Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Теперь уже правительство хваталось за голову от действий командующего. На бедном Севере даже замены ему не находилось. Для верности вызвали из-за границы сразу двух, ген. Марушевского, командовавшего в войну русской бригадой во Франции, и ген. Миллера, русского военного представителя при итальянской армии. Первым прибыл Марушевский. Он и стал командующим, начав весьма энергично. Подавил попытку мятежа в Архангелогородском полку, реорганизовал штаб, приступил к переформированию в регулярные части партизанских отрядов, назначая в них офицеров и вливая строевые роты из Архангельска. Вторым приехал Миллер - он принял пост генерал-губернатора и военного министра. Правительство возглавил фактически П. Р. Зубов, т. к. его председатель Н. В. Чайковский 24 января уехал в Париж, где вошел в состав Всероссийской дипломатической делегации (ген. Щербачев, кн. Львов, Савинков, Маклаков, Сазонов) - что-то вроде представительства всех белых армий за рубежом.

Война не ограничивалась фронтом. Она уходила на восток в дремучую тайгу и непроходимые леса. Здесь, от Северной Двины до Северного Урала, на огромных пространствах тоже шла война, незаметная, но необыкновенно жестокая. Здесь ходили красные карательные отряды, зверствуя в крохотных, не желающих покоряться селениях. Здесь мелкими группами или в одиночку партизанили охотники, староверы, полудикие зыряне, ружьем и топором истребляя ненавистного врага. Некоторые ставили на красных силки и капканы. Когда одному такому бородачу (их прозвали "охотники за черепами"), в одиночку поймавшему силками и уничтожившему 60 большевиков, белый генерал Добровольский пытался доказать бесчеловечность такой войны, тот ответил: "Нам с ними не жить. Либо они, либо мы". Выяснилось, что карательный отряд Мандельбаума уничтожил у него всю семью, а его подверг страшным пыткам, обваривая кипятком.

А дальше лежал Восточный фронт. Здесь Колчак и большевики в декабре обменялись между собой весьма чувствительными ударами. На зимнюю кампанию красные планировали здесь продолжать наступление. После осенних побед они были самоуверенны, даже ослабили фронт переброской ряда дивизий на участки, считавшиеся более важными, латышей - в Прибалтику, уральских соединений - на Дон. Тем не менее за счет непрерывной мобилизации численность войск здесь не уменьшилась, а возросла, достигая, по разным источникам, от 80 до 130 тыс. человек, сгруппированных с севера на юг в 3, 2, 5, 1-ю и 4-ю армии.

Колчаку досталось тяжелое наследство. Но армия воспрянула духом. Появилась надежда, что все беды и политические неурядицы позади. Оборона перевалов в Уральских горах активизировалась. Под их прикрытием шла спешная реорганизация вооруженных сил. По Сибири и Уралу была объявлена мобилизация. Выдвигалась к фронту и разворачивалась Сибирская армия Р. Гайды, созданная из бывших армий Сибирского и Екатеринбургского правительств. Из остатков учредиловской Народной армии выделялись хорошие части - каппелевцы, ижевцы, воткинцы, остальные расформировывались и шли на комплектование новых полков. Меньше чем за месяц Колчак сделал чудо. Из разбитых, деморализованных и разрозненных сил Восточного фронта создал армию, готовую не только обороняться, но и наступать.

Хотя помех у Колчака оказалось предостаточно. С первых же дней властвования начались недоразумения с союзниками. Сначала они обещали сильную военную помощь. Во Владивостоке высаживались контингенты. На фронт направлялись для замены отказавшихся воевать чехословаков 25-й английский полк (около 1 тыс. человек), французский батальон такой же численности, итальянцы, еженедельно планировалось отправлять эшелон канадцев. Но политика Антанты быстро менялась, и все это, не доехав до фронта, повернуло обратно. Частично во Владивосток, частично осело гарнизонами в городах. Зато Верховный Совет стран-победительниц не придумал ничего лучшего, как назначить к Колчаку... главнокомандующего русскими и союзным войсками. 14.12 на эту должность приехал в Омск французский генерал Жанен. Он окончил академию в России, в войну служил представителем при русской Ставке. Был в общем-то больше дипломатом, чем военным. Но дело-то даже не в военных дарованиях...

Колчак от навязанного ему Францией, Англией и США главнокомандующего решительно отказался, считая это решение оскорбительным для России и гибельным в условиях гражданской войны. Да, Александр Васильевич не вписывается в штамп марионетки западных держав, каким привыкли рисовать его коммунисты. В итоге Жанен вошел в штаб Колчака с правами заместителя русского главнокомандующего, а подчинены ему были только иностранные войска. Вопрос об их участии в боевых действиях положительно так и не решился. Пришли к соглашению, что иностранцы возьмут на себя охрану Транссибирской железной дороги. Это сулило хоть какой-то выигрыш, позволяя перебросить на фронт русские гарнизоны.

Была и первая попытка большевистского удара изнутри. Коммунисты устроили в Омске вооруженное восстание. Но оно не получило широкого распространения. Охватив станцию Куломзино, где были сосредоточены боевики, на город не перекинулось и было быстро подавлено казаками. В бою погибли 22 казака и 250 повстанцев, 44 человека расстреляли по приговору военно-полевого суда. Во время подавления произошел еще один печальный эпизод. Под шумок большевики выпустили из тюрьмы заключенных. Водворяя их на место, казаки и офицеры пристрелили нескольких арестованных эсеров, депутатов ненавистной им самарской "учредилки". Этот инцидент стал впоследствии основой широкой эсеровской пропаганды против Колчака.

Но, несмотря на все передряги, в конце декабря Колчак перешел в наступление, 15-тысячный корпус генерала А. Н. Пепеляева был сосредоточен на крайнем северном фланге и в лютые 40-градусные морозы двинулся через Уральский хребет. Наступления, да еще зимой, через засыпанные снегами горы красные не ждали. Пепеляев обрушился на них внезапно и прорвал фронт. В Перми располагались штаб 3-й Красной армии, две дивизии, артиллерийская бригада из 30 орудий. Станция была забита эшелонами с пополнениями, нефтью, мануфактурой. Узнав о белом наступлении, штаб начал разрабатывать планы обороны, но 24.12 войска Пепеляева неожиданно очутились уже возле Перми. Город атаковали одновременно с разных сторон, овладели центральными улицами и повели наступление на вокзал. Барабинский полк ударил на Мотовилиху, крупный рабочий поселок с артиллерийскими заводами (ныне в черте Перми), и взял ее. Отряд лыжников полковника Зинкевича налетел на позиции артбригады, захватил все орудия, развернул их и открыл огонь по красным. Началось бегство. Крупный город, защищенный большими силами, был взят в один день.