Первородный. Цена магии - Евгений Валерьевич Решетов

в дом Шмидтов. Мне ответила служанка, но уже через минуту раздался голос Шмидта, которого она позвала. Друг сразу же начал выспрашивать у меня о дуэли.

Ну я и рассказал ему, как было дело. Он хоть и изумился тому, что я одолел Герхарда, но все же вполне искренне поздравил меня и добавил, что сегодня у нас двойной повод выпить. Он же именно сегодня собирался вместе со мной отметить свое освобождение. Мне пришлось расстроить парня, сказав, что сегодня не получится, поскольку я не могу отказать барону Воронову.

Благо друг вошел в положение и согласился перенести пьянку на следующие выходные. На этом наш диалог и закончился.

А уже через несколько часов я стоял на площади перед здоровенным павильоном, внутри которого скрывались химеры. Перед закрытыми дверьми уже выстроилась длинная очередь из простолюдинов. Дворян же пускали через отдельный вход. Вот возле него-то я и встал, дожидаясь Гранецкого и барона.

День сегодня выдался ясным. На чистом небе светило солнце, а теплый ветерок приятно щекотал кожу. И я, подумав, встал прямо под солнечные лучи, решив провести эксперимент. Нет, никакой разницы я не ощутил, будто и не было во мне никакой вампирской крови. Кожу не жгло, и уж тем более я не собирался гореть, вереща от боли.

— А вот и наш победитель! — радостно завопил Гранецкий, подойдя ко мне вместе с улыбающимся Вороновым.

— Добрый день, судари, — поздоровался я с ними.

— Воистину добрый, — улыбнулся Гранецкий, приложился к фляжке и протянул ее мне. — Немножко бурбона?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— Ну что, пойдемте? — указал Воронов на вход для дворян.

— Надо бы билеты купить, — напомнил я.

— Пфф, уже давно все куплено, Горин, — проговорил Гранецкий и вытащил из кармана три билета. — За мной, судари. Надеюсь, нас ждет что-то незабываемое…

Аристократ отдал билеты контролеру и проник внутрь. А там нас ждали клетки, установленные на высоких деревянных основаниях. При этом каждая клетка была дополнительно огорожена невысоким кованым заборчиком с табличкой, рассказывающей о происхождении такой страхолюдины.

Люди ходили по дорожкам и глядели на клетки, выстроившиеся в ряды. А в них сидели такие химеры, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Клыкастые, когтистые, зубастые… Они соединяли в себе черты различных животных и монстров, но преимущественно хищных. Их же делали для военных нужд. Вот поэтому первая же попавшаяся мне на глаза химера посмотрела на меня с чисто гастрономическим интересом. А я оценил медвежью голову и закованное в костяной панцирь довольно поджарое тело с длинным хвостом, заканчивающимся острейшим шипом.

— Замечательные существа, — восхищенно цокнул языком Гранецкий и шепотом добавил: — Воронов, твой будущий тесть может и выбраться из финансовой ямы, если получит контракт от государства. А эти зверушки выглядят так, словно их-то нам и не хватало где-нибудь в армии или полиции. Мне кажется, они бы превосходно разделывались с «грязными магами».

— Не болтай лишнего, — шикнул на него барон и вдруг остановился, глянув на сцену, устроенную в центре павильона.

Там с микрофоном в руке появился Морозов. Крупный мужчина с обрюзгшим лицом и маленькими бегающими глазками. Видимо, его дочь пошла в матушку. Она, кстати, тоже здесь была. Стояла в первом ряду зрителей, окруживших сцену. Девушка сегодня нарядилась в праздничное алое платье, подчеркивающее ее великолепную фигуру.

Но я вдруг поймал себя на том, что уже не чувствую учащенного сердцебиения, глядя на нее, будто все мои приключения выбили из души такие незначительные вещи, как влюбленность. Да, Морозова, без сомнения, была хороша, но я не пожирал ее взглядом. Странно… Но в то же самое время я испытал облегчение.

— Дамы и господа, подойдите ближе! — начал свою речь Морозов, широко улыбаясь, как самый добрый в мире дядюшка.

Дворяне подошли еще ближе к сцене, в том числе и наша троица. Простолюдины же расположились в самых последних рядах и внимательно слушали Морозова. А тот использовал весь арсенал хорошего ведущего: сыпал шутками, приподнято сверкал глазками и нахваливал своих химер. Но в какой-то миг его взгляд приобрел встревоженный вид, когда в задних рядах началось какое-то движение.

Я обернулся и увидел, как сквозь толпу зрителей пробираются служивые. Причем среди них выделялся шириной плеч мой брат Александр.

— Что происходит? — пробормотал Гранецкий, достав фляжку. — За это можно выпить или нет?

— Чую, не к добру все это, — напрягся барон и нашел взглядом красавицу Морозову. Та нервно покусывала нижнюю губу, но старалась не показать своей тревоги.

Полицейские же забрались на сцену и подошли к Морозову.

— Господа, на каком основании вы прерываете мое выступление? — проговорил аристократ, лихорадочно расстегнув верхнюю пуговичку рубашки.

— На основании того, сударь Морозов, что вы обвиняетесь в покровительстве ныне убитого гражданина Жарова, так же известного, как бандит Жирный, — отчеканил мой брат, обведя тяжелым взглядом ахнувшую толпу.

— Неправда! Это все ложь! — воскликнул смертельно побледневший Морозов, и его голос дал петуха. Взгляд же начал рыскать по сторонам, будто искал, куда удрать его хозяину.

— Увести сударя, — приказал Александр служивым. И те быстро взяли под руки верещащего аристократа.

— Кха, я все же выпью, — просипел Гранецкий и приложился к фляжке.

Воронов же метнулся к Морозовой, хлопающей глазами. Казалось, что она сейчас потеряет сознание, глядя на своего отца, которого вели сквозь толпу.

— Горин, а вам не кажется, что вон тот служивый похож на вас? Правда он постарше, заметно шире в плечах, да еще и лысый. Но между вами точно есть что-то общее, — подметил Гранецкий, проводив Александра задумчивым взглядом.

— Это мой старший брат.

— Да вы что⁈ Как тесен мир. А для Морозова он станет еще более тесным, если выяснится, что он и вправду связан с бандитами. Ха-ха. Камеры нынче не особо-то и большие.

— Ваш юмор бесценен, сударь, — сказал я, хмуря брови.

— Знаете, Горин, мне почему-то кажется, что Воронов не отправится