишь скользящую мимо тень. Еще до того, как солнце вступит в свои полные права, Батори будет в Англии. Вскоре ее ноги оторвались от земли. Пробиваясь сквозь пелену облаков, она видела, как исчезает внизу земля, уступая место Ла-Маншу. Еще несколько секунд, и она будет в безопасности, у себя в карете, а кобылы помчатся в Уитби. Там, в разрушенном аббатстве, ее ненависть найдет выход. Великолепно. Воин Господень примет смерть в развалинах собора. Дракуле и его роду настанет конец. Тогда она подберет ту искру, коей Сатана хотел некогда спалить Рай, поднесет ее к Земле и разожжет пламя, в котором исчезнет весь мир.

Глава LVI