Города монет и пряностей - Кэтрин Валенте

В церкви, которая не была церковью, жили мыши. На самом деле в этом нет ничего удивительного: все церкви поражены такой заразой. Место, где ткала Ксиде и стояли ящички с шелкопрядами, сияло, но остальное пространство было ужасно пыльным и запущенным. Пыль покрывала, делала серым, пасмурным и тусклым абсолютно всё. В конце концов, мало кто из небесных жителей обратил бы внимание на пол. Только я замечала, поскольку ходила по нему. А по углам, где жили мыши, слой пыли был таким плотным и толстым, что я могла бы, проявив невнимательность, утонуть в ней, как в мягком пепле, и исчезнуть навсегда. Мыши намного больше, и пыльный туман был для них всё равно что воздух; весь их мир был окрашен в разные оттенки пыли, и сами они превратились в подобие её бродячих сгустков.

Время от времени я с ними разговаривала, так как они были в восторге от Ткачихи-Звезды, её шелкопрядов, паука и не смели приближаться… но желали её коснуться. Как сильно они этого желали!

Один мыш был очень крупным; он стал сильным, пробираясь сквозь пыль. Поздним летним вечером он сказал мне, поглаживая усы серыми лапами:

– Она такая яркая!

– Да, она такая. Но ты подумай, какой она была вначале! Сколько в ней было света!

Мыш нахмурился.

– Она ярче, чем всё, что мы знаем, – сказал он.

– Она не ярче, чем ты или я. Её свет вытек, нить за нитью.

– Она яркая внутри! – раздражённо клацнул челюстями мыш. – Мы тут в пыли посовещались и решили, что нам следует её съесть.

На мгновение я потеряла дар речи, моё горло сдавило от ужаса.

– Вот что случается, когда живёшь в пыли! Вы не сможете её съесть!

– Если набросимся все сразу, сможем.

– Я не позволю.

Мыш ухмыльнулся.

– В тебе хватит яда на пятерых, возможно на шестерых, из нас – если сильно разозлишься. Но остальные не оставят от неё ни кусочка! Такая яркая и сладкая! Какими яркими станем мы!

– Пожалуйста, не делайте этого! Что с нами будет без неё?

– Что будет с вами, нам неинтересно. Мы же станем яркими, какими до нас мыши не бывали!

Сказка о Мышином Королевстве

В самом начале повсюду была пыль. И в конце тоже будет пыль. И между началом и концом – пыль, пыль, пыль!

Церковные мыши знают, что всё вокруг состоит из пыли. Мы слыхали, что в невозможных землях по ту сторону Церковных дверей есть существа, которые верят, будто всё вокруг сделано из огня, воды, эфира или мельчайших искр, которые никто не может увидеть. Мы в такую дребедень ни за что не поверим.

Хотя кое-кому из нас доводилось слышать – ох, и зачем кому-то понадобилось выдумывать подобное? – что за этими стенами есть огненный шар, именуемый «солнце», и не существует вещи, которая была бы ярче него.

Если эта штука настоящая, мы и её съедим.

В пыли нет ничего яркого. Только серое и пасмурное, и мягкий пепельный запах, постоянно касающийся усов. Мы его ненавидим, но долго не знали, что от него можно избавиться. Когда я был размером с мышиный мизинец и сосал материнскую грудь, мне довелось услышать, как старые серые дядюшки говорили про Лысохвоста – некогда вице-короля мышей… ибо не бывает королей пыли, вездесущей пыли, что даёт нам жизнь и смерть. Пыль – король над всеми нами. Лысохвост был самым храбрым из мышей, которым пыль позволила быть таковыми. Он облачился в пыль и вышел из Углов, как иной раз делают вице-короли, отважные правители, не бегущие от приключений. Он видел шелкопрядов в их ящичках – извращение! – и покачивание нитей, и медные миски, что окружают Ткачиху. Он поднялся на задние лапы, желая заглянуть в миски и узнать, что в них; его усы подёргивались туда-сюда, роняя частички пыли в миску.

Как я уже сказал, Лысохвост был храбрым. Он поспешно приподнялся на кончиках пальцев и опрокинул медную миску на себя. Краска, магическая и чудна́я субстанция, которую Ткачиха держит при себе, пропитала его от кончиков лап до кончика голого хвоста. Он сделался Жёлтым – весь, включая глазные яблоки и ушные раковины, – Жёлтым и ярким, ярче той штуки, которую называют солнцем. Краска смыла пыль, и Лысохвост первым из всех мышей освободился от неё. Он отбросил смертную суть и стал золотым.

Лысохвост вернулся в покрытые пылью Углы и рассказал мышам о том, что видел и сделал. Поначалу его жёлтое тело вызывало у всех отвращение и ужас: у мышей болели глаза, не видевшие ничего, кроме пыли и собратьев, копошащихся в пыли, а также серых комков посреди серости. А Лысохвост сиял, был весь Жёлтый! Представь себе всеобщее волнение и испуг. Теперь в мире существовало уже две вещи: Пыль и Желтизна!

Чем больше мыши глядели на Лысохвоста, тем сильнее они ему завидовали. Один или двое решились лизнуть его мерцающую шерсть розовыми язычками, мелькнувшими меж зубами, покрытыми пылью. Они сказали, что на вкус он был очень ярким и тёплым. Сам же Лысохвост уговаривал нас пойти и самим исследовать миски.

– Ткачиха ничего не видит, кроме нитей и червей! – убеждал он. – Она не причинит нам вреда! Станьте яркими! Станьте не такими, как пыль!

Но тогда мы боялись Ткачихи. Она казалась такой большой и коварной. Однако мы решили стать яркими и, посовещавшись в углах Углов, постановили съесть Лысохвоста, чтобы всем стать Жёлтыми и одержать победу над пылью. Мы подстерегли Вице-короля в самых густых и сырых пыльных трясинах и разорвали на части, не оставив даже хвоста. На вкус он оказался как любая другая мышь.

Но что мы при этом ощущали! Его яркость внутри себя и его Желтизну. Она скользнула в наши животы, как масло, как могло бы скользнуть воображаемое солнце. Те из нас, кто съел Лысохвоста, возвысились среди мышей, и мы начали думать как мыши до нас не думали: что, если в мире больше двух вещей, а не только Пыль и Желтизна? Мы не могли догадаться, какие это вещи, но жаждали яркости, света, Желтизны! Те мыши, которым её не досталось, оплакивали неудачу и сильнее прочих жаждали отыскать иные вещи.

Некоторые из них выбрались из Углов и опрокинули миски с краской себе на головы. Они прибежали назад, исполненные радости, чтобы показать нам штуку под названием Зелень, а также почти немыслимый Пурпур! Мы ахали, задыхались от восторженного трепета, не в силах поверить, что во Вселенной нашлось место для всех этих вещей, а не только для Пыли. Мы бросились на мышей и содрали Зелень и Пурпур с их шерсти, как мясо с костей, – само мясо с костей мы тоже содрали. То было головокружительное время… О Красном пиршестве я тебе и рассказывать не буду!

Но мы больше не хотим тратить время, копошась в мисках. Зачем довольствоваться объедками, если жаркое на виду? Мы знаем, что Ткачиха – источник всей Желтизны, Зелени и Пурпура, а также Красноты и всего, что не есть Пыль. Поэтому съедим её без остатка, как съели Лысохвоста, Черноуса, Пыльнобрюха и Лапу-Культяпу. Представь, какими яркими мы тогда станем!