ОТ ЧЕГО НАС ХОТЯТ “СПАСТИ”НЛО, экстрасенсы, оккультисты, маги? - иеромонах Анатолий Берестов

Как мне было поручено прославить Антихриста

Что же должно было произойти? Почему и КАК я должна открыть себя Земле? Напряжение нагнеталось от послания к посланию: “Соединить хотим в тебе Мы два пути, разъединенные

везде доныне. Но создается НОВАЯ Святыня. И в ней — неописуемо расти! Что знаешь сам — то передай земным, сам светом переполнившись ИНЫМ. Ища во всем сращенья, единенья, поверив озарениям своим… Так помоги Земле не повторить тот путь, где высохшее сердце мысли жгут…” Вот так — ни больше и ни меньше — “помоги Земле”. Меня призывали “глядеть в людей мудрыми очами — не всепрощенца их заблуждений, а НАСТАВНИКА ЧИСТЫХ СИЛ”. Естественно, “чистых” в понимании бесов. За меня уже принимались готовые решения, “учителя” утверждали, они знают, что я избрала, как пойду за ними: “Ты путь крутой спирали избрала”, “От искр твоих зажгутся сотни душ — ты этого завета не нарушь!” “Из чаши переполненной своей ты свет на человечество излей! К тебе придут все огненные сердцем, а прочих — тихо сердцем пожалей”.

Пережив множество видов демонических духовных опытов, впав в состояние, которое в Православии называется “прелестью”, я всеми силами души поверила сатанинской лжи об огненном преображении планеты, о скором приходе ВЕСТНИКА НОВОЙ ЭРЫ — Майтрейи (об этом упорно твердит вся “Агни-йога”). Именно в святой день Рождества Христова я получила кощунственное послание “О приходе Майтрейи”, где было сказано: “Майтрейю — жди! Рождение его предвосхитит звезда на небосклоне, он воплотится в непорочном лоне, отпраздновав святое рождество. И всколыхнется мир, узнав его…И утвердиться ТЫ ему поможешь своею устремленною душой. Не чудом он спасет, но просветленьем, не жертвой, но Великим Очищеньем”. Незнакомая с “Новым Заветом”, я понятия не имела, что каждое из этих утверждений насквозь лживо, что приход “Майтрейи” давно предсказан в “Апокалипсисе” — только там он назван его истинным именем — антихрист… И я должна была встать в ряды тех, кто пропоет ему восторженные гимны. Первый из них был уже написан (естественно, в соавторстве с демоном). Думается, полезно будет привести его как образец того, сколь пламенным может быть лжеверие, питаемое гордыней, в какие бездны обольщения может завести.

Из горнего мира

Сияние реет.

Майтрейя!

И радостью веет,

И вечностью веет.

Майтрейя!

Ты — Будда грядущего,

Ты — огнекрылое время,

Вновь Истины зерна

В разбуженных душах посеешь,

Майтрейя!

Где ты? Угадать

Не пытайтесь до срока!

Но близится Зов.

И я слышу дыхание рока.

Вот проблеск луча —

Твой невидимый

Пламенный вестник,

Вот шорох звезды —

То грядущего чистая песня.

Вот к сердцу ладонь —

Как привет незнакомого друга.

И плещет огонь —

На Земле настает Сатья Юга*.

Меч звездной любви

Ты вложи в наши руки скорее

И в бой призови

Рать грядущего века,

Майтрейя!

Кем мне уготовано было стать в этой “рати грядущего века”? Поверив в лжеоткровения “Агни-йоги”, пропитавшись насквозь ее лживым, демоническим духом, я готова была продолжить ее написание — и создать последний, тринадцатый том — “НЕСКАЗУЕМОЕ”, который замыслила написать, но не успела “жрица нового века” Е. И. Рерих. Я уже “приняла” от “Братства” первые страницы и готовила себя к мессианской роли “проводника божественного откровения” человечеству. Имени своего я “по скромности” ставить не собиралась (как и Е. И. Рерих на “Агни-йоге”), но меня переполняло ликование по поводу той “великой миссии”, которую мне поручили исполнить. Это и неудивительно — видно, те же демоны, что диктовали Елене Ивановне Рерих хитросплетения “йоги Огня”, теперь готовили продолжательницу “ее дела”, для чего мне пришлось бы непременно пройти демонические посвящения… Попади мои писания в руки какого-нибудь шустрого дельца от оккультизма, из меня быстро бы слепили “пророчицу” наподобие несчастной “Марии-Дэви” из “Белого братства”, и вместе со мной в погибель могли бы быть вовлечены многие тысячи людей…

По сути дела, я была на грани духовного самоубийства, не понимая этого. Из таких бездн не возвращаются обратно. Но велика и непостижима милость Божия к падшим детям своим. К счастью, все ограничилось мечтами и восторгами, хотя позднее, уже после прозрения и покаяния, долгие годы пришлось изживать тяжкие последствия пребывания в духовной ловушке.

Очень важную роль в отрезвлении сыграл проявившийся вдруг интерес к христианству — пусть вначале уродливый (я восприняла Христа как одного из “мессий”), но милость Божия, в конечном счете, помогла отделить правду от лжи, тем более что в глубине души я все-таки искренне стремилась найти истину, разобраться во всем.

Как мне “открылось” христианство

В этих поисках я жадно прикасалась ко всему, что попадалось мне в руки. Неделями просиживала в “ленинке”, погружалась в головоломные “тайные доктрины”

мадам Блаватской, вчитывалась в описания различных “лечебных” систем, вроде “ниши” и семитомной гигиены тела и духа Йогананды “Крийя-йога”. Клизовский, Тейяр де Шарден, Безант, Вивекананда, Ромен Роллан, Бургонь, Дзанони — вот неполный оккультный джентльменский набор авторов для мятущегося интеллигента того времени.

Среди этого потока мне попалось апокрифическое, еретическое, а вернее, откровенно оккультное “Евангелие Иисуса Христа эпохи Водолея”, специально составленное для того, чтобы подготовить приход антихриста в “новую эпоху Водолея”. Но для меня это было первым знакомством с литературой об Иисусе Христе. Семя пало на подготовленную почву: к тому времени я уже пришла к пониманию, что Бог есть (хотя в тот момент я представляла Его в виде Абсолюта). Я сознавала, что ищу именно Бога. Поэтому прочтение “Евангелия эпохи Водолея” стало для меня настоящим потрясением.

Мне казалось, что я поняла суть великой жертвы Иисуса Христа, восприняв ее как путь, указанный для каждого человека, дескать, Христос показывал каждому человеку — и ты можешь сделать то же, что и Я, и ты можешь воскреснуть. Меня поразили слова, приписываемые Христу: “Я жил, чтобы показать возможности человека”, “То, что сделал Я, могут сделать все люди. Иди и проповедуй ЕВАНГЕЛИЕ ВСЕМОГУЩЕСТВА ЧЕЛОВЕКА”. Не увидев их антихристианской сущности, я поверила утверждению, что “Христос должен проявляться вновь и вновь… во плоти в начале каждой эпохи”, а также тому, что “Зло есть дисгармоничная смесь цветов, тонов или форм добра”. Я горячо “приняла” христианство, воспринимая его по-своему, приспособив к тогдашнему пониманию цели жизни во всем сделаться подобным Богу. Отравленная восточной философией, грех я воспринимала не как глубокое повреждение человеческого естества в результате грехопадения, а как “неправильное проявление активности, энергии”, дескать, не выполнила замысел Бога о себе. В такой ситуации ни о какой борьбе с грехом, понятно, не могло быть и речи. Идеи покаяния были мне совершенно чужды, с ужасом смотрела я на православные молитвы, где шла речь о “грешном, окаянном” человеке, считая, что это недопустимое унижение Творца и Его творения.

Мне был продиктован детальнейший ответ на вопрос “что есть грех ложный и грех истинный?” За внешне благочестивыми словами трудно было духовно неопытному человеку разглядеть подмену. “Не вправе самоуверенные пастыри хулить начало Божье в человеке”, — это о взаимоотношениях мужчины и женщины. И хоть упомянуто было о “грехе падения в материю без благословенья”, дальше начиналось дерзкое вмешательство в самую суть церковных таинств, немыслимое кощунство: “Не следует читать молитвы над женой, родившей чадо, будто нечиста она, — она ведь Богородице подобна, коль со своим супругом испросила Благословенье Неба на великий акт Творения души живой. Она — святой подобна. И жене той, как и Деве Всеблагой, возможно ДАЖЕ В АЛТАРЕ МОЛИТЬСЯ”.

Я испытала некоторый шок, узнав о молитве роженицы в алтаре. И, как нередко бывало, увидев неадекватную реакцию на слишком непривычную мысль, демоны тут же “смягчили впечатление”, уверив, что “рожденье детей случая, услады смертному греху подобно”, и женщине той “надо пребывать в монашестве, покуда не отмолит тяжкий грех неблагости”. Я покорно “проглотила” это утверждение несмотря на всю его дикость и бессмысленность, не задумываясь о том, что же станет делать в монашестве женщина с новорожденным ребенком. Кроме того, из всего этого следовал вывод, будто гораздо лучше убить “неблагословленного” ребенка, чем родить его.