Возвращение Крестного отца - Марк Вайнгартнер

— При чем тут моя спина? — возмутился Кармине. — Оставь ее в покое!

— Смешно, но наш мальчик не любит, когда его хлопают по плечу! — заявил Джерачи.

— Смешно, — подтвердил Кармине. — Многие, кто так делал, оказались на кладбище!

— Теперь я как никогда уверен, — начал Флауэр, — что лучшего кандидата, чем вы, мистер Марино, не придумаешь! Если забыть о подстреленных крысах и болезненном отношении к спине, ты парень что надо.

Кармине широко улыбнулся и в ответ похлопал Флауэра. Агент сделал вид, что собирается ответить тем же, но в последний момент передумал. Оба засмеялись.

— Первый даго, которому не нравится, что его хлопают по спине! — пробормотал Розен, и Джерачи показалось, что такое может сказать только итальянец.

— С местными проблем не будет, — пообещал Джерачи. — Можете мне поверить.

На следующий день на шоссе появилась вывеска: «Элитные земельные участки. В продаже с июня 1962 года». Местные жители умрут от любопытства. Закрутится такая интрига, что окупятся все затраты: дренирование, облагораживание, привлечение лучших юристов и адвокатов, подкуп местного земельного комитета. В общем, обычная для дона операция.

В тот вечер за ужином Джерачи колотило так сильно, что Барб и Бев перепугались, а Шарлотта хотела вызвать «Скорую».

— Это от кофе, — поспешно сказал Ник.

Жена давно просила его перейти на чай.

— Не получается, — признался Джерачи. — Сегодня вечером в клубе я выпил эспрессо.

Ник лгал, никакой кофе он не пил. Огромным усилием воли он заставил себя расслабиться, чтобы контролировать каждое свое движение. Утром дрожь началась снова. Жена сказала, что, если Ник не пойдет к доктору, она перережет ему подколенное сухожилие и силой отвезет в больницу. Джерачи заявил, что с ним все в порядке, а тряска пройдет. На это Шарлотта принесла с кухни самый большой нож. Ник засмеялся и заверил, что очень ее любит. Угрожающе размахивая ножом, жена заявила, что настроена серьезно и решительно.

— Я тоже, — ответил Ник и дрожащей рукой показал на телефон. — Будь лапочкой, набери для меня номер.

Когда Шарлотта положила трубку, дрожь утихла.

Личный доктор Джерачи внимательно осмотрел больного и задал кучу вопросов. Судя по всему, он был в тупике.

— Может, все дело в нервах? — вслух поинтересовался эскулап. — У вас проблемы на работе? Чрезмерные нагрузки, стресс? Или, может, дома неприятности?

— Думаете, я с ума сошел? К этому ведете?

Ник получил направление к специалисту.

— Если полсловом «специалист» подразумевается психиатр, то вас ожидает пренеприятный разговор, док.

Доктор заверил, что осознает серьезность ситуации.

Специалист был неврологом с мировым именем. Диагноз, который он поставил, — болезнь Паркинсона в начальной стадии, возникшая в результате многочисленных травм черепной коробки в бытность профессиональным боксером и обостренная сильным сотрясением мозга.

— По голове меня били не так уж и часто! — возмутился Джерачи.

— Вы, боксеры, все одинаковые! — засмеялся доктор. — Расскажите о сотрясении мозга. Оно ведь случилось недавно, правда?

Естественно, Ник не обмолвился об авиакатастрофе, которая едва не стоила ему жизни.

— Можно сказать и так, — проговорил Джерачи. — Если шесть лет — это недавно.

— Что случилось шесть лет назад?

— Я упал и потерял сознание. Пренеприятная травма!

Невролог посветил ему в глаза фонариком.

— Интересно, откуда вы упали? С Эмпайр-стейт-билдинг?

— Можно и так сказать, — заметил Джерачи.

Из окна отеля «Антика Фокаччерия» Ник Джерачи смотрел, как жилистый старик с серыми усами пересекает площадь Святого Франциска. Площадь была оазисом света, затерянным среди темных улиц Палермо. Считалось, что старик идет один.

На самом деле дон Чезаре никогда не был один. Он научил своих soldato и телохранителей сливаться с окружающей обстановкой. Сторонний наблюдатель ни за что не догадался бы, что молодой человек, облокотившийся на поношенный «Веспас» у кафедрального собора, — человек дона Чезаре, так же как и четверо, снующие перед рестораном и громко спорящие о футболе. Сторонний наблюдатель подумал бы, что пожилой мужчина, пересекающий площадь, — бывший учитель истории, а не герой освобождения Сицилии и самый влиятельный человек в Палермо.

Следует заметить, что Палермо — такой город, где все на все обращают внимание.

Было три часа, и ресторан еще не открылся для обычных посетителей. Обслуживающего столик официанта предварительно обыскали люди дона Чезаре, один из которых дежурил в дверях, а трое других следили за поварами на кухне.

За красным вином и сандвичами с говяжьей селезенкой, которыми славился ресторан, Джерачи и Инделикато обсуждали проблемы, связанные с торговлей наркотиками. Говорили по-английски, и вовсе не из соображений безопасности, а потому что, несмотря на частые поездки на Сицилию и детство, проведенное в окружении сицилийцев, Джерачи очень слабо говорил по-итальянски, а на сицилийском диалекте еще хуже. То есть он почти все понимал, а говорить не мог, словно срабатывала какая-то внутренняя блокировка.

— Дружище, страшно рад видеть тебя в Палермо! — проговорил дон Чезаре, доедая бутерброд и облизывая пальцы. — Только ведь ты проделал такой долгий путь не для того, чтобы поговорить со мной о наркотиках!

— На этот раз я привез жену и дочерей, — объяснил Джерачи. — Старшая осенью уезжает в колледж, так что это, возможно, наш последний отпуск вместе. Они никогда раньше не были на Сицилии, поэтому за десять дней надеются увидеть как можно больше. — Джерачи и семья могли бы пробыть на острове и дольше, если бы прилетели на самолете, но Ник не желал испытывать судьбу. — Я и сам плохо знаю Сицилию, даже в Таормине раньше не был!

Дон Чезаре горестно воздел руки к небу:

— Я владею самым лучшим отелем в Таормине. Почему ты заранее не предупредил, что приедешь, да еще с семьей? Вас бы приняли с королевскими почестями!

— Вы и так столько для меня сделали, дон Чезаре, что я не смею просить о большем.

Однако от старого дона просто так не отделаешься. Пришлось пообещать приехать на следующий год и непременно погостить в роскошном отеле дона Инделикато.

— Дон Чезаре, я хотел с вами встретиться еще по одной причине. Речь пойдет о вашем крестнике Кармине Марино.

Дон нахмурился:

— С ним все в порядке?

— Отлично, лучше и быть не может, — успокоил старика Джерачи. — Кармине — один из самых надежных моих людей. Поэтому я и хочу поговорить с вами о работе, которую собираюсь ему предложить. Работа очень важная, хорошо оплачиваемая, но опасная.

Как же хотелось Нику довериться старому дону! Инделикато был очень ценным и надежным союзником. Кроме того, он единственный из знакомых Джерачи имел дело с ЦРУ. Во время войны представители мафии, которых не изгнали на Устику, действовали совсем как движение Сопротивления во Франции. Через Лаки Лючано, депортированного из США дона, Инделикато встречался с представителями УСС, впоследствии превратившегося в ЦРУ, и поставлял бесценную информацию, которая легла в основу плана по захвату острова. Именно Инделикато пришла в голову мысль сбросить с самолета тысячи ярко-красных платков, украшенных большой буквой «L», символизировавшей Лаки Лючано, чтобы предупредить сицилийцев о том, что освобождение не за горами. Британские войска, не сотрудничавшие с мафией, понесли огромные потери при освобождении восточной части Сицилии, зато американцы, имея под рукой точные данные о противнике, оказались гораздо удачливее. После освобождения Сицилии многие города превратились в военные базы. Влияние американцев было так велико, что исполняющими обязанности мэра во многих городах были назначены мафиози. Вскоре войска союзников покинули остров, а доны так и остались мэрами. Когда уцелевшие на Устике вернулись домой, то обнаружили, что стараниями УСС политическое влияние мафии многократно возросло. Вскоре после этого Чезаре Инделикато был избран в итальянский парламент и долго возглавлял популярное движение по отделению Сицилии от Италии и вхождению в состав США на правах сорок девятого штата.

В конце концов Джерачи решил не рисковать.

— Подробности сообщить не могу, — извиняющимся тоном сказал Ник. — Только то, что Кармине хочет получить эту работу и ему придется командовать людьми, которых я с ним пошлю.

— Не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь! Хочешь получить благословение? Я ведь даже не знаю, о чем речь!

— Если велите отстранить Кармине от участия в этом проекте, я так и сделаю. Поймите, я не имею права разглашать тайну операции.

Дон Чезаре обдумывал услышанное.

— Насколько я понял, — ответил он наконец, — мой крестник Кармине, который каждый месяц присылает матери деньги, может погибнуть, выполняя эту секретную работу. Если это так, то мое благословение ни к чему.