Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

— Дорис, а ты помнишь девушку-первокурсницу, которая два года назад умерла от простуды? — спросила я, набравшись таки сил для того, чтобы подняться. Дорис, раскладывавшая салфетки на соседнем столе, остановилась и задумалась, на лбу собралась гармошка морщинок. Потом она кивнула.

— Сэйна, помню. Милая была девчушка, активная, общительная. И такая нелепая внезапная смерть… все были в ужасе и недоумении. Давненько с нашим-то уровнем целительства не помирали от обычной простуды! Я потом дочке полгода чуть ли не каждый день писала, чтоб не забывала шапку надевать да следила за собой и детьми…

— А какая у неё была фамилия?

— У кого? У дочки моей?!

— Да нет же, у Сэйны.

— Ой, ну, ты спросила! Да я не помню, что неделю назад на завтрак было! Падель? Ладель? Нет, не так…

— На «В» или на «Б», — подсказала я. Потом мысленно представила статью из газеты и определилась. — На «В», точно.

— Да, Вадель, как-то так. Спроси у преподавателей или секретарей, им лучше знать. Мы-то здесь фамилиев не спрашиваем.

У меня даже голова закружилась от осознания разгадки — как же рядом всё это время она была! Разгадки ли? Вопросов даже стало больше. Но, во всяком случае, мои собственные горести разом отошли на второй план. Я сунула в рот оставленный мне на маленькой тарелочке сердобольной Дорис пирожок и бросилась бежать, напоследок крикнув:

— Спасибо!

* * *

Меня так и подмывало кинуться проверять свою нелепую догадку, но я буквально силой взяла себя в руки. В прямом смысле слова взяла: обхватила руками и сдавила рёбра. Ещё четверть часа… да даже час ничего не изменит. По коридорам я шла, как привидение, думая, думая, думая, пытаясь свести концы с концами. И наконец решительно повернула в сторону поисков верлады Алазии. Грозная преподавательница оторвалась от своей лекции и милостиво выслушала мою смиренную просьбу, после чего, по её наводке, я отправилась в одну из закрытых библиотечных секций, где корпели над научными трудами ядовары. Зрелище было не для слабонервных, но я сфокусировалась на одном знакомце — с «кузнечиком» Стивом мы как-то столкнулись при входе в Закрытую теплицу.

Самым удивительным было то, что этот тощий субъект, выглядевший так, словно его непрерывно лупят разрядами тока, тоже меня узнал, и выдал широкую улыбку непойманного маньяка с нервным тиком.

— Приш-ш-шла-а?! — пророкотал парень.

Я примирительно подняла руки вверх.

— Пришла. Ребята, хотите небольшую личную консультацию у великолепного специалиста по ядам? Его зовут верлад Элас Грам. Но мне нужно несколько ответов на кое-какие вопросы. Обещаю, что никого не выдам… Нет, пить я ничего не стану, и не просите. А ещё могу попробовать отстоять рицинию. У меня есть определённое влияние в решении данного вопроса, — последнее уже было явным блефом, но что поделать.

Уж точно не растения виноваты в людских грехах.

* * *

Я подбежала к дверям аудитории, за которой верлад Лестарис проводил очередную лекцию для студентов третьего курса, взмыленная и запыхашаяся. Его голос, непривычно невыразительный, но очень отчётливый, раздавался в коридоре. Я даже не стала прислушиваться к словам и тратить время на стук в дверь — просто распахнула дверь и вошла.

Миар замолчал на половине слова, глядя на меня, все остальные студенты тоже замолчали. Только бы не краснеть и не мямлить в этой внезапной тишине под его пристальным взглядом, сейчас это совершенно неуместно, соберись, Ари, действуй, не будь овцой!

Глава 43

— А, адептка Эрой, — холодно проговорил ректор. Вот уж он-то не мямлил и красными пятнами не покрывался. — Вы по какой-то личной причине не почтили своим присутствием первую половину нашего занятия. С чего это вы решили, что мы ждём вас на второй?

— Прошу прощения, верлад Лестарис, — проговорила я, стараясь не встречаться с ним глазами. — У меня к вам большая просьба. Отпустите, пожалуйста, со мной студентку…

— Что-что? С вами? — перебил он. — Да я вам даже лабораторного таракана не доверю, лада Эрой.

«Зачем, — подумала я, не зло, а скорее устало. — Зачем ты так, всем и каждому очевидно, что что-то не так, что с нами, между нами что-то не так!»

— Это очень важно!

— Вы головой ударились, лада? — всё так же холодно, отстранённо и вежливо удивился Миар. — Закройте дверь с той стороны и дождитесь конца занятия. Всё ваше «важно» не стоит и гроша. Впрочем, если у вас жар или какое-то другое недомогание, отражающееся на умственной деятельности, сходите предварительно к лекарю.

— Но, верлад..!

— Никаких «но». Закройте дверь.

Я покорно вышла, прислонилась лбом к стене и стала ждать. Время, до этого неумолимо несущееся, текло теперь безжалостно медленно, и было нетрудно представить, как безжалостный верлад ректор задерживает студентов до самого обеда, а то и ужина, чтобы меня помучить. Какой обидчивый, скажите, пожалуйста! Можно подумать, это его оставили опозоренным, это ему залепили пощёчину, можно подумать, без этого самого ключа у него жизнь закончится…

А может, и закончится. Может, это что-то жизненно важное!

Дверь распахнулась, когда я всё ещё находилась на распутье между всепоглощающей обидой и сердцеразрывательным раскаянием. Однако из аудитории вовсе не повалила ожидаемая толпа моих однокурсников — вышел только Миар. Закрыл за собой дверь.

— Что тебе нужно?

— Мне нужно поговорить… — тихо сказала я. — С ладой Вадель.

— О чём? Что такого срочного вдруг произошло, что ты позволяешь себе, во-первых, прогуливать мои занятия, во-вторых, их срывать? Ты всё ещё моя студентка.

— А вы всё ещё мой преподаватель! — огрызнулась я. — И почему-то позволили себе меня ударить.

— «Почему-то»! — передразнил он. Зло дёрнул плечами, словно намереваясь развернуться, но всё же сдержался, обошёлся без пинания стен и прочих эффектных жестов. — Да, это было лишнее, что бы там ни было… Я был не прав.

— Так это называется «был не прав»?! Когда верлад Остер вёл себя аналогичным образом, вы были готовы его прибить.

— Не переводи тему! Вот Остер, видимо, сразу распознал твою сущность.

— А ведь он со мной даже не спал.

— Дайхр! — Миар мотнул головой. — Я был не прав. Но ты! Но ты даже представить себе не можешь…

— Давайте обсудим это потом и не здесь. Нам действительно надо поговорить с ладой, чем быстрее, тем лучше. Это не касается нас с вами, я имею в виду наше личное, но это… Мы же должны поставить точку в истории с рицинидом. Считайте это моим последним желанием перед тем, как вы мне голову оторвёте. Ну, или женитесь на мне — не