Плюс на минус - Андрей Уланов

— Да вы что, в самом деле с ума подходили?! Смотреть же страшно, того и гляди разлаетесь вконец!

— А ты не смотри, — мрачно буркнул я.

— Лучше скажи, — поддержала Ленка, метнув на меня уничижительный взгляд, — можно ли изгнать беса, не навредив Вадиму?

— Ну… — Федька пригладил шерсть и виновато покосился в мою сторону. — Дед говорил, что вроде бы есть способ…

— Вот! — торжествующе прищурилась блондинка. — А какой?

— Лен, я ж не заклинатель, — отвернулся домовой уже от хозяйки. — Вроде как пить бесноватому что-то давали, кровь отворяли…

— Ну кровь — это мы запросто…

— Погоди, — перебила меня Ленка, — помнишь, когда ты Вадима царапнул? Он снова на мгновение стал самим собой!

— И что теперь, мне каждую секунду ему под ребра нож совать? — язвительно поинтересовался я. — Типа проверим, кто раньше сдохнет: он от множественных ножевых, или я от перелома шеи?

— Так раньше у тебя один нож был, — вдохновенно продолжала девушка, — а сейчас — вместе с кольцом! Может, если ткнуть Вадима объединенным артефактом… легонько, куда не очень жалко…

Мне было совершенно не жалко Вадима «в целом», ну а уж если выбирать, я бы отчекрыжил то, без чего жить можно, а любить — уже нельзя.

— Угу — между ног, например…

Ленка так треснула кружкой об стол, что в побелевших пальцах осталась отколовшаяся ручка.

— Саня, ты не просто дурак, — отчеканила она, — ты полный, безмозглый, законченный кретин!

— А ты, б… — Я осекся. Нет, рука, слава богу, не дрогнула. Это была всего лишь мысль хлестнуть наотмашь, чтобы заткнулась… но, епть, она меня таки достала!

— Знаешь, что… — Слова не шли, с трудом продираясь сквозь враз пересохшее горло. — Знаешь, что… Леночка… ты уж прости, что я о тебе хорошо подумал…

Не договорив, я встал из-за стола, развернулся… за спиной жалобно пискнул домовой, но мне было не до него. Только без нервов… ага, как же — тут канаты стальные нужны вместо нервов. Ну ладно.

— Ты что делаешь?! — испуганно вскинулась Лена.

— Картошку запивать буду, — огрызнулся я, снимая со шкафа бутылки — одну с плещущимся на донышке позавчерашним остатком и вторую, закупоренную.

— Саня, не смей! Я тебе запрещаю!

— Да пошла ты… — Я демонстративно вскинул початую бутылку «зубровки» и в два глотка опорожнил ее.

— Ну конечно, — срывающимся голосом выпалила фифа, так резко вскакивая с места, что табуретка грохнула об пол. — Только глаза залить и осталось! Замечательно! Ты и без беса прекрасно себя угробишь, всего-то месяц-другой подождать осталось… а потом заберет труповозка откуда-нибудь из-под забора!

Ленка пронеслась мимо меня, на прощанье так саданув дверью, что от косяка по всему периметру пыхнуло пылью.

Я остался стоять посреди кухни, тупо вглядываясь в пожелтевшую клеенку: веселенькие пестрые цветочки, из-под которых в паре мест проглядывали еще более желтые газеты…

…за которыми только что скрылась…

…мечта?

…надежда?

…любовь?

…Лена…

— У меня аж по лапам дрожь прошла, — жалобно сообщил Федька, уже успевший вскарабкаться на шкафчик. — Давно ее такой не видел.

— Давно? — бездумно повторил я.

— Ага. С того дня, как… — Домовой замолк, тревожно косясь на потолок.

— Не хочешь говорить?

— Ну Сань… пойми, она ж мне все-таки хозяйка, а за глаза сплетничать как-то и не…

— Тогда замолкни! — буркнул я, падая на табуретку. Выставил на стол перед собой бутылку… вытряхнул из кармана полупустую пачку и закурил.

— Сань, я…

— Нишкни!

Федька обиженно фыркнул и куда-то пропал — то ли обернулся чем-то мелким и потому невидимым снизу, то ли просто сделался невидимым. Мне, впрочем, было плевать — главное, что замолк. Я хотел тишины…

…и ненавидел ее больше всего на свете.

Тонкая сизая лента медленно уносилась к потолку и свивалась там в облако-клубок. Время замерло, словно удар двери расколол его на манер брошенных об асфальт часов — бах, и пружинки-шестеренки в стороны брызнули! Лишь в приспособленной под пепельницу чашке неторопливо самозарождались окурки. Два… три… пять…

Тишина.

Я сидел и вспоминал, как Лена вчера ночью спустилась вниз. И слушал, не скрипнет ли рассохшееся дерево.

И подбирал слова — мне нужно было, чтобы она обязательно поняла… ведь она может… ведь мне… неужели мне все только показалось?! Неужели это был всего-навсего сон, обернувшийся очередным кошмаром?!

Я должен был сказать так много. Только б она захотела выслушать, понять — и простить!

Потом сигареты кончились, а скрип так и не раздался.

И тогда я сграбастал со стола непочатую бутылку — и швырнул ее в стену.

Поговорили, называется…

Я постояла у окна, жадно вдыхая тянущийся от рамы сквознячок, и мне страшно захотелось курить. Вот ерунда… Эдак я скоро и к бутылке начну прикладываться… точнее, продолжу. Нет, Ленка, держи себя в руках… а руки уже сами рылись в сумочке в поисках сигарет.

Последнее слово осталось за мной, но никакого торжества по этому поводу я не испытывала. Я вообще не собиралась ругаться с Саней, так почему же меня будто черт за язык тянул? Ведь прекрасно понимала, что у него сегодня был тяжелый день, что он в который раз спас меня от верной смерти… а вместо благодарности…

Проклятое кольцо словно жгло кожу, и я, раздраженно скрутив его с пальца, положила на подоконник. Знала бы — никогда бы не надела, пусть бы валялось в шкатулке вместе со всяким памятным хламом…

Пальцу полегчало, зато душа разболелась еще сильнее.

Какая разница, кто начал этот дурацкий спор и кто виноват, — неужели два взрослых человека не могут спокойно поговорить и во всем разобраться?! В конце концов, я же женщина, я же умнее… мудрее хотя бы. Вот сейчас докурю… третью… и спущусь вниз, и прямо скажу: «Сань, а давай мириться? Мы оба устали, мы оба нервничаем… но зачем же срываться друг на друге? Ведь на самом деле я очень за тебя переживаю… и мне больно и страшно видеть, как ты сам себя медленно убиваешь… не сердись на меня, пожалуйста». Могу даже… ну, не на колени встать, а на пол возле его стула сесть — безотказный способ, на раз обезоруживающий мужчин.

И тут в кухне раздался звон стекла и глухая ругань. Слов я не разобрала, но по интонации было ясно, что это не случайно упавшая со стола чашка. Саня, наверное, все-таки выпил ту бутылку и запустил ею в стену…

Ой, нет… к пьяному я не пойду ни за какие коврижки. Даже дверь, наверное, стоит запереть. Вряд ли он сейчас способен воспринимать логические аргументы, только еще больше накрутится…