Дозвониться до небес - Юля Лемеш

– Ты произвел фурор, – прошептала я на ухо Арсению.

Эльф мощно потел. На лице были нарисованы трупные признаки. Типа зубы уже наружу, и круги вокруг глаз потрескались от древности. Белый грим стекал на черный бархатный воротник, оставляя неряшливые подтеки. Рядом с гробом толкался красивый не то мальчик, не то девушка. Я так и не поняла. Изящный жилет прикрывал вторичные половые признаки. Волосы длинные, но, скорее всего, парик. Блин. Вот так захочешь познакомиться, а тебе в ответ: «Очень приятно, я Лиза».

– Много народу сегодня, – интимно заметил незнакомый красивый парень лет двадцати.

Он переборщил с раскраской губ, явно скопированной с героя фильма «Ворон».

– Ты почему игнорируешь субботник? – продолжил парень. Теперь он нравился мне все меньше.

Арсений заинтересовался и подошел поближе. Наверное, ему было интересно, смогу ли я говорить так, чтобы меня поняли. Но клыки перестали мешать. Быстро я привыкаю.

– Я не смогла. – Мне было стыдно признаться, что я напрочь забыла.

– Вы про что? – подключился Арсений.

– Ты с луны свалился? Субботник на Смоленском лютеранском кладбище. Я уже два раза был. Совсем кладбище мусором заросло, хотя весной убирались.

– Мы постараемся. – Врать нехорошо, я знала – не придем.

– А Волковское в этом году сильно затопило.

– Я не была.

– Ну, пока там делать нечего. Если на субботник придете – возьмите с собой мешки под мусор и перчатки. Перчатки для грязной работы. – Уточнение было необидным намеком на то, что тут сейчас почти все в перчатках.

Арсений разговорился с «Вороном», который оказался не только умным, но и проницательным.

– Насколько я понял, вы просто развлекаться пришли? Вас готика постольку-поскольку интересует? Зря. Когда есть возможность узнать что-то новое, нельзя упускать такую возможность.

Арсений тщательно обдумал его слова.

– А ты почему здесь? Тебе же весь этот цирк не по душе? – спросил он.

– Девушка. Я ее люблю, – простота ответа подкупала, мне стразу захотелось увидеть его избранницу.

Парень понял это по моему лицу и деликатно кивнул с сторону.

– Вот она. У окна.

Я ожидала увидеть нежное воздушное существо, романтичное и почти неземное. Но девушка была явно не такой.

– Я ей не нравлюсь. Ее интересуют сильные волевые мужчины. Желательно германского типа.

– Фашисты, что ли? – ляпнул, не подумав, Арсений.

Парень вежливо улыбнулся и, извинившись, оставил нас одних.

Знаете, что меня удивило по-настоящему? Не запахи, хотя сексуальность пахнет мощно. Меня поразило, что желание измениться действительно меняет людей. Если верить моим ощущениям и обонянию, тут не было вампиров, но и обычных людей не было тоже. Радовало отсутствие запаха зла и агрессии.

В одной из комнат, затемненной и специально подготовленной, проходила фотосессия. Три девушки и два парня. Одетые как для готического шоу вампиров. Передвигались, будто шахматные фигуры, по команде фотографа. Который метался так шустро, что я сначала даже не поняла, какого он пола. Вроде девчонка. Но утверждать не буду.

У всех девушек-моделей на спине были одинаковые татуировки. Не то крест с крыльями, не то черный ангел. Рассмотреть толком не получилось. Они в «сетку» были одеты. Только одна в вечернем платье а-ля викторианский стиль.

Зрители в немом восхищении наблюдали за процессом. Театр марионеток. «Подними подбородок повыше, взгляд в камеру. Где изящество! Что вы как деревянные?» Блин, все-таки фотограф – девушка, но орет как сержант на плацу. Почувствовав чей-то пристальный взгляд, я обернулась.

К нам приближался «именинник». Под руку с той, ради кого я все это затеяла. Стерва выглядела обворожительно. Мне никогда не удастся стать такой, как она. На секунду снова почувствовав себя облезлым котенком перед опытной породистой кошкой, я взяла себя в руки. Пора выбросить из головы все лишнее и вести себя как можно естественнее. Я ради нее пришла. Я жажду мести. Я имею на это право.

– Ты сегодня не одна? – Стерва с легким, но заметным интересом зыркнула на Арсения.

Запах не сексуальный, а вожделеющий, но пока не трахательный. Ни фига себе, как я развиваюсь быстро. Даже оттенок ненависти ко мне чую. Она меня ненавидит. С чего бы это? Мне всегда казалось, что меня там презирают. Не более того. Ненависть меня устраивает гораздо больше. В ней есть нужная однозначность. Конкретика, так сказать. И еще – к ненависти примешана доля уважения.

– Для посвящения нужны двое, – намекнула я.

– Я сама решу, кто его будет посвящать, – влажный голос, влажный запах. Она протянулся мне руку, в полной уверенности, что именно сегодня я сделаю все как положено. И не ошиблась. – Побольше почтительности, – нелишнее напоминание для таких, как я.

Запястье было белое. Нежное. И пахло густой кровью, которая бежала под тонкой кожей. Я начала трогаться умом. Было страшно от желания попробовать ее на вкус. Но ведь рука была поднесена к моему лицу как раз для этого. Приоткрыв рот, я подняла на нее глаза, увидела мелькнувший недоуменный ужас и резко сомкнула зубы. Едва не обломав их о тяжелый серебряный браслет, который так не вовремя соскользнул вниз.

– Сука, ты что творишь!

Чмокнув пару раз от удовольствия, я оторвалась.

– Руку мне прокусила. Дрянь!

– Как эротично, – заметил «именинник», рассматривая мои губы.

Поднес палец к моему рту. Я чуть не цапнула его, даже стиснула зубы. Он дотронулся до крови, стекающей по моему лицу, и нежно провел линию вниз. Посмотрел на меня как на только что нарисованную картину и вроде бы в шутку медленно подставил мне свою шею. Если бы Арсений не ушел любоваться виолончелисткой, я бы этого не сделала. Он сам виноват! Обещал же быть рядом.

Чтобы дотянуться до шеи, мне пришлось постараться – «именинник» был высоченный.

– Больно! – В его голосе не было страха.

– Как она это делает? – рассматривая две аккуратные кровоточащие дырочки, удивилась стерва.

Стараясь быть максимально приветливой, я улыбнулась. Они отшатнулись. Ужас на лицах. Запах страха. Смешанный с удивлением. И – надеждой?

– Классная бутафория, – нервно усмехаясь, заметил «именинник».

Я не знаю, в какую секунду они оба поняли, в чем дело. Поняли и тут же отбросили свое понимание как ненужное. Да и как может мозг принять такую кошмарную реальность, как я?

В голове снова возник писк. Он напоминал азбуку Морзе. Точка-тире. Сука – урою тебя – тебе не жить. Мысленно посланный мной на три буквы, писк четко пробормотал: «Ты еще пожалеешь».

– Ты мои последние фотки видела? – небрежным тоном поинтересовался свежеукушенный.

Он жить не мог без фотосессий, устраивая их каждый раз, когда в него влюблялась очередная девица-фотограф.