Святой и грешница - Ульрике Швайкерт

Это случилось несколько недель назад, но казалось, что это произошло в прошлой жизни. Тогда Элизабет еще жила в борделе и вместе с другими девушками принимала близко к сердцу злодеяния епископа. Они были возмущены его поступками и желали ему скорой и ужасной кончины. А теперь епископ Иоганн фон Брунн был ее отцом, которого она всегда любила и почитала!

Епископ кивнул своей дочери и велел рыцарю фон Генебергу уступить ей место, чтобы она сидела рядом. Герадина, сидевшая с другой стороны, недовольно скривилась. Ганс фон Генеберг, наоборот, улыбнулся и поклонился, прежде чем нашел место на другой стороне стола рядом с главным викарием.

Иоганн фон Брунн сияющими глазами смотрел на свою дочь.

— Как твои дела, моя дорогая? Надеюсь, происшествие не омрачило твой сон.

— Спасибо, у меня все хорошо, отец, — хрипло ответила Элизабет. Она взяла сладкий миндаль и начала есть, не обращая внимания на разговоры. Разумеется, темой беседы стало вчерашнее событие. Не так часто личная охрана планировала убийство епископа и была обезврежена двумя служанками и дочерью епископа!

Элизабет подставила слуге бокал, чтобы наполнить его теплым медом, когда снаружи на лестнице раздались громкие голоса. Быстрые шаги приблизились, и дверь в зал распахнулась, так что створки ударились о стену.

Все взгляды были прикованы к вошедшему в зал с двумя стражниками капитану фон Заунсгейму. Епископ недовольно нахмурился. Он не терпел, когда прерывали его трапезу и не находил ни одной причины, которая могла бы оправдать такое грубое вторжение.

— Капитан, — приказал епископ, — объяснитесь!

Фон Заунсгейм не смутившись поклонился.

— Мне очень жаль, что я вынужден был побеспокоить вас, но из города выехала делегация и с минуты на минуту прибудет в крепость.

— И что? Просителям придется подождать, пока я закончу трапезу.

— Не думаю, что речь идет о просителях. Как сообщил Баусбак, которому вы приказали дежурить в городе, в состав делегации входит весь капитул и городской совет, а также представители других монастырей, провинциальных городов и главы предместий. С ними даже папский легат. Это несколько десятков мужчин!

Но епископа это не обеспокоило. Осушив бокал, он обвел взглядом присутствующих.

— Отлично! Мне представилась возможность одним махом коренным образом изменить ситуацию. Какое замечательное стечение обстоятельств!

Элизабет испугалась. Она ведь верно поняла его слова? Была ли другая возможность их истолковать? Она посмотрела на лица рыцарей, союзников и доверенных ее отца, на которых также читался ужас.

— Вы примете их? — спросил капитан Герман фон Заунсгейм в этот раз немного раздраженно. — Хотя Баусбак и прискакал быстро, предполагаю, что они вот-вот появятся у внешних ворот.

— Хорошо, впусти их. Здесь, во дворе за нашими высокими стенами, их требования будут выглядеть совсем иначе.

— Некоторые из них вооружены. — Капитан пытался заставить епископа задуматься.

— Что с того? — махнул рукой Иоганн фон Брунн. — Пропусти их и созови всех наших людей, они должны быть наготове. — Епископ довольно потер руки и взял особенно большой кусок жаркого.

На лице капитана отчетливо читалось сомнение, но он не осмелился вслух оспорить приказ. Герман фон Заунсгейм, наклонив голову, быстро удалился, чтобы передать дальше приказ епископа.

Конрад фон Вайнсберг откашлялся.

— Вы же не собираетесь схватить весь капитул и совет?

— Почему нет? — весело возразил епископ. — Вы полагаете, что в таком случае не останется никого, кто бы их освободил? Это справедливое возражение.

Конрад фон Вайнсберг ничего не сказал, будто он именно этого и опасался.

— С другой стороны, это было бы уже что-то, — продолжал епископ, который, судя по всему, проявлял все больший интерес к своему нападению. — Возможно, я смог бы назначить людей, которые бы более благосклонно относились ко мне и не портили мне настроение своим постоянным брюзжанием.

Элизабет растерянно посмотрела на отца. Он не мог всерьез так думать и не имел права говорить это всерьез! В таком случае он был не лучше многочисленных разбойников в империи, которые усердно, но безуспешно пытались вести войну с императором.

— Разве он был когда-нибудь другим? Ты, наивная глупышка, просто не замечала этого. Не хотела замечать!

Епископ, почувствовав взгляд, обратился к ней:

— Дорогая, что ты так на меня смотришь? — Он погладил ее ледяную руку. — Конечно, я не брошу их всех в темницу.

Элизабет немного расслабилась.

— Нет, среди каноников у меня появились союзники. Молодой Никлас фон Ротенган предан мне, а также господа фон Танн, Малькос и Кере, фон Бенинген, и оба брата фон Зих на моей стороне.

— Они преданы деньгам. Епископ не скупился на подкуп!

Судя по гулу во дворе, делегация прибыла. Фон Брунн вытер рот и поднялся.

— Ну что, господа, пойдемте? — спросил он с широкой улыбкой на лице. — Сдается мне, сегодня будет интересный день.

Элизабет посмотрела на собравшихся. Кроме Герадины, которая определенно была слишком глупа, чтобы понимать, что происходит, она увидела только серьезные и обеспокоенные лица. Никто из рыцарей и священнослужителей не разделял веселого настроения епископа. В сопровождении двух ангелов-хранителей он вышел на лестницу и посмотрел на делегацию. Капитан не преувеличивал: их было около шести десятков мужчин, многие из которых были вооружены. Элизабет увидела среди них советника Ганса Майнталера, выбравшего сегодня особенно роскошный наряд и опоясавшегося мечом. Вдруг Элизабет поняла, что он может ее узнать. А капитан упомянул папского легата… Она вытянула шею, но, к счастью, не увидела среди делегации высокопоставленного священнослужителя, зато встретилась взглядом с каноником фон Грумбахом. Она вздрогнула. Он узнал ее, в этом не было сомнений. Фон Грумбах приподнял брови и едва заметно кивнул без следа удивления на лице. Возможно, он принял ее за новую содержанку? Элизабет не могла в это поверить и все больше убеждалась в своем подозрении, что каноник с самого начала все знал и таким унизительным способом хотел заманить ее отца в ловушку.

— Священнослужитель, соблюдающий целибат, не может угодить в такую ловушку.

Ганс фон Грумбах вышел вперед и склонил голову. Как обычно, по его лицу сложно было понять, что у него на уме, когда он обвел взглядом епископа и его свиту.

— Капитул назначил меня новым настоятелем, поэтому мне предстоит сказать вступительное слово, — произнес он своим приятным низким голосом.