Основы метафизики нравственности - Иммануил Кант

не решается сказать что-нибудь новое, уместное для продолжения разговора, ибо оно не должно быть взято с потолка, а должно быть новостью дня, и притом интересной. Предотвратить такую заминку и непрерывно поддерживать разговор может одно лицо, прежде всего хозяйка дома, только тем, что оно, как в концерте, заканчивает [разговор] общим и громким весельем и тем самым приносит еще бо`льшую пользу подобно пиру Платона, о котором один из гостей сказал: «Твои пиры нравятся не только тогда, когда в них участвуешь, но и тогда, когда о них вспоминаешь».

55

Ибо философствующий ученый должен постоянно иметь при себе свои мысли, чтобы разнообразными попытками найти, с какими принципами он может их систематически связать, и идеи, поскольку они не созерцания, носятся перед ним как бы в воздухе. Ученый же историк или математик может поставить их перед собой и потом с пером в руках расположить их эмпирически сообразно с общими правилами разума словно факты; и, поскольку предыдущее в некоторых пунктах уже окончено, он может на следующий день продолжать свою работу с того места, где он ее оставил. Что касается философа, то его можно рассматривать не как работника [при постройке] здания наук, т. е. не как ученого, а как изучающего мудрость. Это чистая идея одного лица, которое делает своим предметом конечную цель всякого знания практически и (в интересах его) теоретически, и это слово можно употреблять только в единственном числе, а не во множественном (философ высказывает такие-то или такие суждения), ибо оно обозначает только идею, а говорить о философах – значит указать множественность того, что составляет абсолютное единство.

56

Какое влияние оказывает различие темперамента на общественные дела или наоборот (какое действие оказывают навыки в этих делах на темперамент) – ответ на этот вопрос будто бы найден отчасти с помощью опыта, отчасти при содействии предполагаемых случайных причин. Так, например, говорят, что

в религии холерик ортодокс,

сангвиник свободомыслящий,

меланхолик фанатик,

флегматик индифферентист.

Но это беспочвенные суждения, которые имеют лишь столько значения для характеристики, сколько им придает шутовское остроумие (valent quantum possunt).

57

Один мореплаватель прислушивался к спору, который ученые вели относительно того, какое положение в обществе они занимают, принадлежа к тому или иному факультету. Он решил этот спор по-своему, а именно: поставил вопрос, за сколько он мог бы продать человека, захватив его на свой корабль, на рынке в Алжире. Там никто не нуждается ни в теологах, ни в юристах, но врач знает ремесло, и его можно продать за наличные деньги. К королю Якову I английскому его няня, которая его вскормила, обратилась с просьбой сделать ее сына джентльменом. На это Яков ответил: «Этого я не могу; могу его сделать графом, но джентльменом он должен сделать себя сам». Диоген (киник) был захвачен морскими пиратами (как гласит легенда) у острова Крит и выставлен на рынке при публичной распродаже рабов. «Что ты знаешь, что ты умеешь?» – спрашивал его посредник, поставив его на возвышение. «Я умею управлять, – ответил философ, – и ты мне ищи такого покупателя, который нуждался бы в господине». Купец, задумавшись над таким редким притязанием, согласился на это: он отдал Диогену на воспитание своего сына и поручил ему сделать из него все, что он захочет, а сам несколько лет занимался своими делами в Азии и по возвращении увидел своего ранее неотесанного сына превращенным в ловкого, благонравного и добродетельного человека. Так примерно можно определить степень человеческого достоинства.

58

Хейдеггер, немецкий музыкант в Лондоне, был человек причудливого телосложения, но живой и толковый, которого и знатные люди охотно приглашали в свое общество ради интересной беседы с ним. Однажды ему пришло в голову в обществе, собравшемся за пуншем, сказать одному лорду, что у него самое безобразное лицо в Лондоне. Лорд задумался и предложил ему пари, что он найдет и покажет лицо еще более безобразное, и велел позвать пьяную женщину, при виде которой все общество громко рассмеялось и раздались крики: «Хейдеггер, вы проиграли пари!» – «Погодите, – ответил музыкант, – пусть эта женщина наденет мой парик, а я надену ее чепчик, и тогда посмотрим». Когда это было сделано, раздался всеобщий хохот: женщина имела вид вполне благовоспитанного мужчины, а он выглядел как ведьма. Это доказывает, что для того, чтобы назвать кого-то прекрасным или по крайней мере довольно красивым, надо высказывать свое суждение не безусловно, а всего лишь относительно, и что нельзя мужчину называть безобразным лишь потому, что он некрасив. Безобразными вправе называть только отвратительные физические недостатки на лице.

59

Древнее предание о русских, будто жены подозревали своих мужей в тайной любви к другим женщинам, если время от времени не получали от них колотушек, обычно считалось басней. Но в описании путешествия Кука рассказывается, как один английский матрос, увидев на острове Таити индейца, который наносил побои своей жене, хотел доказать свою галантность и с угрозами бросился к обидчику. Но женщина тотчас же повернулась к англичанину и спросила его, какое ему до этого дело: ее муж должен это делать! Точно так же считается, что если замужняя женщина открыто занимается флиртом, а ее муж уже не обращает на это внимания, проводя время за вином, за игрой в карты или занимаясь волокитством, то у супруги возникает не только презрение к нему, но и ненависть, так как это ей показывает, что муж уже не дорожит ею и равнодушно предоставляет свою жену другим как бы для того, чтобы они обгладывали ту же самую кость.

60

Следствием этого бывает то, о чем Вольтер рассказывает в «Путешествии Скарментадо». «Наконец, – говорит он, – я возвратился в Кадию, на свою родину, взял там жену, скоро стал рогоносцем и нашел, что это самый удобный образ жизни».

61

Бранное слово la canaille du peuple происходит, по всей вероятности, от canalicola, т. е. от толпы праздношатающихся, которые у канала в старом Риме насмехались над занятыми людьми, проходившими мимо их (cavillator et ridicularius, vid. Plautus, Curcul. ns).

62

Само собой понятно, что при этой классификации нет речи о немецком народе, ибо это была бы похвала автору, который сам немец, т. е. это было бы самохвальством.

63

Коммерческий дух обнаруживает также некоторую модификацию своей гордости, употребляя различные слова при бахвальстве.