Вампиры тут голодные (СИ) - Марс Тони

Тысячелетия, что он провел в забвении, отняли у него детей, дом и надежду. Как могли отправить преемника жить в руины, кишащие монстрами? Безумные старики даже не обучили иномирца толком, а сразу бросили в самое пекло!

Не удивительно, что на лице Кифена читается желание либо сбежать, либо сдохнуть. Если б старейшины следовали хотя бы половине советов Касара по обучению иномирца, этого бы не случилось.

Теперь же герцог должен лично разгрести всё это дерьмо, пока не стало слишком поздно. Раз Кифен побывал в тайной библиотеке, то и тракты по переходу в другой мир тоже видел, и лишь вопрос времени, когда граф решит по-тихому свалить на родину.

— И куда ты вылез? — прошипел Касар, затянув графа обратно в комнату, — Хочешь, чтоб тебя эти твари сожрали? — попаданец выглядел весьма удивленно. Обычно никто, кроме меркантильного Веце, не печется о его здоровье.

Скажем так, Степан бы ни капли не удивился, спихни его герцог вниз, со словами “Ты преемник, справишься. Докажи мне, что ты не слабак.”

Но Касар поступил как-то совсем не по-злодейски, грозно нависая над графом и сдерживая поток брани. Попаданец потер отбитый зад, встал с пола и сказал:

— Их там не так уж много, да и эти монстры не самые сильные, мы с вами их за десять минут всех перебьем.

Касар сверкнул глазами и едва удержался от того, чтоб хорошенько всыпать этому дурню.

— Какого же монстра взрастили старейшины! — проворчал герцог. — Хоть посох достань, раз собрался сражаться. — граф помедлил. Подозрительно так помедлил, и Касару стало очевидно: Кифен и этого не умеет.

Единственный боевой прием, на который был способен Степан с посохом, вовсе не являлся магическим и в простонародье назывался “палкой по башке”.

— У меня пока не очень с посохом выходит, я лучше так, по старинке. — и достал из пространственного хранилища меч.

Герцог прикрыл глаза с выражением лица “куда катится этот мир”, глубоко вдохнул-выдохнул и посмотрел на попаданца, как на глупое дитя.

— Кифен, я понимаю, тебе тяжело, да и быть вампирьим графом не самое завидное место, но это не причина намеренно подвергать свою жизнь опасности. Юные вампиры, едва им стукнет двадцать, тоже обожают искать приключения на задницу и устраивать протесты, мол, лучше сдохнуть, чем жить с кланом. Половина таких бунтовщиков, кстати, сдыхает. Другая половина смиренно возвращается под крылышко клана. И ты ведешь себя сейчас точно так же, как вампиреныш в конце пубертата.

— Вы зря переживаете, я уже сражался и с большим числом монстров. И даже с Грантаком.

— Мда, именно это мне заливал мой сын, едва ему исполнилось двадцать. — тяжко вздохнул герцог, вспоминая, как Сенкаир вернулся с “безопасной” прогулки без ноги, и если б не древняя магия и алхимия, то восстановить конечность бы не вышло. Ребенку тогда сказочно повезло. — Тебе хоть сколько лет? — вымученно спросил Касар, осознав, что достучаться до Кифена простыми словами не выйдет.

— Двести с чем-то. — торопливо ответил попаданец, время-то поджимает, а они тут на пустую болтовню драгоценные минуты тратят.

— Я спросил не про возраст вампира. Сколько лет было именно тебе, до того как ты попал сюда? Пятьдесят? Семьдесят? Сто? — Степану еще никогда не казалось, что его солидные года будут звучать так жалко и по-детски.

— Двадцать шесть. — Касар молчал, пристально смотрел на Кифена и пытался понять, что за злую шутку сыграли с ним небеса, — В моем мире живут в среднем до семидесяти, поэтому это нормальный возраст. — едва ли эти слова облегчили душевные метания Касара.

Как оставить графство на это дитя?

Разве можно взвалить столь огромную ношу на эти неокрепшие плечи? На эту дурную, необученную голову? Да герцог б в гробу перевернулся, если б узнал!

Нет, как вообще этот зеленый вампир дотянул до этого дня с такой-то нагрузкой?

В совет старейшин теперь берут исключительно умственный калек или что? Как у них, у стольких умудренных жизнью старцев, не хватило мозгов на трезвое решение?

Они хоть спросили, сколько иномирцу лет?

Неудивительно, что маленький граф так рьяно хочет сбежать, у Кифена всё на лице написано. В клане что, все с ума посходили?

Дали б иномирцу хотя бы до ста подрасти, а потом уже передали титул и полномочия.

— Это…хороший возраст. — уклончиво кивнул герцог, пытаясь себя утешить. — Но не слишком подходящий, чтоб умирать. Я покажу тебе, как спуститься в лаборатории из этого крыла. — скомкано закончил Касар, мрачно кивнув самому себе.

Вот доберется до старых пердунов и всем им бороды-то проредит. Совсем уже на закате лет с ума посходили.

Степан бы никогда не подумал, что в замке, где куча потайных дверей и секретных ходов, вход на подземный этаж будет спрятан именно в туалете.

Герцог подошел к запыленному зеркалу в уборной, протер стекло и влил магию. Стена слева жалобно застонала, заскрежетала и… обвалилась.

— Так и должно быть? — с сомнением выдал Степан. Касар разочарованно поджал губы и отрицательно мотнул головой.

А ведь это был его любимый спуск к лабораториям! Весь проход обвалился, теперь туда разве что мелкие монстры пролезут.

Вампиры опечаленно покинули уборную, привалили к двери несколько больших камней, и пошли дальше.

Граф остановился, проморгался и вопросительно взглянул на Касара, мол, мне же не мерещится?

Герцог поморщился, но кивнул. Над скромной ржавой дверью жирными сверкающими буквами было написано “Лаборатории”. Как-то совсем не загадочно и ни капли не секретно.

— Из чего сделаны эти буквы?

— Я не отвечу тебе, даже если придется умереть. — скривился герцог.

О, эта кричащая надпись — клеймо на загадочной репутации замка.

Когда Касар только проектировал свой дом, то сделал сотни потайных ходов и скрытых комнат, девизом замка было слово “тайна”, но стоило родиться дочери, Акшасс, как пришлось развешивать всюду таблички и указатели, потому как она и к ста годам терялась в родном доме. Что не сделаешь ради своего ребенка?

Но идеальная концепция замка оказалась безнадежно разрушена… И это вдребезги разбивало его черствое вампирье сердце.

— И как она открывается? — попаданец замер перед дверью, уверенный, что тут должен быть скрытый механизм или, на худой конец, ловушка. Не может же существовать просто дверь в лаборатории.

— Это обычная дверь. — нехотя ответил герцог. — Ни о чем не спрашивай, просто иди. — Касар слегка толкнул дверь, и та легко отворилась, в широком темном коридоре загорелось освещение, откуда-то подул мягкий теплый ветерок.

Степан недоверчиво прищурился. Стены, вопреки ожиданию, выкрашены в нежно-желтый цвет, через каждые десять метров стояли детские мягкие диванчики, где-то валялись плюшевые игрушки.

С потолка свисали гирлянды, а пол, выстланный густым ковром, явно был с подогревом. Не известно, где Касар в те темные времена раздобыл и игрушки, и ковер, и гирлянду. Видимо, деньги действительно решают всё.

Не верилось, что герцог, навязывающий всем и вся кровожадность, растил своих детей как тепличные цветы. Коридор выглядел как… нечто, явно указывающее, что родитель страдает синдромом гиперопеки.

Но Касар вовсе не создавал такое впечатление. Скорее уж наоборот.

Хотя, если подумать, это место — единственное, что напоминало детскую.

Неужели Касар так много времени проводил в лабораториях, что дети поселились в коридоре поблизости, чтоб хоть иногда видеть отца? Ужас какой.

Герцог остановился, задумчиво взглянул на рисунок мелом и завороженно провел пальцем по контуру, не касаясь. Как же много времени прошло с того дня.

В эту секунду вампир остро пожалел, что запретил дочери рисовать на стенах. Из всех рисунков сохранился лишь этот.

— Это что, зайчик? — удивленный вопрос графа вырвал Касара из мыслей.

— Нет, тебе показалось. — холодно отозвался Касар, отдернув руку. Он никогда не думал, что вспоминать будет так больно. — Иди быстрей.

Разве мог герцог показать слабость перед тем, кому суждено пережить куда больше невзгод? Это было бы нечестно по отношению к Кифену. Юному графу стоит видеть перед собой стойкий и рассудительный пример, а не… Касара.