Эоловы арфы - Владимир Бушин

— Ну, ну! — еще нетерпеливее вырвалось у Виллиха.

— А нам предписывается немедленно двинуть на северо-восток, в горы, и там ждать дальнейших распоряжений.

Виллих спрыгнул с лошади, взял из рук Энгельса приказ, начал было читать его сам, но тут же вернул: он знал, что слова адъютанта не нуждаются в проверке.

Что ж, придется послать Аннеке соответствующее донесение о полученном приказе, предоставить ему свободу действий, а самим немедленно идти на Оденгейм.

Так и сделали. Дорога до Оденгейма заняла часа два. Когда деревня показалась вдали, Виллих послал несколько баденских кавалеристов, приданных для связи, в объезд налево, чтобы разведать, нет ли там пруссаков, а отряд, несколько замедлив темп, продолжал движение.

Беспрепятственно вошли в деревню. Все было тихо. Из домов стали осторожно появляться жители. На площади у ратуши Виллих остановил отряд. Вскоре пришел бургомистр, крепкий, чуть седоватый старик лет шестидесяти. То негодуя, то заискивающе улыбаясь, он рассказал, что вчера вечером в деревне побывали прусские гусары. Они реквизировали у населения фураж, но не увезли его, а заперли в сарае и, строго-настрого запретив прикасаться к нему, сказали, что приедут за ним сегодня.

— Негодяи обобрали нас дочиста! — причитал старик. Он, конечно, рассчитывал, что теперь фураж будет возвращен. Но отряд Виллиха тоже нуждался в корме для лошадей, и другого случая добыть его, как только здесь, могло и не представиться. Поэтому, выслушав гневный и слезный рассказ о бесчинстве прусских гусаров, командир отряда сказал как-то неопределенно:

— Да, господин бургомистр, война!

Тут на площадь с криками «Пруссаки!» во весь опор влетели баденские кавалеристы, посланные на разведку. Жители моментально разбежались по домам. Весь отряд встрепенулся и забеспокоился.

Виллих приказал Энгельсу проверить сведения баденцев. Фридрих, заставив баденцев поехать вместе с ним и показать ему пруссаков, вскоре установил, что ни одного пруссака поблизости нет, что незадачливые разведчики приняли за неприятеля свой же баденский разъезд. Прихватив реквизированный фураж, отряд двинулся дальше. Пройдя километра полтора, заслышали пушечную канонаду. В гористой местности трудно было определить, откуда она доносится. То казалось, что стреляют где-то довольно близко сзади и слева, то впереди, тоже слева, но гораздо дальше.

— Палят и ядрами, и картечью, — озабоченно проговорил Виллих. — Но, черт возьми, где?

Остановив отряд и созвав нескольких офицеров, Виллих устроил короткий военный совет. Мнения разошлись. Некоторые офицеры высказались за то, чтобы повернуть назад, где, как видно, к отряду Аннеке подошли основные силы. Другие считали, что главные силы продвинулись далеко вперед, вступили в бой с противником и, всего вероятнее, отряд нужен именно там. Виллих и Энгельс подчеркивали, что обстановка крайне неясная, а приказ получен четкий. Следовательно, его и надо выполнять. Хотя, конечно, если сражение идет где-то сзади и пфальцские войска потерпят там поражение, то вырвавшийся вперед отряд может оказаться отрезанным в горах. Виллиху и Энгельсу удалось склонить на свою сторону большинство.

Едва тронулись дальше, как канонада смолкла.

— Значит, мы приняли правильное решение, — мрачно сказал Виллих. — Бой окончен. И если наши разбиты, то и мы явились бы туда через полтора-два часа после сражения только для того, чтобы оказаться разбитыми в одиночку.

Энгельс ничего не ответил. У него тоже, как и у командира, на душе было скверно.

В негустом лесу решили сделать привал и пообедать. Майор Книрим, видимо желая загладить неблагоприятное впечатление от случившегося, вызвался разведать обстановку в ближайшей деревне. Виллих, будучи твердо уверен, что неприятеля там нет, дал согласие. Батальон, наскоро перекусив, поднялся и в полном составе пошел к деревне.

Минуло часа полтора. Отряд уже пообедал, и пора было двигаться дальше, а батальон Книрима все еще не вернулся. Виллих начинал нервничать.

— Энгельс, — раздраженно сказал он, — узнай, в чем там дело. Да поживей.

Через три минуты Энгельс был в седле. Прихватив с собой двух солдат из безансонской роты, тоже на лошадях, он впереди этого маленького отряда поскакал к деревне.

То, что через четверть часа открылось его взору, было ужасно. Никакого противника батальон Книрима здесь, как и предполагалось, не обнаружил, но зато было обнаружено нечто вроде муниципального винного погреба, который майор тотчас конфисковал и предоставил в полное распоряжение своих солдат. Бочки были выкачены из подвала, и началась общебатальонная попойка. В деревне стоял пьяный гвалт, некоторые солдаты уже едва держались на ногах. На появление Энгельса и его спутников никто, кроме жителей деревни, стоявших всюду поодаль от пирующих, не обратил внимания. Кажется, если бы сейчас на улице появился кавалерийский полк противника, усиленный дюжиной орудий, то и он остался бы незамеченным.

— Где командир? — спрашивал Энгельс у солдат, которые казались потрезвей других, но никто не мог толком ничего ответить.

— Мы не хотим быть подарком пруссакам! — бросил в лицо Энгельсу один.

— Ведите нас обратно, сударь. Обратно! — прокричал другой.

Стало ясно, что в батальоне зреет неповиновение или даже прямой бунт.

Наконец в большом доме с настежь открытыми окнами и дверью удалось найти Книрима. В окружении четырех своих офицеров он сидел за столом, уставленным стаканами. Хозяев в доме не было.

— Г-г-господин майор, — заикаясь от негодования, сказал Энгельс, подойдя к столу. — Ч-ч-что тут происходит? Весь ваш батальон н-н-напился!

Майор поднял на вошедшего осоловелые глазки:

— Кто вы такой, молодой человек, чтобы требовать отчета у самого Кнюри?

Энгельс понял: раз майор называет себя Кнюри, значит, он набрался изрядно, но еще не окончательно — тогда он станет величать себя Книри.

— Потрудитесь немедленно собрать батальон и п-п-привести его в расположение отряда. Это приказ командира.

— Очень многого хочет ваш командир. — Майор махнул рукой, и два стакана с вином грохнулись на пол. — Нам надоело шляться по горам, все время рискуя жизнью.

— Если вы откажетесь выполнить приказ, я арестую вас…

— Хо! — Майор ударил кулаком по столу. — Интересно было бы на это посмотреть!

— Если вы вздумаете сопротивляться, — Энгельс говорил уже совершенно спокойно, — я даю два условленных выстрела, и Виллих через пятнадцать минут будет здесь со всем отрядом.

Такой условленности с Виллихом не было, но Энгельс взял у своего солдата ружье, подошел к окну и выстрелил в небо.