Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

Участников, кстати, много, больше двухсот. Первоначально планировалось, что в каждой категории будет по 16 человек, а их оказалось на 40 больше. «Труд» кроме 9 допущенных привез за свой счет еще 15, ну и «Спартак» семерых, и остальные по два-три «лишних».

Предварительные поединки должны были пройти в весовых категориях до 51 кг, до 54 кг, до 57 кг, до 60 кг, 63,5 кг, до 67 кг и до 71 кг. Только в категориях до 48 кг, до 75 кг, до 81 кг и свыше 81 кг.

Такая вот петрушка, вызвавшая у тренеров лёгкое возмущение. Получалось, что при слепой жеребьёвке предварительного раунда один фаворит мой сойтись с другим фаворитом.

На церемонии открытия с приветственным словом к участникам 36-го чемпионата СССР обратились президент всесоюзной Федерации бокса Георгий Иванович Свиридов и председатель комитета по физической культуры и спорту при Совете Министров Литовской ССР – немолодой товарищ с залысинами и труднопроизносимыми именем и фамилией. Они пожелали нам успехов и призвали нас к честной борьбе.

Далее была жеребьёвка. Мне выпало завтра биться в последней паре со спартаковцем Георгием Сидоренко. Мощный товарищ, весы под ним показали 99 кг. Ростом чуть выше меня, а в ширину в полтора раза больше. С таким рубиться – себе дороже. Только игровой стиль, или, выражаясь словами Мохаммеда Али: «порхать – как бабочка, и жалить – как пчела».

То же самое предлагает и Казаков:

– Думаю, не надо ввязываться с ним в драку. Побегай, пусть попробует тебя догнать, а как подустанет – начнёшь работать. Дистанционно работать, хотя руки у него такие же длинные, как и у тебя, но если он устанет, то не сможет так же резко выбрасывать удары, как ты. Главное – не напороться в начале боя на тяжёлый удар.

Хорошо, когда нет нужно ничего выдумывать. Вряд ли соперник при его габаритах станет скакать по рингу козликом, наверняка будет перемещаться неторопливо, как Коля Валуев, пытаться загнать в угол.

Вечером посмотрели несколько боёв, потом с остальными участниками на автобусе добрались до Дома отдыха. Поужинали – специально для нас повара не спешили уходить, после чего по совету Семёна Лукича, отправившегося в комнату отдыха смотреть программу «Время», устроил небольшой променад по тихим аллеям «Ласточки», подсвеченным фонарями в матовых сферах, венчавшими собой металлические, выкрашенные чёрной краской двухметровые столбики. Руки в карманах куртки, надетой поверх спортивного костюма, на ногах неизменные «Botas», которым, хочется верить, сносу не будет. Дождик чуть накрапывал, но не критично, тем не менее, кроме меня, желающих отправиться на прогулку в это время не нашлось, так что мне никто не мешал предаваться думам о своей судьбе и судьбе своей страны.

А вообще, нужна ли была революция? Что она дала русскому народу? Унизительный «Брестский мир»? Кровопролитную гражданскую войну? Сталинские лагеря? Ведь при всём моём уважении к Иосифу Виссарионовичу глупо отрицать наличие репрессий, под каток которых попали тысячи невинных, зачастую оговорённых людей. Или по-другому просто было нельзя?

Понятно, что революция не могла бы состояться без участия неких заинтересованных лиц в лице некоторых западных держав, для которых сильная Россия была как в кость в горле. Вот только рано они радовались. Советская Россия, оправившись от разрухи Гражданской войны, стала не менее сильной и опасной для них, нежели царская. И снова начали думать, как нам нагадить. Обрадовались было, что фашистская Германия нас уничтожит, правда, опасаясь, как бы и им не прилетело. А когда увидели, что мы фрицев назад погнали, быстро сориентировались и открыли Второй фронт. Иначе, чего доброго, вся Европа стала бы социалистической, а не только её восточная часть.

История не знает сослагательного наклонения – примерно так сказал когда-то гейдельбергский профессор Карл Хампе, и за ним уже повторил товарищ Сталин конкретно эту фразу. Но в жизни, оказывается, иногда такое возможно. В моём случае от точки моего попадания в 1970 год кое-что уже идёт немного по-другому. Мелочи, но тем не менее… Вон у Брэдбери хронопутешественник доисторическую бабочку раздавил, а как всё изменилось в его будущем!

И от меня зависит, станут ли изменения более серьёзными, и не окажется ли так, что, руководствуясь благими намерениями, я сделаю только хуже. Во всяком случае, я был уверен, что мои «хроники» помогут спасти тысячи жизней и избежать многих ошибок, которые будут допущены советским руководством.

Опять же, как передать сведения людям, от которых хоть что-то зависит? После праздничного концерта моей известности на порядок прибавилась. Того и гляди с первым секретарём обкома за руку здороваться буду. А года через три и с министром культуры СССР.

Дождь усилился, и я посмотрел на часы. Ого, почти час гуляю, пора и честь знать. Не хватало ещё и простудиться перед первым же боем. Да и Казаков небось переживает, куда я запропастился: пока гулял, забрёл в самый дальний конец парка, где за оградой чернел смешанный лес. На фоне тёмного, затянутого тучами неба даже не были видны верхушки сосен и лиственниц, и веяло из этой тьмы чем-то, я бы даже сказал, потусторонним. Настоящий Шварцвальд – Черный лес – куда за приключениями ходили герои братьев Гримм и Гауфа. И фонарей-то с этой стороны уже нет, видны лишь слабо светящиеся, занавешенные окна Дома отдыха. А чем больше всматривается в эту темноту, тем больше, кажется, она всматривается в тебя.

Бр-р-р… Даже на мгновение показалось, что с той стороны ограды на меня посмотрели два красных глаза, отчего спина тут же покрылась липким потом. Хорошо, что тут высокая ограда, и волк, если это был он, вряд ли сумеет протиснуться между прутьями. Хотя… Не такие уж и узкие между ними зазоры. От этого открытия внутри меня снова всё на мгновение похолодело. Да ладно, успокаивал я себя, какие тут на фиг волки? Да и глаза красным только у сказочных монстров горят, но никак не у обычного хищника. Примерещится же…

Блин! Снова два красных огонька! Причём сначала мелькнул один, потом другой, словно бы неведомое чудовище жмурилось то одним глазом, то другим. А мгновение спустя я услышал едва различимые на фоне дождя голоса и понял, что огоньки – не что иное, как тлеющие кончики сигарет. Или папирос, что в данном случае для меня не имело никакой разницы.

Я как-то сразу успокоился. Никакой мистики, всё весьма банально, два мужика на ночь глядя под дождём отправились в тёмный лес. Действительно, что тут необычного, съязвил я сам про себя. Можно подумать, я часто встречаю таких вот полуночных «грибников». Что можно делать