Дурная кровь (редакция 2003 г) - Сабир Мартышев

– Ты не думаешь, что заразилась жестокостью от него? – спросила Света.

– Уверена, что так оно и есть.

– Не жалеешь об этом?

Вера отрицательно покачала головой.

– Теперь я жалею только об одном. Служители церкви были тут совершенно не причем, а получается, что они тоже пострадали. Ради своих личных целей я оскорбила то, что для них свято. К тому же, я неприятно удивила своих родителей и некоторых других присутствующих, которые были действительно рады за наше решение. Ведь и правда, это так здорово – объединить свою жизнь с другим человеком, знать, что будешь делить с ним все без остатка. К сожалению, это был не наш случай.

– Но что такого ты сказала?

– Я прервала церемонию, когда все ждали, что я произнесу свое «да». Я выкрикнула «нет» и во всеуслышание объявила Костю гомосеком, а потом перечислила всех известных мне его дружков. Вы бы видели поднявшийся переполох.

– Ну ты даешь! – выдохнула Света.

– Вот именно! Я до сих пор помню перекошенное от злости и страха лицо Кости. Если и существует лучшая награда за исковерканную жизнь, то мне о ней неизвестно. В тот момент, глядя в его глаза, я поняла, что расквиталась с ним полностью. Я уничтожила его будущее, как он хотел уничтожить мое.

– А что было потом?

Вера плохо помнила, как выбежала из церкви и села в первую попавшуюся машину. Назвав водителю домашний адрес, она закрыла глаза и, впервые за долгое время позволив себе расслабиться, улыбнулась.

Быстро собрав дома все свои вещи и деньги, она помчалась на автовокзал.

– Почему именно на автовокзал? Ты в начале не хотела уезжать далеко?

– Нет, просто на автобусы билеты продают без документов, а на самолет или поезд нужно предъявлять паспорт. По этим следам Костя нашел бы меня в два счета. А я не сомневалась в том, что теперь, когда ему нечего было терять, он начнет мне мстить. Причем, мстить мог не только он один – ведь я оставила за собой и других опозоренных людей. Но страшней него для меня в тот момент никого не было… Короче, с автобусом были свои проблемы. Прямых рейсов сюда нет, – улыбнулась Вера, – пришлось ехать с пересадками.

– Понятно, три тысячи километров как-никак. Но почему именно Томск?

– Потому что здесь живет моя троюродная сестра, с которой ты уже знаком.

– Вита?

– Она самая. Я могла приехать к более близкой родне, но Костя тогда наверняка бы разыскал меня. А о Виталине он ничего не знал.

Оказавшись в нашем городе, Вера первым делом связалась со своими родителями. Отец уже разослал людей для ее поиска по всему Питеру, не подозревая, что дочь находится гораздо дальше. Мать не находила себе места, неустанно обзванивая родственников и знакомых. Отчитав за выходку с исчезновением, они все же сжалились и просили вернуться обратно. Константин, по их словам, полностью лишился родительской опеки и совершенно не имел силы. Кроме того, благодаря ходатайствам матери-прокурора и связям отца в случае преследования их дочери ему грозил суд.

– Наверное, именно поэтому Костик выбрал такой изощренный способ мести, – сказала Света. – Затаился и начал действовать через Пашу.

– Да, но думаю дело не только в этом. Ему вообще свойственно такое поведение. Он ведь и раньше играл в игры. А когда я опозорила его, он, видимо, решил убить сразу двух зайцев – отомстить мне и заодно развлечься.

Итак, Вера решила не торопиться с возвращением в Петербург, который бы еще долго напоминал ей о Косте. Она прекрасно знала своего несостоявшегося мужа и его изощренный ум, который найдет выход даже из самой безнадежной ситуации. Родители нехотя согласились с тем, что сейчас, возможно, не самое лучшее время для возвращения. Слукиарав при этормдная сестра.о не было. Напоследок они пообещали регулярно перечислять ей деньги, чтобы их дочь не была стеснена в средствах. И очень скоро Вера зажила новой жизнью.

– Знаешь, в провинции все не так, как в крупных городах – Питере или Москве. В большинстве своем люди здесь не такие циничные или расчетливые, к каким я привыкла. Сначала я думала, что умру здесь со скуки, все же время у вас течет медленней, чем у нас. Но потом вдруг поняла, что мне действительно нравится Томск. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло то, что здесь я могла жить, как хочу.

– И с кем хочу?

– Это тоже, но не сразу. Я приехала сюда почти два года назад и первые полгода просто наслаждалась свободой – гуляла по городу, заводила новые знакомства, посещала дискотеки, концерты и ночные клубы. Конечно, по сравнению с Питером ваши развлечения – поселковая самодеятельность, но в этом есть своя прелесть. Люди здесь более открыты, возьми хотя бы тех же музыкантов. С нашим наплывом народа волей-неволей становишься снобом, а у вас при желании можно познакомиться со всеми лично. И это здорово.

– И со многими ты знакомилась? – спросил я.

– Ты знаешь, да. Последние несколько месяцев до побега из Питера, когда я сидела в четырех стенах, боясь даже собственной тени, в моей жизни было очень мало новых людей, мало общения. И потому здесь я стремилась завести как можно больше друзей, причем чем более странными они были, тем лучше. Где-то я задерживалась совсем ненадолго, например, с панками, которые в первый же вечер предложили мне глотать димедрол, где-то оставалась подольше. Сами понимаете, что такое уникальное место, как гей-клуб, я пропустить не могла. Хотя после Кости я возненавидела всех педиков, наблюдать за ними мне было крайне интересно. И поверьте, уж я-то не упускала возможности поиздеваться над ними.

– Там ты и встретила Алексея, да?

– Да. Вот уж действительно, никогда не знаешь, где найдешь настоящих друзей.

– Завертелся роман и все такое… – мечтательно продолжила Света.

– Между нами только дружеские отношения. Мы помогали друг другу, были очень близки, но никогда не сокращали эту дистанцию. У Леши есть жена, а я не разрушительница семей, тем более счастливых.

– Жена? – удивленно переспросил я. Вера лишь улыбнулась.

А потом на горизонте появился Толик, привлекший ее своей силой, мужественностью и, несмотря на род занятий, душевной чистотой, которую не всегда встретишь даже в более безобидных людях. Она поддалась чувству, не задумываясь, и вцепилась в него всеми своими коготками, но очень скоро поняла, что невольно подражает Косте. Она играла со своим новым другом в те же игры, что когда-то испытала на себе.

– Страшней всего было то, что мне это нравилось. И тогда я решила, что не стоит отказываться от этих игр, если они могут приносить пользу.

– Какую еще пользу?

– Понимаешь, Костя изменил меня, я тебе уже говорила об этом. Сделал он это неосознанно или со злыми намерениями, неважно. Но ведь можно пойти другим путем – попытаться изменить кого-то в лучшую сторону, если знать, чего ты хочешь. И вот тогда я взялась за Толика всерьез, решив сделать из него хорошего человека. Пусть мои уроки были порой жестоки, но это было необходимо – ведь без боли трудно что-либо усвоить. Я понимаю это, как никто другой.

– Еще бы! – вклинилась Света. – Тебя с детства кроили по своему желанию все, кому не лень – родители, репетиторы, тот же психолог. А ведь программирование личности – весьма опасное занятие.

– Тоже мне психолог! – презрительно фыркнула Вера.

– Четвертый курс психфака ТГУ, – отозвалась Светлана и склонила голову набок. – Прошу любить и жаловать.

Я приоткрыл рот от удивления. Вера, кажется, тоже не ожидала такое услышать.

– Ну да, а что в этом такого? Половина наших девчонок – студенты. Жить ведь на что-то надо. Когда ты одна в чужом городе без всякой поддержки, приходится несладко. Поступить куда-либо нереально (везде взятки да блат), за учебу надо платить, и еще кушать хочется. А иногда просто хочется отдохнуть душой и телом, иначе зачем вообще жить. На все это нужны деньги, а откуда их взять? Родители сами от зарплаты до зарплаты еле перебиваются. Да что я говорю? – махнула рукой Света. – Вас обоих предки защищают, а меня, меня кто защитит? Обо мне кто позаботиться?

Вера лишь покачала головой, ей нечего было ответить на этот крик души. Интересно, о чем она сейчас думала? Как бы поступила она на месте Светы? У Веры достаточно гибкая философия, как я успел убедиться. Правда, кроме философии у нее есть еще и принципы. Что победило бы в этом случае?

Неизвестно, сколько еще бы мы молчали, но Света вернула беседу в прежнее русло, обратившись к Вере:

– Ты говорила, что Толик был твоим первым парнем здесь. А как же тот музыкант, о котором упоминал Паша?

– Марик? Он никогда не был моим парнем, хотя, наверное, втайне мечтал об этом. Марк интересный человек, но он не привлекал меня… в этом смысле.

– А потом появился я.

– Да, потом появился ты.

Мы продолжали разговор, но я старался не говорить о себе. Почему-то я не хотел обсуждать это при Свете. Кажется, Вера поняла меня и вела беседу соответственно.

Некоторые вопросы помогла прояснить нам сама Света.