Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

Новость, что кому-то невзначай повезло, вызвала двоякое чувство. Шел-шел на своем китобойном судне, и вдруг на горизонте земля, которую другие, рискуя жизнью, искали годы! Но в географии такое случается. Конечно, очень приятно, что Лонг вспомнил о тех, кто имел гораздо большее право открыть эту землю, и отдал им дань памяти. Однако, узнав об открытии, тут же заявили о себе и злопыхатели. Среди них австрийский профессор Фердинанд Гохенштеттер, президент Венского географического общества, и особенно немецкий географ доктор Петерман. Опубликовав сообщение об открытии Лонга в издаваемом им ежемесячном журнале, Петерман посетовал, как неудачно назвал американец новооткрытую землю именем Врангеля. Мол, сам-то Врангель более всех сомневался в существовании на севере земли, когда-то виденной казаком Андреевым, и потому было бы более справедливым назвать открытие «Землей Андреева».

Да потрудился ли Петерман, негодовал Врангель, прежде чем делать такие заключения, хотя бы заглянуть в его труд, посвященный поискам земли, лежащей в Ледовитом море?

Но почитаем, что же написал уважаемый академик Карл Бэр по поводу открытия Лонга и измышлений Петермана.

Правильно, Бэр все ставит на свои места. Напоминает, что на приложенной к описанию своего путешествия карте Врангель указал в море землю с припиской: «Горы видятся в летнее время с мыса Якан» — именно в том районе, где и обнаружил землю Лонг. А казак Андреев, подчеркнул Бэр, будто бы видел землю много западнее — к северу от устья Колымы.

Бэр посчитал нужным напомнить и то, что сведения о земле к северу от мыса Якан были получены экспедицией Врангеля лишь в последний год его пребывания в Сибири и он ходатайствовал перед адмиралтейством о разрешении продолжить экспедицию еще на два года, чтобы, устроив склад провизии на мысе Якан, возобновить поиск земли, в существовании коей не сомневался, и наконец-то отыскать ее. Но предложение это не было принято. «Отсюда ясно, — заключил Бэр, — что капитан Лонг, назвав открытую им землю именем барона Врангеля, воздал сему последнему вполне заслуженную честь».

Что ж, усмехнулся Врангель, доброе имя несправедливо оклеветанного Петерманом восстановлено.

Бэр напомнил и его, Врангеля, собственные слова из книги о полярном путешествии: «Если на севере действительно существует земля, то открытие ее зависит исключительно от случая и благоприятного расположения обстоятельств. Главные условия удачи составляют безбурная морозная зима и позднее наступление весны. При таких условиях путешествие должно быть предпринято от Якана, где, по преданиям жителей, неизвестная страна наиболее сближается с берегом Азиатского материка».

Да, эти слова он записал в своем труде в надежде, что когда-нибудь другому русскому путешественнику вновь посчастливится отправиться на поиск неведомой земли. Увы, за несколько десятилетий, миновавших после завершения их экспедиции, так и не было предпринято попытки повторить их опыт. Некоторые высокие лица считали такие поиски бесперспективными, в других же случаях самую идею поддерживали, но не находилось денег для ее реализации.

Особо не вчитываясь, бегло пробежал то место статьи, где Бэр описывал открытие английским капитаном Келлером к северу от Берингова пролива острова, названного Герольдом, а также признаков в некотором отдалении от него более обширной земли, окрещенной Пловер и положенной на карту несколько западнее острова Герольд. Однако пришедшая в тот же район позднее американская научная экспедиция, подтвердив существование острова Герольда, не смогла обнаружить остров Пловер.

«Дело в том, — справедливо заметил в этой связи Бэр, что в тех краях очень трудно положительно утверждать о существовании земли, на которую путешественники не высаживались. Массы льда легко могут быть приняты за материк; к тому же в этих северных широтах миражи весьма обыкновенны».

Даже знаменитый Кук, напомнил Бэр, при всем его опыте плаваний в полярных морях, совершил, как доказал Сарычев, ошибку, приняв близ северо-западного берега Америки туман за остров, который он нанес на свою карту.

А вот дальше, где Бэр цитирует сообщение Лонга в журнале Nautical Magazine, уже самое интересное. Итак, Лонг западную оконечность виденного им острова обозначил в координатах 70° 46' с. ш. и 178° 30' в. д. «Определение это, — комментирует Бэр, — приближает находку Лонга на 25 миль всего от того места, где Врангель обозначил свою предполагаемую землю».

С погодой Лонгу явно повезло. Ясные дни, открытое, свободное ото льдов море. Вот ведь как важно оказаться в нужное время в нужном месте! Итак, Лонг ведет свое судно от Берингова пролива и видит прямо по курсу корабля землю, окруженную по ее периметру ледяным полем.

«В низменных частях острова, — с волнением читал Врангель выдержки из сообщения Лонга, — совершенно не было снегу, и почва представлялась зеленою, как будто она была покрыта растительностью. 15 и частью 16 августа мы плыли в восточном направлении вдоль острова и приближались к оному в некоторых местах на расстоянии 15 миль. 16-го погода была ясная, и мы хорошо видели среднюю и восточную часть земли. Почти посредине, приблизительно в долготе 180°, находится гора, имеющая форму потухшего вулкана; вышину ее приблизительно определили в 2,480 футов. 16 августа я мог сделать прекрасные наблюдения и обогнул юго-восточный мыс, которому я дал название мыса Гавайи. Он находится на 70° 71' с. ш. и 178° з. д. от Гринвича.

Невозможно сказать, как далеко земля эта простирается к северу; доколе, однако, достигло зрение, мы видели горные цепи, которые терялись вдали... В соседстве ее встречаются во множестве моржи; земля кажется зеленее, чем материковый берег от мыса Баррона до реки Макензи на северном берегу Америки или как северные части Гренландии, которые находятся на более высокой широте».

И решающее: «Я назвал эту землю Врангелевою землею, — писал Лонг, — желая этим принести должную дань уважения человеку, который еще 45 лет назад доказал, что Полярное море открыто».

Отложив журнал, Фердинанд Петрович подошел к окну. С серого неба медленно падали крупинки снега. Вспомнилась молодость, и будто вновь зазвучал в ушах лай понукаемых проводниками собак, бегущих на север. Гряда торосов, с которой он наблюдал вместе с Козьминым открытое море. И как дико ужасен был его вид! Как шутя играли волны огромными льдинами! А дальше горизонт окутывали темно-голубые пары. И таков был крайний предел, куда они смогли проникнуть к северу от мыса Якан. Не зная, что до искомого острова уже рукой подать — миль двадцать пять — тридцать.

Тогда судьба неласково пошутила с ними. И все же об этих годах жалеть не приходилось. Напротив, они всегда вспоминались как самое отчаянное, самое счастливое время жизни.

КУДРЯ Аркадий Иванович родился в 1940 г. в Москве, окончил факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. Несколько лет работал в газете на Севере, в Эвенкийском автономном округе, затем долгое время — в Агентстве Печати Новости, РИА «Новости». Занимаясь проблемами российского и американского Севера, посетил многие северные регионы страны, дважды бывал на Аляске. В 1988—1993 гг. редактировал международный информационный вестник «Северные новости», в котором, помимо российских журналов, сотрудничали журналисты из США, Канады, Норвегии, Финляндии и Гренландии.

А. Кудря — автор книги повестей «Клуб любителей необычайного» (1992 г.), романов «Правитель Аляски» (Армада, 1996 г.) и «Служенье красоте, или Жизнь художника Серова» (Радуга, 2001 г.).

Роман «След на земле» публикуется впервые.

1796 г. — 29 декабря (по ст. стилю) родился в г. Пскове.

1810 г. — Поступил в Морской кадетский корпус.

1812 г. — Произведен в гардемарины.

1815 г. — Присвоено звание мичмана.

1816 г. — Плавал на фрегате «Автроил» в Балтийском море.

1817—1819 гг. — Участвовал в кругосветном плавании на шлюпе «Камчатка» под началом капитана В.М. Головнина.

1820 г. — Присвоено звание лейтенанта.

1820—1824 гг. — Возглавлял Колымскую экспедицию для поисков и описи северных земель.

1824 г. — Произведен в капитан-лейтенанты, назначен командиром транспорта «Кроткий».

1825 г. — Опубликованы первые работы о Ледовитом море.

1825—1827 гг. — Плавал вокруг света на транспорте «Кроткий».

1827 г. — Произведен в капитаны 2-го ранга. Избран в корреспонденты Императорской Академии наук.

1828 г. — Командовал фрегатом «Елизавета».

1829 г. — Произведен в капитаны 1-го ранга с назначением главным правителем российско-американских колоний.

1835—1836 гг. — После завершения службы в Русской Америке совершил путешествие в Мексику.