Миры Клиффорда Саймака. Книга 14 - Клиффорд Саймак

— Меня по-прежнему тревожит один вопрос, — сказал Купер, нарушая молчание. — Мы здорово поработали, возводя пирамиду и, конечно, обезопасили себя от попадания в сарай, дом и другие сооружения…

— Только не говори мне о ветряной мельнице! — вскричал Хадсон.

— Хорошо, не буду. Я убежден, что высоты хватит. Но мне подумалось, что мы можем оказаться прямо над тем забором из колючей проволоки, который находится в южной части сада.

— Если хочешь, давай передвинем пирамиду шагов на двадцать в сторону.

Купер застонал.

— Нет, лучше я рискну усесться на забор.

Адамс встал и бережно поднял временной модуль.

— Ладно, парни, пошли. Пора уходить.

Они осторожно взобрались на пирамиду, едва уместившись на ее вершине.

Прижимая модуль к груди, Адамс сделал последние приготовления.

— Придвиньтесь ко мне, — сказал он, — и немного согните колени. Возможно, придется падать.

— Ладно, поехали, — сказал Купер. — Жми на клавишу.

Адамс нажал на кнопку.

Но ничего не случилось.

Модуль не работал.

9

Не скрывая тревоги и страха, директор ЦРУ закончил свой доклад.

— Вы уверены в достоверности вашей информации? — спросил президент.

— Господин президент, — сказал директор ЦРУ, — я отвечаю за каждое свое слово.

Президент вопросительно взглянул на двух других людей, которые находились в кабинете.

— Все вышесказанное соответствует данным, которые находятся в нашем распоряжении, сэр, — доложил председатель ОКНШ.

— Но это невероятно! — воскликнул президент.

— Они боятся! — вскричал директор ЦРУ. — Они не спят по ночам. Они убедили себя, что мы вот-вот сможем путешествовать во времени. Их попытки сделать что-нибудь подобное закончились ничем, но они уверены, что мы близки к успеху. Наши враги понимают, что, если нам удастся покорить время, их конец неизбежен, поэтому они решили нанести последний удар — сейчас или никогда. Но три года назад мы полностью отказались от проекта «Мастодонт». Прошло десять лет с тех пор, как мы приостановили исследования. Двадцать пять лет назад этот Хадсон…

— Какая разница, сэр? Они убеждены, что мы прикрыли проект только для отвода глаз, а сами в тайне продолжаем работу. Это вполне соответствует их собственной стратегии…

Президент поднял карандаш и начал что-то машинально рисовать в блокноте.

— Как звали того старого генерала, — спросил он, — который закатил целый скандал, когда мы отказались от проекта? Помню, я был тогда в сенате. Он так и вился вокруг меня.

— Бауэрс, сэр, — напомнил председатель ОКНШ.

— Да, верно. Что с ним стало?

— Ушел в отставку.

— Жаль, хотя, думаю, теперь это не имеет значения. — Он нарисовал что-то еще и наконец сказал: — Джентльмены, похоже, вы правы. Сколько времени, вы говорите, у нас осталось?

— Максимум девяносто дней. В худшем случае — дней тридцать.

Президент взглянул на председателя ОКНШ.

— Мы готовы, как никогда, — доложил председатель. — Думаю, мы справимся с ними. Конечно, есть некоторые…

— Знаю, — сказал президент.

— Может быть, припугнуть их? — предложил министр иностранных дел, переходя на шепот. — Я знаю, это их не остановит, но по крайней мере мы выгадаем какое-то время.

— Вы хотите дать им понять, что у нас есть машина времени?

Министр кивнул.

— Нам это не удастся, — устало возразил директор ЦРУ. — Если бы мы ее действительно имели, тогда бы не было проблем. По своим каналам они бы тут же узнали, что она у нас есть, и превратились бы в добрых воспитанных соседей.

— Но ее у нас нет, — мрачно подытожил президент.

10

Поздним вечером, вскинув на плечи оленя, подвешенного к шесту, двое охотников повернули домой.

При дыхании с их губ срывался пар, было очень холодно, и они уже не помнили, сколько дней кряду с неба падал снег.

— Меня тревожит Уэс, — тяжело дыша, сказал Купер. — Он принимает это слишком близко к сердцу. Мы должны присматривать за ним.

— Давай передохнем, — задыхаясь, предложил Хадсон.

Они остановились и опустили оленя на землю.

— Он во всем винит только себя, — продолжал Купер, смахивая пот со лба. — Причем совершенно напрасно. Каждый из нас знал, на что шел.

— Он злится на себя, и сам понимает это, но злость помогает ему не сдаваться. Пока он ковыряется в своей штуковине, с ним будет все в порядке.

— Ему не удастся починить модуль, Чак.

— Знаю, что не удастся. И он тоже это знает. У него нет ни инструментов, ни материалов. Вернись мы обратно в мастерскую, он еще мог бы что-то сделать, но здесь все его попытки обречены на провал.

— Да, ему нелегко.

— Всем нам нелегко.

— Да, но не нам пришла в голову внезапная идея, из-за которой два старых приятеля оказались в безвыходном положении на самых, можно сказать, задворках времени. И он не может выбросить это из головы, сколько бы мы не говорили, что все хорошо, что мы вообще об этом не думаем.

— Да, такое трудно принять, Джонни.

— Но что с нами будет, Чак?

— Мы построим себе жилье, заготовим еды. Боеприпасы оставим для большой дичи, чтобы на каждую пулю иметь горы мяса, а мелких животных будем ловить в капканы.

— Мне интересно, что с нами будет, когда не останется ни муки, ни других припасов. У нас и так их не слишком много. Мы всегда думали, что в любой момент можно будет привезти еще.

— Перейдем на мясо, — успокоил его Хадсон. — Мы можем добывать бизонов миллионами. Простые индейцы питались только ими. Весной мы накопаем всяких корешков, летом будем собирать ягоды. А осень нам подарит урожай орехов — полдюжины разных сортов.

— Как бы ни экономили боеприпасы, они все равно когда-нибудь кончатся.

— Сделаем лук и стрелы, рогатки и копья.

— Здесь водятся такие зверюги, которых копьем не испугаешь.

— А мы их не будем трогать. Если надо — спрячемся, если негде прятаться — убежим. Без оружия мы перестанем быть владыками мироздания — особенно в этих местах. И чтобы выжить, нам придется признать этот факт.

— А если кто-нибудь из нас заболеет, сломает ногу или…

— Мы сделаем все, что будет в наших силах. Никто вечно не живет.

И снова разговор вращался вокруг той проблемы, которая тревожила каждого из них, подумал Хадсон, — и о которой они предпочитали помалкивать.