Вызовите ведьму! (СИ) - Анастасия Амери

что карьера молодого сыщика была сломана из-за меня и моих дурацких токсичных отношений. Злился, что не додумался прихватить с собой кое-что из арсенала отца, оставив отстрел нападавших, по сути, мальчишке, у которого только недавно начала появляться уверенная щетина из-за его ливерийских корней. Не мог не думать о том, что в его жизни было так мало девушек, согласных откинуть все расовые предрассудки и просто дать насладится их компанией. И, гребаная Ехидна, ругал себя, что позволил себе дурацкую жалость от того, что не послал Монти одного в бюро Уилла Кастера.

И, как оно обычно бывает, я обратил смятение, обиду и злость на нападавших. А после полный беспорядок и разруху офиса дополнило еще два трупа и внушительные брызги крови повсюду.

* * *

Отчаяние все сильнее охватывало меня, когда Монти то и дело начинал отключаться, пока я нес его на руках подальше от перестрелки и возможных преследователей. Меня не заботило, что сирен кэпменских мобилей не было слышно, даже отдаленно. Краем сознания я понимал, что, возможно, их оповестили о возможной перестрелке и что лучше какое-то время не соваться в деловой район. Это была еще одна из причин, по которой стоило как можно скорее улепетывать отсюда.

Я все время возвращался мыслями к Джойс. Она могла бы спасти Кима, но головой я понимал, что он не доживет до Дубовой аллеи.

И я шел, даже бежал с другом на руках, сам не понимая, зачем тороплюсь, на что еще надеюсь. Разумным было бы просто положить констебля, оставить его в покое и быть рядом, пока жизнь покидает тело друга. Вместо этого, я, как идиот, наскоро стянул уже ненужную трупам в бюро одежду, резво обтерся, чтобы не сильно привлекать внимание и, прихватив ливерийца, помчался в сторону дома отца.

Если поначалу Монти что-то сдавленно ворчал на моих руках, то теперь молчал, откинув голову назад. Его кожа стала такой бледной и бескровной, что я то и дело окрикивал его, пытаясь привести в чувство, просил разговаривать со мной и не отключаться. Дыра в боку сочилась кровью и, надеюсь, мне показалось, что там виднелись внутренние органы.

Ближайшая больница находилась в двадцати минутах от офиса Кастера, но и до больницы, увы, я никак не успевал.

— О, Древо, Ким, держись, чтоб тебя! — отчаянно то ли зарычал, то ли вскрикнул я, когда друг в очередной раз прикрыл ставшие синими веки. — Монти, очнись!

К большому облегчению, молодой констебль что-то неразборчиво промычал и вновь открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на мне.

Я свернул на темную аллею, в которой ветер и темнота играли с кустами декоративного шиповника. Здесь не было фонарей и во взгляде Кима на мгновение проступила паника и ужас.

— Свет, — крайне слабо просипел он, пытаясь рассмотреть что-то перед собой.

— Все нормально, тут темно, — ответил я, соображая, как сократить путь до больницы.

— Бумаги?

Едва слышно, но я разобрал тихий вопрос.

— Забрал, не переживай. Документы у меня.

Да, я нашел бледно-голубую бумажку на полу офиса Кастера в лоскутках собственных брюк. К собственному стыду, еще попытался отыскать пакетик с Мятой, но не стал задерживаться на этом, все же испытывая досаду по поводу потерянной дозы.

— Именем Ковена, стоять! — молоденький дрожащий голосок появился прежде, чем его обладательница вылезла прямо передо мной, принимая странную стойку, отдаленно напоминающую боевую.

Хрупкая невысокая девчонка с двумя длинными золотистыми косами с розовыми прядями дрожала от страха, но выражение лица было панически решительным. В растрепанной прическе запутались веточки и листья шиповника. Ее маленький вздернутый носик и конопатое лицо навевали мысли о сказочных феях.

На ней был странный наряд, вещи настолько сильно не сочетались друг с другом, что можно было подумать, будто это театральный костюм. Яркий розовый сарафан в белую ромашку, под ним слишком большая для нее рубашка в голубую клетку и кожаный пояс, к которому крепилась тряпичная сумочка и мешочек, в котором, скорее всего лежали монеты.

Я остановился, как вкопанный, не зная, чего можно ожидать от незнакомки. За всем смрадом смерти, какой овевал нас с Монти, к сожалению, не удалось заметить приближение девушки. Следила она за нами, принадлежала ли к людям Лекса или же оказалась здесь чисто случайно? Я так забылся, что чуть не подставился. А если бы это была очередная шестерка с автоматом?

И все же столь юная и, судя по бледному от испуга лицу, совсем не привыкшая к подобному зрелищу девушка, вряд ли могла оказаться так поздно на темной аллее недалеко от делового квартала, еще и совершенно случайно.

— Ты ведьма? — наверное, мой тон был слишком яростным, ведь девочка отпрянула и будто прикрыла лицо в защитном жесте.

Из-за кустов раздался чертовски громкий то ли лай, то ли крик, что-то среднее между человеческим голосом и собачьим. На дорожку перед ведьмой выпрыгнула крупная лисица. Наверное, одна из самых больших, каких я видел за всю свою жизнь.

— Дернешься, и я тебе яйца откушу, катт! — лисица подалась вперед, пригибаясь ближе к земле, будто готовилась к броску.

Такая могла, но времени на разговоры не было. Ким протяжно застонал на руках и выгнулся дугой. Смерть была готова вот-вот его настигнуть.

— Помогите мне! Мой друг умирает, — взмолился я, ощущая, как тяжелеет с каждым мгновением констебль. — Врачевать умеешь?

— Я…я думала, — казалось, она немного замялась, на лице явно проступило выражение замешательства. — Думала вы его на органы.

— Чего? — не понял я.

— Древо, Сальма, — фыркнула с характерным писком лисица, — не все катты торгуют органами.

— Сальма, — надавил я, пронзительно глядя на девушку.

Она поджала пухлые губы и тревожно вгляделась в лицо стонущего Монти. Эмоции быстро сменялись на ее конопатом лице. От неуверенности и испуга до полной решительности. Девушка коротко кивнула, отчего ее косы тускло блеснули золотом.

— Я, попробую, но…

— Ты его так быстрее добьешь, — опять встряла нахальная лисица, встала она уже более спокойно, поняв, что от меня не исходило никакой угрозы. — Дай парню спокойно помереть.

— Лина!

— Давайте сперва уйдем с дороги, — мне не хотелось слушать перебранку фамильяра и ведьмы.

Мы пробрались через колючие кусты, и я опустил друга на траву. Монти тяжело и прерывисто дышал, не разбирая ничего вокруг. Его била лихорадка. На мертвенно-бледном лице застыла мука. Девушка присела рядом на колени, аккуратно подобрав подол длинного сарафана и положила ладонь на взмокший лоб ливерийца.

— Он жив, но на грани, — я заметил, что девушка старалась сосредоточиться, но что-то ее вечно отвлекало.

Лисица обошла Кима, обнюхала и села в метре от развернувшейся