Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ) - Мах Макс

— Это хорошо, что он хочет Гарри только добра, — кивнула Анна.

Возможно, сейчас не лучший момент, чтобы расставить все точки над «i», — у нее других дел полно, да и с Изи посидеть очень хочется, — но, с другой стороны, необработанные раны нагнаиваются, и исцелять их потом гораздо труднее, если возможно, вообще.

— У меня сейчас очень мало времени, — сказала она вслух, — дел много и все такое, но я хотела бы все-таки довести наш разговор до его логического завершения. У тебя самой-то есть время, или ты торопишься?

— Не тороплюсь, но…

— Без «но», — отрезала Анна. — Берси!

— К вашим услугам, хозяйка Анна, — возник перед ней старшина ее домовых эльфов.

— Барси, будь любезен, принеси из кабинета «Меморандум[3] Уорвика».

— Вот отчет следственной группы, — протянула она Лили через минуту полученный от эльфа документ. — Копия, разумеется. Подлинник получила сегодня в три часа дня глава ДМП леди Боунс. Здесь описан весь этот «незначительный детский конфликт», как выразился твой супруг. Во всех деталях, с хронометражем и прочим всем. Сядь, — кивнула она кресло, из которого только что встала Лили, — прочти и не торопись начинать разговор. Сначала подумай о том, что здесь написано, и что это означает для тебя лично. Я вернусь через полчаса. Если что-то понадобится, позови Берси, он все сделает.

Оставив Лили читать документ, явно несогласующийся с той версией событий, которую втюхали ей Уизли с Дамблдором, Анна пошла к дочери. В спальне у Изи сидели, держа ее за руку Эрми и Вега. И ведь не просто сидели, и держали. Вливали потихоньку «живь» — живую энергию своих тел и «сырую магию», которой так не хватало сейчас Изи. К слову сказать, сделать такое совсем непросто. Это тонкое искусство, недоступное большинству взрослых волшебников. А вот девочки, — что одна, что другая, — могут и занимаются этим, по всей видимости, с утра. И результат налицо. Изи все еще без сознания, но ее кожа потеряла мертвенную бледность, и губы вернули себе первоначальный цвет. Отличный результат, но Анна ничего не стала говорить, подошла, погладила обеих девочек по волосам, поцеловала и склонилась над Изабо. Поцеловала ту в лоб, прислушалась к дыханию.

— Молодцы! — сказала, разгибаясь и отходя от кровати. — Ей явно лучше. Малин появлялась?

— Заходит каждые полчаса, — отчиталась Эрми. — Дает зелья и проверяет состояние. Вернее, наоборот, но ты меня поняла.

— Поняла, разумеется. Кто вас сменяет?

— Лиза и Тонкс. А завтра присоединятся еще Драко и Блейз[4].

— Берите их попарно, — подсказала Анна. — Девочка и мальчик, Изи нужна не просто «живь», а ее женская составляющая.

— Хорошо, мама, — приняла Эрми рекомендации, не отрываясь, впрочем, от главного. — Мы, в общем-то, так и думали сделать.

— Ну, и отлично, — кивнула Анна. — Пойду, тогда. Не буду вам мешать.

«Хорошие детки растут…» — подумала, выходя из комнаты.

А еще она вдруг поняла, что не будь ее в этой истории, и ничего из этого, скорее всего, не состоялось бы. Так что, как минимум, одно доброе дело она уже сделала: изменила жизнь нескольких людей к лучшему.

«Значит, не зря, — решила, вспомнив, с чего все началось. — Не напрасно! И еще неизвестно, справилась бы со всем этим «натуральная» женщина, окажись она на моем месте, или нет!»

В последние годы Анна редко вспоминала то, кем была «до того, как». Но иногда все-таки вспоминала и, тогда, начинала, вроде как, оправдываться в том, что занимает чужое место или в том, что ведет себя слишком по-женски. Однако даже в этом случае, явно или нет, она все-таки понимала, что оправдываться ей не перед кем и не за что. Она ведь ничего ни у кого не украла, ничего сама не выбирала, все получив из «чужих рук», да и то, что получила, было уже бесхозным. И по поводу того, что «обабилась». А как иначе за столько-то лет в этом теле и в этом мире? Никак, получается. Да и не за чем уже.

Анна вернулась в малую гостиную, в которой весь день принимала посетителей, и нашла там совершенно падшую духом Лили. Зареванную, с опухшими глазами, с потекшей тушью…

«Все-таки тушь у маглов покупает…»

— Прости… — едва ли не прорыдала женщина, вставая навстречу Анне. — Я не должна была…

— Подожди! — остановила ее Анна. — Должна, не должна, это потом. Сейчас подумай вот о чем. Дамблдор все это знал, но что конкретно он сказал тебе? Откровенно лгал или все-таки всего лишь обходил острые углы?

— Ну же, Лили! — поторопила, видя, что та никак не может решить, что и как произошло и что она должна сейчас ответить. — Ты же умная девочка, должна сообразить!

«А я хочу посмотреть, что ты из всего этого поняла и что, в конечном счете, решишь. Момент истины, можно сказать. Так что, давай телись, дорогая! Сейчас многое решается, и для тебя в первую очередь».

— Ты же куришь? — заговорила, наконец, Лили.

— Тебе ответить или просто дать закурить?

— Дай сигарету.

— С этого и стоило начинать, — усмехнулась Анна, хотя ей было совсем не до смеха. — Будь проще, Лили, и люди к тебе потянутся!

Следующие пару минут Лили закуривала, дымила и думала свою непростую думу.

— Дамблдор, — сказала она, почти докурив сигарету, — мне ни в чем не солгал. Не было прямой лжи, но и правды он мне не сказал. Очень ловко обошел все острые углы, сосредоточившись на бесспорных моментах. Уизли бедные, несчастные. Близнецы, конечно, хулиганистые мальчишки, но зла никому не желают. И уж точно не террористы. Гарри вредить не собирались, хотели лишь подшутить и, возможно, использовать его мифическую силу, чтобы открыть тайник и похитить философский камень. Семья у них бедная, на этом воры, проникшие в Хогвартс, и сыграли. Философский камень — это же, прежде всего, ключевой элемент трансмутации. Им, мол, золото было нужно. Слабость, разумеется, но никак не терроризм.

«Умная! — констатировала Анна. — Но тогда, какого черта действует, как последняя дура?!»

— Согласна, — поддержала бывшую подругу вслух. — Я сегодня с ним говорила, это его видение ситуации, хотя я так и не решила, что это такое: лицемерие или наивность. А может быть, и вовсе что-нибудь ужасное. Не знаю пока. Но ты не молчи, продолжай!

— Молли кое-что знает, — не стала «тормозить» Лили, — но она в таком состоянии, что, возможно, не способна сейчас трезво мыслить. К тому же, если ей не объяснят, как было дело, следователи ДМП, она будет основываться на той истории, которую преподнесли ей близнецы. А они руководствуются страхом, хотя не думаю, что осознают всю серьезность содеянного и всю тяжесть последствий того, что они натворили.

— Согласна, — Анна тоже закурила, но, раз уж достала сигареты, предложила и Лили, а та, что характерно, не отказалась. Взяла и закурила вторую сигарету, но было видно, она уже успокоилась или, по крайней мере, взяла себя в руки.

— Питер… — сказала Лили, сделав первую затяжку и аккуратно выдохнув сизый дым. — Про него ничего не скажу. Просто не знаю. Если он все знал, то поступил подло. Если не знал, то все равно… В общем, я поняла основное. Гарик несовершеннолетний, а мы с тобой больше не подруги, то есть, не такие подруги, чтобы не заводить долгов.

— Исключительно по моей вине, — поспешила остановить, готовую было заговорить Анну. — По моей. Ты тут ни при чем. Так что по моей вине, а еще, потому что мой муж козел, мы с ним теперь заработали два долга жизни перед твоими девочками. И я не знаю, как мы станем расплачиваться. Но пусть об этом болит голова у Сметвика. Жадный платит дважды. Это о нем. Я ему еще утром сказала, что, вроде бы, девочка ранена, и он, как целитель, мог бы… А у него, оказывается, весь день расписан, и отменить прием он, дескать, не может. Это частные пациенты, они деньги платят…

— Что ж, — кивнула Анна. — Ты умная девочка. Что есть, то есть. Одно непонятно, где были твои мозги, когда ты за Поттера замуж выходила или за Сметвика? Ответишь честно или так и оставишь «за кадром»?

И опять они оказались на развилке. Соврет Лили, и с ней все кончено, раз и навсегда. Скажет правду, какой бы она ни оказалась, значит все еще между ними может наладиться. Не дружба, как когда-то, и уж точно, что не любовь, но хоть что-то, что напоминало бы прежние времена.