Не подавай виду - Людмила Семенова

может быть, стало бы ее жаль, по этой же самой причине. Но сейчас он просто терпеливо ждал, потому что спешить уже было незачем.

Сония прошлась по всем комнатам, наконец проследовала к себе и там ее нервы не выдержали. Илья услышал, как она вскрикнула, и неспешно подошел к двери, держа бокал с ее любимым белым вином. Он даже не стал ничего туда подмешивать: к чему, если все нервные окончания в ее голове и так находятся в его руках?

Она обернулась и взглянула на него с ужасом и ненавистью. Нет, не как на странного гостя, притягивающего несчастья, не как на отвергнувшего ее незнакомца. Жуткая догадка уже полыхнула в ее напряженном сверх меры разуме и разгоралась в пламя, отражающееся в его непроницаемых ледяных глазах.

«Что еще она говорила про своего мужа?!

Что он финн...

Идиотки...»

Она не хотела говорить с ним вежливо, не хотела смотреть в глаза, не хотела пить из бокала, который он протянул. А он даже и не заставлял, не пугал, не угрожал — напротив, был как всегда обезоруживающе ласков. И она не смогла возразить...

Отдав ей бокал, Илья произнес уже без всякого акцента:

— Как же ты не подумала о такой простой вещи — кто может желать тебе зла, Света? Или таких людей слишком много?

Она глотнула, не ощущая вкуса, и провалилась в забвение — последним, что возникло перед глазами, было лицо той забитой девчонки, которая в восьмом классе сломала ей нос. Света Розина, как самая крепкая, смышленая и жестокая, тогда заправляла главной девичьей бандой в микрорайоне. Это потом, после полового созревания, она превратилась из злобного щенка в сдержанную и обворожительную черную лисицу, поняла, что ломать жизни куда забавнее, чем ломать челюсти, и постаралась забыть о тех временах.

И что за шлея им попала под хвост в тот день, почему они вздумали потрепать какую-то замарашку, Света тоже не помнила. Да и понятно, о таких вещах помнят только те, кого бьют. Ведь и ее, Свету, били до поры до времени, но она, в отличие от таких вот «бедняш», не тряслась над своими обидами, не ждала, чтобы ее пожалели, а методично и самостоятельно расплачивалась.

А вот тогда вышло неожиданно... Они и не думали ее калечить, просто побросались мятыми пивными банками и толкнули в месиво из снега и грязи. Девица пустила слезу, похоже что главным образом из-за пуховика — она не первый год носила один и тот же. Впрочем, Света сама была из нищей семьи, но уже тогда крутилась как могла и была в состоянии одеться по-человечески. А жалеть кого-то за его собственную глупость и лень было не в ее правилах. Но эту девицу она все-таки недооценила — та немного повыла им вслед, а когда Света по недомыслию обернулась ровно на одно мгновение, запустила ей в лицо здоровенный кусок льда.

В тот момент бешенство словно разнесло все внутри, будто стеклянную банку поставили на открытый огонь. Света поначалу даже не чувствовала боли, и только через несколько минут осознала, что сломанная кость съехала и болталась ходуном. Кровь хлынула на снег, а потом ее вырвало и она отрубилась. Подружки сами разобрались с девицей, оставив ее валяться там с сотрясением, парой сломанных ребер и отбитой селезенкой. А чего им, малолеткам, стоило бояться? Закон их охраняет.

Понемногу Света открыла глаза и поняла, что находится не в школьном дворе, но и не дома. Она не знала, что это за место — голые, окрашенные синей краской стены, железная дверь, из мебели только несколько пластиковых стульев и кушетка, на которой она сейчас и лежала. Все это ей удалось рассмотреть лишь потому, что в крохотное окно светил уличный фонарь. Еще она поняла, что из одежды на ней остались лишь трусики и тонкая комбинация, в то время как в неотапливаемом помещении царил дикий холод и тело будто свело параличом. Правда, затем Света сообразила, что холод тут ни при чем: она просто не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Стараясь не поддаться панике, она набрала воздуха и крикнула:

— Здесь кто-нибудь есть?

В эту же секунду раздался щелчок и зажглись потолочные светильники — их свет тоже был холодным и больно ударил по глазам. А в том углу помещения, который прежде был совсем затемнен, стоял финн, облокотившись на деревянную столешницу. Тут Света догадалась, что они были в предбаннике пляжного кафе, которое всю зиму стояло заброшенным, но облегчения эта мысль не принесла. Она с ужасом смотрела на недавнего гостя, и узнавая его, и не узнавая.

Никаких соблазнительно расстегнутых пуговиц — он был вообще раздет до пояса, на шее поблескивал кулон в виде звериного клыка, запястье обвивал черный шнурок с какой-то металлической подвеской. Сильно отросшие волосы частично прикрывали лицо. К ремню на джинсах крепилась портупея, а на ней висел нож с толстой деревянной ручкой.

— Что это все значит? — выкрикнула Света так, что у нее мгновенно сел голос, и попыталась подняться. Только тут она заметила, что у железной двери лежала ненавистная ей дворняга. Стоило Свете шевельнуться, как та взметнулась на передние лапы, утробно рыкнула и настороженно уставилась в ее сторону жуткими желтыми глазами. С ее клыков капала противная густая пена.

Парень чуть хлопнул собаку по загривку и она послушно улеглась. Затем он коснулся рукоятки ножа и тихо произнес:

— Не надо шуметь, Света. Ты же не хочешь, чтобы я нарисовал на тебе парочку рун?

Женщину охватил безумный страх, а еще, как ни странно, стыд. Да, они разбаловались, привыкли игнорировать аксиому правил безопасности — не впускать в дом незнакомцев, потому что не видели ни в ком даже равных соперников. Но она в страшном сне не могла предвидеть, что ее обведет вокруг пальца какой-то мужик, и злость на некоторое время заглушила страх. К тому же, Свете показалось, что если уж он не убил ее сразу, то она по-всякому имеет шанс отыграться.

— Ты Ленкин муж? — спросила она вполголоса, облизнув пересохшие губы.

— Конечно, — невозмутимо сказал он, и она решилась задать следующий вопрос:

— А как тебя