Трагические судьбы - Николай Андреев

Родом я из маленького провинциального городка. И там гремело имя Стрельцова. Не помню, как конкретно это случилось, но с детских лет я присох к футболу. Я ходил на городской стадион, на котором футбольные гранды провинциального разлива «Строитель» и «Горняк» выясняли отношения. Рубки были злые, напряженные, никто не хотел уступать. В перерыве распаренные игроки тут же у кромки поля пили воду и что-то возбужденно доказывали друг другу, мальчишки смотрели на них с обожанием. Мне футболисты казались гигантами.

Но главное счастье было в другом: безумное наслаждение от футбола я получал по радио. Я прилипал к радиоприемнику, когда репортажи вел радиокомментатор Виктор Синявский. Редкая знаменитость. Кто не слышал его голос — хрипотца, доверительная интонация, вычурные, но понятные фразы (однажды он для большой доходчивости матом объяснил радиослушателям напряженный момент у ворот, за что был отстранен от эфира на два года), — тому не объяснить, чем Синявский завораживал миллионы болельщиков. Игра в его рассказе представлялось волшебным действом, он плел словесные кружева — и я видел перемещения игроков по полю, их финты, броски вратарей… Игра представлялось чем-то вроде путешествия на Луну: таинственно, увлекательно, опасно. Я на полтора часа приникал к радиоприемнику — и ничто на свете не могло меня от него оторвать.

И вот я впервые попал на настоящий матч на московском стадионе «Динамо». Играли команды высшей лиги, какие точно — не вспомню. Велико было мое разочарование от увиденного. Эти вяло передвигающиеся по полю фигуры и есть те волшебники, которые творят чудеса? И это есть та самая волшебная игра, про которую мне рассказывал Синявский? Это и есть то космическое действо, которое лихорадочно пылало у меня в голове, когда я слушал задушевный голос радиокомментатора? Да это же скучное мероприятие навроде комсомольского собрания. С тех пор я бывал на стадионе от силы раз пять — шесть, предпочитаю смотреть футбол по телевизору, вживую игра для меня скучна, а на экране — телегенична.

Так почему я вспомнил о Синявском, если речь о Стрельцове? Вот почему: не миф ли сам Стрельцов? Дескать, и у нас был свой Пеле, да если б не трагедия, то он бы… А может, как раз трагедия и породила миф о великом игроке, таланту которого не дали развернуться во всю мощь? Да и была бы у него такая слава, если бы не злосчастное дело об изнасиловании? Будем разбираться.

Шаляпину достаточно промычать в нос одну — две ноты

Для начала я обратился к своему другу Александру Ткаченко. В нем редкое сочетание как бы двух натур: он бывший футболист, значит, понимает досконально суть футбола, и он же известный поэт — стало быть, знаток всех тонкостей человеческой души, в особенности — футбольной. Мнению Ткаченко о футболе я доверяю абсолютно: он его чувствует до крика в душе.

И вот что сказал о Стрельцове Ткаченко: «Пять лет не играть в футбол, глотать пыль в шахте, а в первый же год возвращения в большой футбол стать лучшим игроком Союза — это фантастика! Я скажу так: двадцатый век породил двух гениев футбола — Пеле и Стрельцова. Поверь мне на слово, а тот, кто знал и видел его, может подтвердить, что это так. Кобзон как-то сказал, что ему, чтобы подготовить свой вокальный аппарат к работе и не нагружать его бесполезно — требуется 20 минут перед концертом. А Шаляпину достаточно было промычать в нос одну — две ноты — и он шел на сцену. Так и Стрельцов: иногда казалось, что ему и тренироваться не нужно: выходит на поле и играет, как никто другой».

Верим Ткаченко на слово. Хотя у футбольных специалистов есть определенные формулы, по которым можно «подсчитать» значимость игрока. К примеру, Альф Рамсей, знаменитый английский тренер, вывел тройную формулу скорости игрока и сказал, что если тот обладает этими тремя качества сполна, то он велик. Рамсей исходил из того, что скорость классного футболиста складывается из скорости работы с мячом, физической скорости бега и скорости мышления — все это, естественно, должно проявиться в игре на поле. Стрельцов обладал всеми этими тремя качествами.

«Но было бы скучно пытаться вычислить его гениальность только таким способом, — останавливает меня Ткаченко. — Его нужно было видеть». И я о том же: нужно видеть. А если не посчастливилось, то приходится восстанавливать образ по воспоминаниям, по свидетельствам, по кинокадрам, по документам.

Рос Эдик Стрельцов в Перово, тогда в подмосковном городке. Рос без отца, тот ушел воевать на Великую Отечественную, нашел там другую жену и осел после штурма Берлина на Украине. Мать была слаба здоровьем — в тридцать лет перенесла инфаркт, заходилась в астме. Нищета в доме страшная. Еда после войны — жмых. И в этом судьба Эдика схожа с судьбами большинства сегодняшних футбольных знаменитостей. Рональдо, Анри, Зидан, Давидс и другие нынешние футболисты-миллионеры поднялись с самого дна. Я бы осмелился сделать такой вывод: зажиточность семьи глушит футбольный талант, даже если у подростка есть великолепные данные для игры. Богатые пристраивают своих детей в теннис, в конный спорт, в горные лыжи, в гольф — чтобы овладеть любым из этих видов спорта, семья должна располагать средствами.

А бедность заставляет мальчишек гонять мяч. Каждый маленький житель фавел в Рио-де-Жанейро знает: выбиться из нищеты можно только через футбол. В университет без денег не сунешься, а вот через футбол есть возможность выйти в великие и богатые люди. И не только через футбол — в легкой атлетике, в баскетболе, в хоккее то же самое. Дрянная девчонка Дарья Асламова описывает океанское побережье африканской страны Сьерра-Леоне: «Весь пляж длиной в несколько десятков километров играет в футбол даже под тропическим ливнем чудовищной щедрости. Каждый из этих ребят мечтает прославиться и уехать в Европу играть в спортивном клубе». Некоторые добираются до наших краев, 23 выходца из Африки играют в российском первенстве.

Но разница между Зиданом и Стрельцовым в том, что маленький бедный алжирец знал: на футбольной поле у него есть шанс стать миллионером, а парень из Перова играл в футбол в охотку, и если бы ему сказали, что футбол может сказочно обогатить его, то он даже не понял бы, о чем, собственно, речь. Обогатиться можно было на Западе. А в Советском Союзе тогда максимальная ставка для футболиста была160 рублей.

Сборная СССР стала в 1960 году первым чемпионом Европы. На Эйфелевой башне был устроен прием для победителей. К советским игрокам подвалил испанский миллионер и бесконечный фанат футбола Сантьяго Бернабеу, вынул чековую книжку и предложил: «Пишите сумму, которая вас устроит, всех вас забираю с собой». Игроки, как их учили на комсомольских собраниях, поставили воротилу на место: «Советские люди не продаются». После игры им выдали за победу по 200 долларов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});